Закон обратного отсчета (СИ) - Орбак Леся

— Дребедень оказалась не дребедень?

— Типа того. Там шаман рассказывал, как звуки бубна — сами вибрации — влияют на работу сердца и кровообращение и помогают входить в транс. И я попытался на этот ритм настроиться что ли. Это похоже на полудрему, ты вроде не спишь и все видишь, все слышишь, даже говорить можешь, но одной ногой, виртуальной, ты уже в другом месте. И я попытался построить мост. Найти тебя и перебросить к тебе. Не мост даже — бревно через пропасть. Как-то так.

— Интересно, как быстро теперь физика сможет объяснить этот опыт.

— Вопрос, скорее, в том, захочет ли, — Джа усмехнулся. — И это, наверное, не физика, а какая-нибудь нейробиология. Отшельник сказал, что приемники подсаживал, чтобы разбудить какие-то волны. Я надеялся, что у всех, к кому он внедрялся, они разбужены и могут работать без приемника. Как видишь, получилось. Не совсем так, как у него, но нам с тобой хватило. Кстати, про шлагбаум расскажешь? Я уж подумал, ты Леди в расход решил пустить, а ты в деструкте тренировался. Когда освоил?

— Да прям там.

— То есть, ты не знал, сможешь ли? И летел под двести на железную дуру, которая способна остановить поезд?

— А были варианты?

— Риту попросить. Или Падре.

— Они от конструкторов отбивались. Пришлось самому.

— Ну ты красава!

— Стоило рискнуть.

Опустив спинку сиденья, Джен устраивается поудобнее, жаль ноги не вытянуть.

— Он говорил, что использует возможности человека, — объясняет Джен, глядя на черную полосу трассы, — глаза, руки, ноги, голос. Конструкт — такая врожденная способность, которую надо развивать, если она есть. Он пользовался конструктом, внедряясь в меня, в тебя и в Алекс, значит…

— Мы все конструкторы.

— Выходит, так. Я наблюдал за Вороном, когда мы шли за тобой, и начал различать структуру материалов. Я был уверен, что получится.

— Это круто. В самом деле. Прикинь, чего мы наворотить сможем! Какие байки построить.

— И не только мы…

— У нас будут самые лучшие! Да!

Легкий редкий снег узорной пылью швыряется в лобовое стекло. От печки в салоне жарко даже без обуви. Джен прибирает температуру. Больше из вредности, чем всерьез надеясь, включает радио, щелкает по станциям, насилуя старенькие динамики разночастотным белым шумом. Придется спать в тишине.

— Джен, я хотел сказать тебе спасибо. Спасибо, что ты со мной.

— Всегда пожалуйста, — отвечает инквизитор, закрывая глаза.

Над Икстерском вовсю резвится солнце, скачет по мелким шустрым облакам. Сразу за въездом в город — военный патруль, останавливают всех подряд, проверяют документы. Машины, проехавшие перед ними, вроде, не досматривали, но нервы Джена натянуты тормозным тросом. Подъехав к шлагбауму — хлипкой переносной конструкции, газ в топку, и полетит кубарем — Джен останавливается, протягивает постовому через окно бумаги на машину и икстерские права.

— Домой возвращаетесь? — подтянутый сержант, неуловимо похожий на инструктора Пашу, оглядывает покрытый слоем грязи бок Леди.

— Так точно, — отвечает Джен. — В деревню к родителям мотались, дрова разгрузить, да в бане поддув подлатать — чадить начала. Зараза, не могла летом выпендриться?

— Бывает, — сочувствует сержант. Изучает внимательно документы и лица. — Вы бы отдохнули у родителей еще пару дней. В городе неспокойно.

— У нас подруги в городе, — Джа высовывается из-за Джена, умоляюще глядит на постового. — Его сестра — моя… вы поняли. Связи нет. Они одни, мать ревет второй день, на корвалоле сидит.

— Ясно, — сержант машет рукой, чтобы подняли шлагбаум, возвращает документы. — Проезжайте.

Первое, чем встречает Икстерск — два перевернутых автобуса, растянувшиеся по обочинам, как туши мертвых китов. Их даже не эвакуировали в город.

