Лукашенко. Политическая биография - Александр Федута

Александр Лукашенко не однажды говорил, что Конституция 1994 года писалась «под другого». И действительно, парламентское большинство Верховного Совета 12-го созыва откровенно создавало ее «под Кебича». Нет сомнений в том, что Кебичу прописанных в ней полномочий хватило бы, он сумел бы распорядиться ими без войны с парламентом. Да и парламент не стал бы воевать с президентом, традиционно готовым к компромиссу, тем более что Кебича парламентское большинство воспринимало как своего, «служилого» человека, который дослужился до президентства. А Лукашенко считали и считают выскочкой, человеком случайным246. Даже сейчас находятся политики, «прогнозирующие» его скорое падение247.

Но Лукашенко — не Кебич. Он пришел за властью, причем полной. Поэтому его интересовали не косметические поправки, а коренное изменение Конституции. Свои намерения он никогда не скрывал, сразу предупредил: «О Лукашенко не волнуйтесь. Лукашенко будет править двенадцать лет!». И как видим, в этом не соврал. Это при том, что Конституция 1994 года предполагала два срока по пять лет каждый — и не более!248

Успехи в экономике — против экономики?

Однако Лукашенко выиграл референдум не только благодаря административному ресурсу и очевидным манипуляциям. Его победа связана прежде всего с экономической ситуацией в Беларуси.

Послушаем, что говорит на Всебелорусском народном собрании премьер-министр Михаил Чигирь:

«Реализация целевых установок социально-экономического развития на 1996 год… позволила за девять месяцев… обеспечить рост объема валового внутреннего продукта на 1%, прирост объемов промышленного производства — на 2,6%.

Объем сельскохозяйственной продукции за девять месяцев составил 101,8% к уровню соответствующего периода прошлого года. Экспорт увеличился на 17,5%.

Индекс потребительских цен снизился с 5,6% в январе до 1,8% в сентябре.

Ввод в действие жилых домов возрос за девять месяцев на 65%»249.

Конечно, Чигирь выступал как премьер-министр и, естественно, старался представить работу возглавляемого им правительства в как можно более выгодном свете. К тому же, он еще наивно полагал, что референдума можно избежать, если убедить президента в том, что он просто не нужен. Зачем политический кризис, если экономика худо-бедно развивается, пусть небольшой, но рост основных показателей налицо, жизненный уровень избирателей хоть как-то, но растет? К слову, 1996 год становится годом максимальной занятости рабочих в строительной сфере, а это означает, что у людей есть деньги, чтобы покупать квартиры. Зачем рисковать этим наметившимся благополучием? Ведь можно и дальше мирно, без склок и противостояния, всем вместе строить свое маленькое суверенное государство!

Конечно, ради «худого, но мира» Чигирь мог и слегка приукрасить картину. Но чтобы ему поверить, нужно увидеть, что на самом деле в этот период происходило в экономике Беларуси.

Наша экономика тесно связана с российской — это общеизвестный факт. Она была связана так тесно, что эту связь можно сравнить с пуповиной, связывающей младенца с организмом матери. Августовский путч 1991 года выступил в роли бабки-повитухи, однако повитуха забыла перерезать пуповину, ребенок рос как бы отдельно, однако материнский организм продолжал поставлять все необходимое.

Первые два года и в России было чрезвычайно тяжело. Однако уже в 1994-1995 годах реформы российской экономики, продавленные жесткой рукой Бориса Ельцина, начали давать первые результаты. Российская валюта стала крепнуть, российский рынок оказался платежеспособным, дешевые и вполне конкурентоспособные белорусские товары снова нашли своего покупателя. Тем более что Россия и Беларусь договорились о создании общего таможенного пространства и даже символически срыли пограничные столбы на государственной границе. Кроме того, Россия великодушно списала молодому президенту все долги, оставшиеся от прежнего правительства, и продолжала поставлять энергоносители по внутренним российским ценам.

Но рост экономики был вызван не только благосклонностью России по отношению к белорусам. Давали о себе знать и результаты тех неуверенных, но все же рыночно ориентированных реформ, которые в последний год своего существования проводило правительство Вячеслава Кебича. Он подписал ряд правительственных постановлений, развязывавших руки бизнесменам. В первые полтора года своего правления Александр Лукашенко не только не отменял эти решения, но и позволил руководителям «экономического блока» правительства следовать тем же курсом. Двух с половиной лет оказалось достаточно, чтобы экономика начала потихоньку оживать.

Да и первый состав лукашенковского правительства все-таки был ориентирован именно на преобразования. Программа первоочередных мер по оздоровлению экономики была не только принята, но и выполнялась, и определенные положительные сдвиги в экономике наметились. Пока Лукашенко не понял, что свобода рыночных отношений приведет к ограничению его вмешательства в экономику, он эти преобразования поддерживал искренне. Поэтому и государственный аппарат, и часть активных избирателей хотели проведения референдума потому что надеялись: реформы получат свое продолжение, и благосостояния будет расти. Значит, и Михаил Чигирь, горячо ратовавший за отказ от референдума, всей своей деятельностью на посту премьер-министра обеспечивал его успех.

А потом Лукашенко воспользовался трудами рыночников, чтобы… уничтожить перспективу рыночных реформ на долгие годы. Впрочем, это он всегда умел: использовать и выбрасывать за ненадобностью.

Непослушание — наказуемо

Одной из самых весомых гирь на чаше референдума стало и то, что у белорусской политической элиты долукашенковской генерации никогда не было ощущения, что она — элита. Все привыкли, что они — лишь винтики, что от них ничего не зависит, решение всегда принимает кто-то другой.

«Здесь, в этом референдуме все было грубо, примитивно, со ставкой на политические убожества, — считает Станислав Шушкевич. — Вот, мол, мы навяжем такую систему, которую это просвещенное дерьмо заслуживает. Я им покажу, кто здесь способен править».

Лукашенко показал. И поставил «просвещенное дерьмо» на «подобающее ему место» — подобающее по мнению победителя. Решение принимает только он, а все остальные — обслуга, от которой зависит лишь степень точности в исполнении приказа. А значит, по сути, не зависит ничего.

Но если от тебя ничего не зависит, то, значит, ты ни за что и не несешь ответственности. Это было состояние коллективной безответственности всего государственного аппарата, когда даже те управленцы, которые отдавали себе отчет в происходящем, все-таки успокаивали себя: отвечать все равно придется не мне — ведь не я же принял это чертово решение о референдуме?! Я — не политик, а всего лишь государственный служащий250.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});