Бремя феодала (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич

Присели. Трифон положил на стол памятный пергамент, тот самый. Достал писчие. Барон сел напротив. За мною — четверо воинов, его воины взяли нас в кольцо. Ещё двое моих у двери, но я больше воевать не собирался.

— Пиши, — разрешающе кивнул я Тришке. — Герцогу Картагенскому — от графа Пуэбло. Письмо.

Пауза. Собраться с мыслями. Я вновь играю на публику, чтобы народ понимал важность информации и не задерживал сотправкой сообщения. Чтобы оно гарантированно и быстро доехало, сегодня к ночи. Ибо потом будет поздно.

— Мой светлейший брат! — воскликнул я, а Трифон начал прилежно выводить местные похожие на латиницу буковки. — Вынужден написать тебе это письмо, хотя до того хотел обговорить скользкие моменты лично. Во-первых, хочу тебе сказать, что подлостей и гадостей против тебя не замышлял и не замышляю, и весь мой поход направлен против террористов, разбойников, грабивших купцов на моих дорогах. А потому хочу попенять тебе: почему, зная, что еду в гости, не встретил и не проводил меня до места, где мы вместе бы разобрались с проблемой, без кровопролития, которое вынужденно случилось в Луз-де-ла-Луне по недосмотру всевышнего?

— Всевышнего!.. — повторил записывающий Трифон.

— Со мной едет Бернардо, наследник герцога Бетиса, и втроём мы создали бы достаточно авторитетную комиссию, которая бы и решила сложные вопросы с татями и их наследием. Или мы не люди и с нами нельзя договориться? Или ты серьёзно думал, что я еду сюда, по твоей земле, с двумя сотнями, дабы напасть на тебя в сердце твоих владений?

Судя по реакции барона — так они и думали. Точнее, допускали это. Потому собирали арьербан и так надолго задержались.

— Теперь же получается, дорогой брат, что ты меня не уважаешь. Твоя стража бьёт нам в спину. Твои рыцари угрожают расправой и отказываются выпускать из города. Смотрят волками и чуть что обнажают оружие. Разве так относятся к добрым соседям, ищущим твоей помощи?

— Во-вторых, — продолжил я, пронзая барона глазами насквозь, и тот под моим взглядом стушевался, — пеняю тебе, что прислал ко мне на переговоры идиота, который не может сложить два и три. Например, он даже приблизительно не смог оценить, сколько стоит контракт твоего герцогства и моего графства на поставку полумиллиона пик на десять ближайших лет. — Играть — так играть, цифры — так цифры. — Он продолжал выламывать мне руки, не желая информировать тебя о моих предложениях, тогда как я намекал ему, что озолочу его сеньора на одних поставках только этого оружия для своего нового ополчения. Как можно посылать решать важный вопрос человека некомпетентного и невежественного? Я, конечно, понимаю, что он тебе не чужой, и безмерно предан, у самого дикая нехватка преданных людей, но уж на встречу со мной мог бы послать кого-то с мозгами?

В-третьих, пеняю тебе опять им же. Ибо граф де Лара, увидев моего слугу, ныне вольного, но когда-то выкупленного отцом в вашем герцогстве, взбеленился и начал вести себя неадекватно, оскорблять моего отца и провоцировать на конфликт по личным мотивам.

— Личным мотивам… — на автомате повторил Тришка.

— Ага. — Это была ключевая фраза, ради которой и пишется письмо. Дескать, к герцогу претензий не имею, и цель дуэли отнюдь не обезглавливание войска, просто так совпало.

— Этот недалёкий человек не нашёл ничего лучшего, чем вынудить меня на оскорбление, после которого только одна дорога — скрещенные клинки, — продолжал я. — Наша дуэль произошла только что, велась честь по чести, чему много свидетелей, и в данный момент граф ранен. За его здоровье бьётся мой лекарь — эльфа из Эльфийского Леса, она очень талантливый и опытный врачеватель, но и она не может сказать, выживет ли его сиятельство.

— …Сиятельство… Точка. — Трифон вопросительно поднял голову.

— Нельзя поручать ответственные дела вспыльчивому человеку! — наставительно произнёс я, пронзая барона глазами. — Человеку, ставящему личные обиды далёкого прошлого выше задачи, поставленной сеньором!

