Акт бунта - Калли Харт

остаюсь у своего отца в городе на выходные. Он хочет провести со мной немного времени, а завтра у нас нет занятий. Я не могу отказать.

— Тогда ладно.

— Все в порядке?

Я двигаю челюстью, раздираемый надвое. Годы вражды и насилия наложили на меня свой отпечаток. Трудно подавить желание окружить себя острыми шипами, защитить себя от этого… этого… что бы это ни было. В то же время меня так тянет к ней, так хочется протянуть руку и снова прикоснуться к ней, что мне кажется, я схожу с ума.

— Да. Нормально. Иди и проведи ночь у своего отца.

Девушка обдумывает это. На берегу озера пронзительно кричат гуси. Один из них взлетает, за ним следуют остальные, хлопки и шелест их крыльев разносится в вечернем воздухе.

— Увидимся в понедельник, Пакс, — говорит Чейз.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, наблюдая, как она уходит. Эта ее дурацкая военная сумка подпрыгивает у ее ног, при каждом шаге.

Как раз перед тем как девушка исчезает за выступом холма, на кольцевой подъездной дорожке академии, меня поражает нелогичная, бессмысленная мысль. То, что до сих пор не приходило мне в голову. Она чуть не умерла несколько недель назад. Мой разум наводняют образы Чейз, лежащей на тротуаре перед больницей, вся в липкой крови, ее глаза, полные ужаса, прикованы ко мне, как будто я был единственным, что привязывало ее к жизни, и до меня доходит, насколько близок я был к тому, чтобы никогда по-настоящему не узнать ее.

Черт.

Я даже не злюсь, когда смотрю вниз и вижу черный браслет дружбы, который она подарила мне ранее, повязанный на моем запястье рядом с оранжево-желто- красным.

На этот раз я даже не дергаю за него.

ГЛАВА 29

ПАКС

Я получаю ее электронное письмо ровно в полночь.

Минута в минуту.

Как будто Пресли, черт возьми, рассчитала время или что-то в этом роде.

В сообщении содержится ее глава истории.

Она, вероятно, сидела на своей кровати, играя со своими картами Таро, выжидая, пока не пробьет колдовской час, чтобы отправить письмо. Я решил, что теперь Чейз именно такая: ведьма. Хотя не верю ни в магию, ни в силу кристаллов, ни в энергетических вампиров — это больше в духе Мередит, — но готов пойти на уступки и признать, что все эти фигли-мигли, фокусы-покусы на секунду реальны, если это означает, что я также могу назвать Чейз служительницей Сатаны. Она запудрила мне мозги сегодня днем на траве у лабиринта. Это единственное объяснение того странного тумана, в котором я был, когда прошел все пять километров обратно в Бунт-Хаус со своей футболкой, пропитанной спермой, в руке.

Я распечатываю отправленное ею вложение, а затем просматриваю ее слова, готовый разорвать ее работу на части. Ручка в моей руке, занесенная и готовая начать нацарапывать на полях множество злобных критических замечаний, остается вдавленной в бумагу, не двигаясь ни на миллиметр, пока я взглядом пожираю строчку за строчкой ее работу.

Дойдя до конца, откладываю ручку и откидываюсь на спинку стула, чертовски сильно сжимая переносицу.

Если бы это было просто хорошо, я бы разозлился.

Но это более чем хорошо.

Это чертовски превосходно, и я слишком взбешен, чтобы выразить это словами.

У входа в лабиринт мальчика ждет девочка. Она раздета, вся в синяках. Ее губа рассечена, из раны на подбородке сочится кровь. Она ничего не говорит. Просто берет мальчика за руку и ведет его через темный, непроходимый лес. Он много раз думает, что девушка сбилась с пути и заманила его в лес, чтобы причинить ему боль. Однако вскоре деревья редеют, и темнота становится менее зловещей. В конце концов, суглинистый, пружинистый мох под их ногами превращается в песок. Девочка выводит мальчика из леса на нетронутый, красивый пляж. Они одни. В расцветающем рассвете мальчик и девочка сидят на вершине дюны, слушая, как волны разбиваются о берег. Глава заканчивается тем, что девочка снова протягивает руку мальчику и говорит: «Я — Генезис, начало. Ты — Омега, конец».

Я не знаю, что мне с этим делать.

Но что самое неприятное, ее стиль прекрасен. Ее игра слов заставила меня тихонько застонать, а ревность вонзилась мне в спину. Каждое слово, которое она использовала, служило определенной цели, каждая реплика была мастерски построена, чтобы вызвать эмоцию или какой-то отклик. И это сработало. Это, блядь, сработало. Я почувствовал, как деревья давят на меня. Вдыхал ночной воздух, пропитанный дымом и шепотом снега. Хуже всего то, что я почувствовал надежду, когда наши герои вышли на тот пляж и вместе наблюдали за восходом солнца.

Так что теперь я ее просто ненавижу. Ненавижу Чейз, потому что она должна была быть ужасной в этом. Я должен был поставить ее в неловкое положение своими превосходными писательскими способностями, и она должна была убежать, поджав хвост, но этого не произошло. Она, блядь, проявила себя, и, черт возьми, я злюсь из-за этого.

Куда, черт возьми, теперь должна пойти эта история? Что это, черт возьми, такое? Ее глава превосходна, но это определенно было прямое послание мне, а не продолжение истории. Я вынужден признать это, и это бесит меня еще больше.

Я сразу же погружаюсь в следующую главу, яростно стуча по клавишам своего ноутбука, все время ворча себе под нос, как маленькая недовольная сучка, о том, что мне приходится брать на себя львиную долю работы. Дело в том, что продолжить рассказ совсем не сложно. Слова приходят легко, текут, как песчинки в песочных часах, слово за словом, предложение за предложением, абзац за абзацем.

Мальчик отвергает помощь девочки. Мстительный бог — как выяснилось, тот же самый бог, который заманил его в ловушку в лабиринте в моей первой главе, — своим огненным гневом превращает пляж в стекло. Он захватывает девочку и уносит ее, говоря мальчику, что он должен выполнить четыре задания, чтобы спасти ее. Первое: испытание физической силы и решительности. Мальчик отправляется в мир, готовый встретиться лицом к лицу с препятствиями, которые должен преодолеть в одиночку. Так все и должно быть.

Я перечитываю главу три раза, проверяя на наличие опечаток и следя за тем, чтобы все было правильно, и очень доволен собой, когда перехожу к разделу, где бог забирает девушку, а она рыдает, как маленькая сучка. Чейз изобразила себя столпом силы и света в своей главе, а меня — каким-то потерянным маленьким мальчиком, которого нужно спасти. Надеюсь, мой ответ твердо поставит ее