Оберег воплощения (СИ) - Юлия Григорова

Потому подобрать слова оказалось трудно.

Когда я была маленькой папа часто уезжал в Гебирд, оставляя нас в усадьбе, но тогда я не думала, что в один момент он может не вернуться.

— Я не могу поехать с вами, — заговорил он первым.

— Да, мне уже сказали.

— Генри доедет до Гричера, соберёт там отряд и наймёт всё необходимое, чтобы вернуть меня домой…

— Это слишком опасно, как же вы переедете через разлом? — я неосознанно замотала головой, представляя эту картину. Отец вытянул руку и заботливо коснулся моего колена.

— Всё в порядке, мы найдём путь. Он пошлёт гонца в Гебирд, чтобы лорд Феринели выслал навстречу своих людей, и к тому моменту, как мы туда доберёмся, там уже что-нибудь организуют. Дорога нужна всем. Ради одного старика ей никто не стал бы заниматься.

— Ты не старик… — запротестовала я.

Папа усмехнулся.

— Ещё какой, Ёль, ещё какой, — пробормотал он. — У тебя теперь свой путь, и он ведёт в сторону от нашего дома. Не знаю, позволит ли церковь навещать нас, когда всё закончится, и ты объединишься с остальными, но мы всегда будем тебе рады.

Я думала, что заплачу, но этого не произошло. Слёзы не навернулись на глаза, они даже не попытались. Смотря на отца, я понимала, что не должна показывать своего страха, своей неуверенности и волнения, ведь так ему будет труднее меня отпустить.

— А вознаграждение… — вспомнила я основную причину, по которой он поехал с нами.

— Трей отдал мне всё золото, что у него было. Ну, как он сказал. Я думаю, что половина этого была в карманах наёмников, что напали на нас. Этого хватит, чтобы пока успокоить лорда Феринели. А там, именно ради получения остального, он сделает всё, чтобы путешествие между Гебирдом и Митлом могло состояться, — спокойно, пояснил отец. — Я бы не продал тебя, Ёль, но с церковью…

— Нельзя ругаться. Да, я поняла, — пробубнила я.

— Нельзя. И я не одобряю твой выбор, но решил не лезть к вам. Тем более, что мне всё равно предстояло оставить тебя в Митле без своего надзора. Ты была права, ты уже не ребёнок.

Медленно моргнув, я попыталась понять, о каком выборе идёт речь.

— Мне не давали права выбора, — неуверенно ответила я, предположив, что отец имеет в виду саму поездку в столицу церкви.

— Выбор есть всегда, и у всех, Ёль. Вопрос в том, готова ли ты к его последствиям и вынесешь ли их. Я был готов к тому, что твоё отношение ко мне изменится после принятия решения об этом путешествии, но выгода казалась важнее. Этим я мог обеспечить наших родных, а ты всё равно оказалась бы в руках церкви, но только в Гебирде. Но я говорил не об этом выборе. Я о том, кого ты выбрала…

— Я никого не выбирала, — процедила я сквозь зубы и поднялась с кровати, опираясь на трость. Отец замолчал и недоумённо посмотрел на меня. Противный давящий ком откуда-то взялся в горле и никуда не хотел уходить. Потому следовало уйти мне. — Я напишу домой, как только окажусь в Митле. Надеюсь, и ты доберёшься в Гебирд живым.

Протиснувшись между кроватей, я направилась к двери. Трость существенно облегчала задачу, но пока я ковыляла так медленно, что с каждым шагом начинала жалеть об этом разговоре. Мне не следовало прощаться с отцом. Так было бы проще. Никто никогда не знает, какой из разговоров с кем-то станет последним. Люди — хрупкие существа, и смерть может настигнуть их внезапно.

Почти восемнадцать лет я жила беззаботной жизнью и никогда с этим не сталкивалась. Я не знала своих бабушку и дедушку. При мне в нашей семье никто не умирал. Да и не только в семье. Среди слуг и ближайшего окружения, в том числе. Болезнь не дошла до нас, и если я слышала краем уха, что кто-то где-то умер, то этот человек мне был незнаком. За год во дворце лорда Феринели я тоже не сталкивалась с этим. Эпидемия жёлтой смерти прошла там до моего приезда.

Горничная стала первой, а за ней началась вереница смертей. Если отец не переживёт поездку в Митл вместе с нами, то он точно так же может не пережить путешествия домой. Ищейки знали это, но решили уберечь меня от волнений.

Пусть так. Лучше я не буду думать о нём и его состоянии до тех пор, пока мой путь в столицу церкви не будет окончен, и я сама не окажусь в безопасности.

Ищейки поспешно собирали вещи. Они хотели отправиться в путь, как можно скорее, надеясь, что дороги не сильно занесло снегом. Чтобы не мешать им, я тренировалась орудовать тростью и пыталась нормально передвигаться с её помощью. Мою лодыжку стягивала тугая повязка, но наступить на ногу без боли я пока не могла и первое время ковыляла так, словно у меня вообще нет ступни.

Хозяйка дома выделила мне кожаные брюки и колючую льняную рубашку. С неудобной обувью пришлось смириться. Другой не нашлось. Предложенные варианты либо слишком жали, либо, наоборот, спадали при каждом шаге.

Раны на спине почти не доставляли дискомфорта. Я испытывала только противное стягивающее чувство, а из-за отсутствия большого зеркала, не смогла рассмотреть, осталось ли что-то после ударов ремнём.

Я стояла за домом, куталась в плащ и смотрела на два припорошённых снегом холмика. Они пока ещё выделялись на общем фоне ровного луга перед лесом с кучей поваленных деревьев. Если все остальные, кто погиб, сопровождая меня в Митл, пострадали из-за разбушевавшейся стихии, то эти двое стали невинными жертвами обезумевшего Лиама.

У меня до сих пор не укладывалось в голове, что мужская гордость могла оказаться задета настолько сильно, что он пошёл на подобное злодеяние. А ведь я правда начинала влюбляться в него… Те времена казались далёкими и чужими, словно они происходили не со мной.

Сзади раздался хруст снега. Обернувшись, я увидела направлявшегося ко мне Прая и поспешила отвести взгляд. Мне не нравилось, как при виде него по моему телу прокатывалась приятная, обволакивающая дрожь. Это что-то ненормальное. Неужели после всего, что он сделал, он вызывал во мне страх из-за слов Яры? Я не понимала этого, а люди всегда боятся того, чего не понимают.

— Мы готовы, — сказал Прай.

Он остановился рядом и окинул взглядом свежие могилы.

— Здесь вы похоронили гвардейцев, верно? — спросила я.

— Да, верно.

— А нападавшие?

Сколько их было? Девять? Он же не стал копать могилу для каждого.

— Вон там, в одной. — Прай махнул рукой