История Русской Церкви в период постепенного перехода ее к самостоятельности (1240-1589). Отдел второй: 1448-1589 - Митрополит Макарий

Между посланиями митрополита Филиппа, доселе известными, только одно можно назвать учительным, на котором мы и остановимся, – это небольшое послание к игумену Троицкого Сергиева монастыря Спиридону. Преподав прежде всего благословение игумену, святитель продолжает: «Твердо помни, сын мой, как ты по благодати Божией и по воле сына моего, великого князя Ивана Васильевича, и по моему благословению вошел дверьми в великую ограду такого Богом собранного Христова стада и с благословением нашим устроил себя, яко добрый пастырь словесных Его овец. Их, сын мой, ты должен учить о Христе святым заповедям с великим назиданием и пасти с любовным смиренномудрием, как благой и учительный, управляя самого себя по евангельским заповедям совершенными делами пред Богом и имея твердое попечение, духовное и телесное, о богособранном стаде святой ограды преподобного игумена Сергия чудотворца. Ты должен, по святому Евангелию, глашать всех по имени, да познают глас твой и последуют за тобою, и таким образом привлекать всех к духовному разумению удицею благих слов, а не свирепством и не жестокостию пасти словесных овец... и показывать со смирением ум тихий и кроткий, и целомудрием совокуплять во едину чреду, а не оскорблять, по слову Господа: Научитеся от Мене, яко кроток семь и смирен сердцем, и еще: Будите милосерди... оставите человеком согрешения их, и Отец ваш Небесный отпустит и вам согрешения ваша. Многие согрешили явно, но через покаяние получили прощение грехов, так и мы, если видим согрешающих своими очами, должны с милостию суд творить согрешившему. Посему пишу к тебе, сын мой, о согрешившем пред вами старце Павле, который по грехам своим впал пред вами в укоризну и в великую нужду – сами знаете, от кого. Ныне же благословляю тебя, сына моего, да сотворишь над ним милость во славу Божию, и ради меня повели разрешить его от уз и дай ему прощение... и с своею братиею, со старцами смири его ради меня, да не будут в роптании о согрешении его и да сотворят с ним, государи, дело прощения. А что взято у него из его рухляди или лошадка, вы бы, чада, ради меня, пожаловали его, отдали ему все, что его».

Если послания составляли у нас самый употребительный и господствующий вид духовной литературы, то второе место после послания, бесспорно, занимали жития святых, в том числе разумеем и и отдельные сказания о чудесах их. И если мы почти не встречаем составленных тогда у нас Слов и поучений, догматических и нравственных, которые бы произносились в церквах, зато встречаем похвальные Слова, которые читались и в церквах и в обителях наших во дни памяти святых. Сочинять Слова и поучения о возвышенных истинах веры и нравственности было не под силу нашим тогдашним пастырям, по степени их образования, и они предпочитали произносить в церквах готовые Слова древних святых отцов и учителей; но составлять похвальные Слова святым при помощи их житий не представляло больших трудностей даже для людей невысокого образования. Не упоминаем здесь еще об одной довольно важной отрасли духовной литературы – о литературе церковных служб, канонов, песнопений, которая начала тогда заметно усиливаться у нас наряду и как бы нераздельно с литературою житий и похвальных Слов, ибо все эти церковные песнопения будут рассмотрены нами при обозрении богослужения нашей Церкви.

Человек, более всех потрудившийся тогда в России во всех трех названных нами родах литературы, был не русский, а серб – Пахомий. Он пришел с святой горы Афонской в сане иеромонаха к нашему великому князю Василию Васильевичу, неизвестно когда и по какому побуждению, по приглашению ли от князя или только по собственному желанию. Вероятнее, что Пахомий был приглашен к нам как уже известный своею способностию и искусством сочинять жития святых, похвальные Слова им и каноны; по крайней мере, на него постоянно возлагались у нас такие поручения. Около 1440 г. появился у нас первый его литературный труд – житие преподобного Сергия Радонежского, так как оно находится уже в сборнике, написанном по воле игумена Троицко-Сергиева монастыря Зиновия (1432–1443) и рассказывает о чудесах преподобного, совершившихся в 1438 г. В это и последующее время Пахомий жил в Троицкой Сергиевой лавре, где доселе сохранились списки книг, писанных рукою его в 1443, 1445 и 1459 гг. Вторым его литературным трудом было житие святого митрополита Алексия вместе с каноном ему, написанное по воле великого князя Василия Васильевича, благословению митрополита Ионы и определению Собора святителей, к этому труду Пахомий приступил, как есть основание думать, еще около 1450 г., но привел его к концу в 1459 г. Тогда же видим Пахомия в Новгороде, сперва у владыки Евфимия (†1458), потом у преемника его Ионы, который дал Пахомию помещение у себя, одарил его множеством серебра, кунами и соболями и поручал ему сочинять жития и каноны святым. Но Пахомий, исполнив несколько поручений святителя, отказался от исполнения других, несмотря на все его обещания, и возвратился «в Московския страны». Побуждением к тому было, вероятно, состоявшееся повеление великого князя Василия Васильевича и нового митрополита Феодосия (следовательно, в 1461–1462 гг.), чтобы Пахомий отправился в Кирилло-Белозерский монастырь и собрал там сведения о преподобном Кирилле Белозерском для начертания жития его. Составлению этого обширного жития вместе с каноном преподобному, а может быть, и другим своим сочинениям, неизвестно когда написанным, Пахомий, вероятно, посвятил несколько последующих лет, в которые не встречаем никаких следов его. Только в 1472 г. он снова является пред нами «мнихом Сергиева монастыря» и пишет по поручению великого князя Иоанна III и митрополита Филиппа похвальное Слово святителю Петру, по случаю перенесения мощей его, и два канона ему, а потом составляет канон святому Стефану Пермскому «повелением» Пермского владыки Филофея (1472–1501). Вообще же всех сочинений, написанных Пахомием в разных местах России как по поручению от властей, так, может быть, и по собственному желанию, известно до тридцати пяти, в том числе шестнадцать или даже, по некоторым догадкам, восьмнадцать церковных служб и канонов, девять житий, три особых сказания о святых, вошедшие потом в сокращенном виде или целиком в самые жития их, и четыре похвальных Слова. Впрочем, некоторые жития Пахомиевы написаны так, что их можно назвать и похвальными Словами, а некоторые похвальные Слова – так, что могут быть названы и житиями или вообще историческими сказаниями.