Барон, кажется, позеленел от злости и бессилия. Ибо я с любой стороны был прав.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Молюсь всем богам, чтобы граф выжил, — не отрывал я от него взгляда, — но при этом пишу это письмо, дабы ты пересмотрел свой взгляд на меня, сделал соответствующие выводы, и наш дальнейший диалог произошёл с чистого листа, как будто не было указанных выше недопониманий.

— Недопониманий…

Барон молчал, видимо, размышляя, к чему такая информационная атака.

— За сим откланиваюсь, — кивнул я, как будто кивок можно оставить на бумаге. — И сообщаю, что вскоре, на обратном пути из своего похода, заеду в Картагену. И надеюсь на лояльное отношение твоих воинов и стражей к моему мирному воинству.

— Всё, вашсиятельство? — поднял голову Трифон, так как я молчал.

— Да. Рикардо, сто семнадцатый граф Пуэбло. Подпись.

Тришка поставил точку. Я пролил на кусочек кожи чернил, макнул носимую на шее печать, поставил внизу оттиск. Взял перо, вальяжно рядом с оттиском расписался.

— Пока сохнет, сеньор барон, давайте поговорим серьёзно и без обиняков, — снова пронзил вражеского военачальника взглядом.

— Слушаю, граф. — Тот уже был готов на что угодно.

— Сейчас мои люди заберут из городских конюшен весь принадлежавший «Псам Гримо» подвижной состав. Всех боевых и вьючных коней. И ваши люди НЕ БУДУТ им мешать! — повысил голос.

Видимо во мне было что-то на подсознательном уровне, так как сеньор побледнел.

— После этого мы поедем прочь, — продолжал я. — У нас дела в Кордобе — нас ждёт ещё один отряд татей.

— Аванс… — заикнулся барон, и я согласно кивнул.

— Конечно. Я бы отдал его — мне не надо чужого. Если бы герцог отнёсся ко мне по-человечески. А так, получается, он, зная, куда и по чью душу я еду, не только не помог, но попытался бандитов спрятать за стенами своей крепости и спинами городских стражников. Некрасиво! А после прислал армию, чтобы выбить нас отсюда. Или добить. НАС, вашу мать, сеньор барон! Согласитесь, это выглядит некрасиво.

— Если смотреть с этой точки зрения… Возможно. — Сеньор не собирался брать на себя ответственность и принимать решения даже в малом.

— А потому, раз у нас тихая, но война, я буду действовать по законам военного времени. А именно, если ваши люди не откроют нам конюшни или ворота — мы начнём в городе резню. И поверьте, мы к ней готовы — мы тут уже неделю сидим, а вы несколько часов, как приехали.

На барона было жалко смотреть. И я давил, и прогибал, невзирая на возраст. И пространство вокруг дрожало от напряжения. Наверное, это связано с безумием — местная одарённость не даётся магам просто так. Но сейчас она играла за меня — чел проникался и боялся, понимая, что сидящий перед ним отрок-малолетка до невозможности безбашенный, и что самое хреновое, люди идут за ним по первому свисту, как за толковым удачливым командиром. И начни он сопротивляться — у него будут проблемы. ЕГО проблемы, за которые отвечать ему, а не племяннику его светлости, которому многое может проститься. Что особенно не комильфо ввиду продиктованного письма.

— Сеньор Пуэбло, предлагаю не спешить и принять гостеприимство Картагены ещё на сутки, — попробовал разрешить дело миром он. Это когда и волки целы, и овцы сыты. — Возможно к тому моменту будет понятно, что его сиятельство поправится… Или не поправится…

То есть предложение ждать ответа от герцога. Ага, ща-аз!

— Предложение отклонено! — отрезал я. — Раньше надо было думать о гостеприимстве и хлебосольстве. — Почувствовал, что начал успокаиваться. Картинно поднялся. — Шлите гонцов, сеньор. Ибо мы через час выдвигаемся.

— Но уже почти вечер! — попытался возразить он, чувствуя, что теряет последний козырь.

Я картинно вдохнул воздух грудью, хотя мы находились в здании.

— Обожаю ночные конные прогулки на свежем воздухе…

По возвращению отдал приказ — боевая готовность. Ещё через четверть часа отправил Вольдемара с сотней за лошадьми «псов». Прискакал от него гонец — рыцари герцога сопели, смотрели косо, но отдали. Барон таки донёс до них нужный приказ, гут. А стража права голоса не имеет — с них, когда здесь рыцари, спроса нет.