«Военная анархия» в Римской империи - Юлий Беркович Циркин

брата упоминает только его «доблести» (virtutes). Под ними можно, конечно, понимать военные достижения. Но, учитывая общую риторику всего жизнеописания и этого пассажа в частности, едва ли надо вкладывать в слова биографа какую-либо реальность. Евтропий говорит об особой умеренности и любезности Квинтилла, что не вяжется с военной службой. Хотя Клавдий, как уже говорилось, и назначил брата командовать армией в Северной Италии, дабы во время своего похода против готов сдержать возможное вторжение германцев, это еще не означает наличия у него военного опыта. В биографии Аврелиана (SHA Aur. 37, 6) говорится, что, когда он провозгласил себя императором, Квинтилл был брошен всем войском (a toto exercitu). Можно полагать, что новый император не был связан с армией и не пользовался у солдат каким-либо авторитетом. По-видимому, и римский плебс относился к новому императору без особого восторга. Есть сведения, что, вступая на трон, Квинтилл пообещал жителям Рима обычный в таких случаях подарок (сот-giarium), но выполнить свое обещание не смог (Chron. А. 354, р. 148). Римляне не могли не воспринять это как обман. Правда, сначала власть Квинтилла признала большая часть Империи (точнее, той территории, которая признавала власть римского императора). Но Аврелиан, командовавший войсками на Дунае, отказался признавать Квинтилла и объявил императором себя. Дунайская армия активно поддержала своего командующего, и в честь этого на монетном дворе в Сисции были выпущены ауреи с легендами, прославлявшими fides и concordia воинов857.

Зонара (XII, 27) сразу же противопоставляет Квинтилла и Аврелиана друг другу: в то время как сенат удостоил власти Квинтилла, армия выбрала Аврелиана. Думается, что эти два события едва ли были одновременны, ибо монеты говорят о приблизительно двухмесячном правлении Квинтилла на значительной территории, в том числе и той, что могла находиться в сфере влияния Аврелиана858.

Однако некоторая нестабильность стала ощущаться, по-видимому, с самого начала правления Квинтилла. Исследователи отмечают интересный момент. Египетские папирусы того времени в отличие от александрийских монет датируются не годом императора, как это было обычно, а консулами текущего года (причем имена их не называли), и это означает, что по крайней мере в Египте не знали, кто же реально правит, и на всякий случай не упоминали ни одного из претендентов859. В любом случае силы были неравны, и Квинтилл, не вступая в бой, покончил с собой (Zos. 1,47,1). Рассказывая об этом, Зосим говорит, что Квинтилл уступил власть по совету xœv £7iiTT|Ô£iœv, т. е. то ли личных друзей, то ли сторонников860. Видимо, сенат вскоре понял, что его креатура удержать власть не сможет, и предпочел пойти на соглашение с Аврелианом. Существует и другая версия гибели Квинтилла. Биограф Клавдия говорит, что Квинтилл из-за своей строгости к воинам был убит таким же образом (ео genere), как Гальба и Пертинакс, т. е. преторианцами.

Хотя версия о самоубийстве признается более вероятной861, наличие второй версии весьма симптоматично. Автор сравнивает Квинтилла с теми императорами, которые неудачно пытались восстановить дисциплину в армии, в том числе и в преторианских когортах, следуя старинным римским традициям, столь ценимым сенатской аристократией (независимо от того, каким было подлинное происхождение сенаторов того времени)862. Евтропий (IX, 12)

также прославляет Квинтилла, говоря, что он являлся мужем исключительной умеренности и обходительности, и в этом был равен или даже превосходил своего брата (unicae moderationis vir et civitatis, aequandus fratri vel praeponendus). Можно спорить, насколько автор выражал просенатские настроения863. Но едва ли надо сомневаться, что в этой восторженной характеристике Квинтилла все же слышен отзвук просенатской историографии с ее подчеркиванием традиционных ценностей864. Квинтилл предстает как идеальный император даже еще в большей степени, чем Клавдий. По-видимо-му, сенат возлагал на его правление немалые надежды. Но эти надежды рухнули очень скоро. Все правление Квинтилла продолжалось, по разным источникам, от 17 или даже 12 дней до нескольких месяцев, а судя по данным нумизматики, он сохранял власть приблизительно два месяца или немногим больше865. Таким образом, новая попытка сената сделать императором своего ставленника провалилась.

Для обоснования своих претензий на власть Аврелиан использовал тот же метод, что и Клавдий: он заявил, что тот именно его, а не брата назначил своим преемником (Zon. XII, 26)866. Нет никаких оснований принимать этот пропагандистский маневр на веру. Но у самого Аврелиана некоторые основания для своего выступления были. Как и Клавдий, он принадлежал к новой знати, выдвинувшейся благодаря своим военным заслугам при Галлиене". Почти ровесник и земляк Клавдия867, он сделал похожую карьеру в армии. Будучи не только провинциального, но и весьма скромного происхождения868,

он достиг высших постов в войске и при Клавдии возглавил всю кавалерию (SHA Aur. 18, 1). Несколько ранее он вместе с Клавдием и другими генералами участвовал в заговоре против Галлиена (Zon. XII, 25)869, и Аврелий Виктор (Caes. 33,21) именно ему приписывает план убийства императора. Так что Аврелиан вполне мог рассматривать себя как естественного преемника Клавдия. По-видимому, так его рассматривало и окружение покойного императора. По словам «Флавия Вописка» (SHA Aur. 16, 1), именно блестящее положение Аврелиана при Клавдии и привело к тому, что после смерти императора и убийства Авреола и Квинтилла он остался единственным обладателем власти (solus teneret imperium). Никто не мог и не желал соперничать с Аврелианом. Недаром он сразу же стал чеканить монеты с тем же изображением Клавдия и с той же легендой, что и Квинтилл, — divus Claudius870. И своим dies imperii он считал не тот день, когда он был признан императором или даже им провозглашен, а день смерти Клавдия, полностью пропуская кратковременное правление Квинтилла871.

Автор биографии Аврелиана (SHA Aur. 37, 1) называет его государем, скорее необходимым, чем хорошим (principi necessario magis quam bono). Также (44, 1-2) он пишет, что Аврелиана нельзя считать ни хорошим, ни плохим государем (neque inter bonos neque inter malos principes), и приводит слова, якобы сказанные Диоклетианом, что Аврелиану лучше было бы быть полководцем, чем государем (magis ducem esse debuisse quam principem). Такая оценка явно отражает непростые отношения между Аврелианом и сенатом и близкими к сенату кругами. А эти отношения в огромной степени определялись курсом Аврелиана на укрепление императорской власти. Его правление стало значительным шагом на пути к созданию государства нового типа872. Аврелиан был уже не принцеп-сом в старом смысле слова, не первым гражданином и сенатором, а монархом.

«ВОССТАНОВЛЕНИЕ ВСЕЛЕННОЙ»

Аврелиан принадлежал к тому же кругу, что и Клавдий, и стремился продолжить его