В Пахомиевом житии преподобного Сергия Радонежского надобно различать, во-первых, собственно житие и, во-вторых, сказание об открытии мощей преподобного и о последующих чудесах его. Первое не есть сочинение оригинальное, а есть только переделка того жития преподобного Сергия, которое прежде составлено было Епифанием Премудрым. Пахомий лишь сократил по местам, особенно в первой половине, а по местам (например, в статьях об изведении источника преподобным Сергием, о воскрешении отрока, о составлении общежития, о явлении преподобному Богоматери и др.) почти буквально переписал названное житие Епифаниево и некоторые сказания в нем опустил, другие переставил, не заботясь о хронологическом порядке, а третьи, немногие, даже изменил в подробностях. Надобно присовокупить, что за переделку эту Пахомий принимался два раза и оставил ее в двух видах, или редакциях. Первоначальная редакция, появившаяся около 1440 г., представляет менее сокращений труда Епифаниева, менее перемен, как в слоге, так и в порядке и самом содержании статей, менее пропусков, нежели вторая редакция, окончательная, относящаяся ко времени между 1449 и 1459 г. и, судя по количеству сохранившихся списков, вошедшая в наибольшее употребление. Что же касается до сказания об открытии мощей преподобного Сергия и последовавших затем чудесах, то это сочинение оригинальное и вполне принадлежит Пахомию. Из рук автора оно вышло также в двояком виде: пространном и сокращенном. Пространное сказание он составил особо, как бы в дополнение к пространному житию Епифаниеву, вслед за которым оно обыкновенно и помещается в рукописях. А краткое сказание соединил в одно целое с своим, сокращенным, житием по обоим его редакциям с тем только различием, что в некоторых списках последней редакции, кроме двенадцати чудес, описанных и в списках первой, равно как и в пространном сказании, описаны еще три чуда, совершившиеся в мае 1449 г. Пахомиево житие преподобного Сергия имеет характер похвального Слова, которое читалось в обители на праздники в честь преподобного, как можно видеть из следующего приступа этого жития. «Приидите, честное и святое сословие постников; приидите, отцы и братия; приидите, духовные овцы; приидите, именитое стадо... Вот к нам свыше призвание; вот предлежит духовная трапеза; вот хлебы неистощимой пищи и масло милости; вот целомудренная пшеница и вино, веселящее души и тела... вот русская, а более вселенская похвала. Приидите ж и насладимся доброго нынешнего торжества, воздавая достойную честь преподобному, как ученики учителю, составляя праздник и светлое торжество в нарочитом празднике, как чада отцу... Сама Святая и Животворящая Троица подвигла нас к ликованию и устроила для ангелов праздник с нами и сотворила общее для всех веселие в память своего угодника, просветившего мир своим житием, отогнавшего бесов от стада Христова, исполнившего радостию землю и самый воздух равноангельным своим житием, наставившего вверенное ему иноческое стадо на духовные пажити... Да уведаем достоверно, откуда воссиял таковой светильник: не от Иерусалима ли, не от Синая ли? Нет. Но от Русской великой земли; она много лет оставалась непросвещенною, но удостоилась превзойти страны, просветившиеся прежде ее, и процвела православною верою и честными монастырями, в которых воссияли многие светильники, просвещающие, можно сказать, вселенную. В числе их был и святой Сергий, о котором нам предлежит ныне слово». А в заключении своего литературного труда о преподобном Сергии Пахомий так рассказывает о побуждении, расположившем его заняться этим трудом. «Я смиренный таха иеромонах Пахомий, пришедши в обитель святого и видя чудеса, часто совершающиеся от раки богоносного отца, а особенно узнав о нем от самого ученика его Епифания, который с ранней юности много лет жил со святым, был духовником в великой лавре всему братству и написал по порядку о рождении и возрасте блаженного, о его чудотворениях, житии и преставлении, слыша также свидетельства о преподобном многих иных братий, наиболее же видя своими очами бывающие от него чудеса, сильно удивился. Потому, испросив помощи от Бога и надеясь на молитву святого, дерзнул написать, что слышал и видел, из многого немногое, что было возможно для меня смиренного... Я написал это, да не будут преданы забвению чудеса святого» и пр.