На тихих улицах частного сектора ни души, хотя выходной. Пустой городской троллейбус плетется мимо остановки, не притормозив, в маленьких продуктовых магазинах закрыты двери и выключен свет. Ближе к спальным человейникам на перекрестках стали встречаться пешеходы. Синими маяками раскиданы по парковочным карманам машины ДПС. Со стороны центральной площади в небе висит сизая шапка дыма.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Сайлент-Хилл какой-то, — нервничает Джа. — Давай сразу в офис к Ольке заедем?

— Сначала домой, — говорит Джен. — Во-первых, выходной, она может быть там, во-вторых, надо сначала машину разгрузить, ты же видишь, патрули кругом, а мы обвешаны как оружейка. Хорошо хоть взрывчатку Падре забрал.

За поворотом под колеса Леди бросается мужик. Джен тормозит резко, машина юзом идет по щербатому асфальту, тыкается носом в живот самоубийце. Он ложится на капот, вытянув руки, но тут же поднимается, орет: «Простите» и топит через дорогу, не оглядываясь. За ним — два гвардейца, тяжелые как набитые мешки, неповоротливые в утепленной форме. Они гонят мужика как зверя, а он вопит: «Это не я, отстаньте, это был не я».

— Это что сейчас было? — Джа ошарашенно оглядывается.

— Дивный новый мир, — бормочет Джен и стартует, быстро набирая скорость.

Ближе к центру город меняется. На тротуарах то здесь, то там попадаются обломки всех цветов и размеров от пластика до искореженного металла — следы недавних аварий. Бордюры, асфальт и плиты ближайших домов выкрашены черными всполохами сажи от пожаров. На бетонном заборе теннисного клуба, где обычно пестрят афиши заезжих гастролеров, теперь красуется небрежная громадная надпись: «ПРОЧЬ ИЗ МОЕЙ ГОЛОВЫ». На углах кирпичных пятиэтажек неровные сколы. Местами в магазинных витринах зияют дыры с лучами трещин, закрытые изнутри фанерными листами. Издалека доносятся хлопки.

Джен быстро жалеет, что не повел сразу объездными путями. Вдоль всего центрального проспекта пестрит новогодней гирляндой красно-синяя иллюминация. Путь перекрыт. Потасовки с полицией очагами разбросаны по проезжей части и тротуарам. Прямо перед ограждением двое гражданских подбегают к патрульной машине, дергают за ручку заблокированной двери и, недовольные отпором, распыляют стекло в ней, не прикасаясь. Подоспевший патрульный успевает только замахнуться резиновой дубинкой, она рассыпается в его руке, следом пылью на плечи ложатся останки шлема. Он, безоружный, бросается на шпану с кулаками.

— Тормозни!

— Даже не вздумай, — схватив Джа за локоть, Джен заставляет его захлопнуть дверь. Набирает скорость, сворачивая на объездную. — Здесь нам не справиться.

— И что? Просто уедем? Они ж поубивают всех!

— А надо, чтобы поубивали еще и тебя? Джа, города просто так не закрывают патрулями, — Джен сосредоточенно пялится на ухабистую стрелу асфальта и заставляет себя добавить: — Мы уже сделали все, что могли.

Наконец, показались крыши родного района. В баре Косы задернуты рольставнями и двери, и окна. Повернув на свою улицу, Джен читает на трансформаторной будке нехитрое граффити «КОНСТРУКТ — ОТ ДЬЯВОЛА».

— А вот и пресвятая инквизиция подъехала, — комментирует Джа. — Надо дать тебе другое прозвище. Вырисовывается конфликт интересов.

Джен хмурится.

— Да уж не в темные века живем, вроде.

— Ты уверен?

Спящий дом встречает слепыми окнами — шторы везде задернуты, из почтового ящика торчит рекламная газета. Распахнув «клиентские» ворота, Джа впускает Леди домой и запечатывает сразу гараж на все замки. От усталости хочется завалиться на диван и проспать до завтрашнего вечера.

— Давай хоть чаю попьем, — просит Джен, выгребая из салона в шуршащий пакет дорожный мусор. — Да переоденемся. Я устал как собака.

Пророк молча достает из багажника сумки с вещами и тащит их в дом.

Двери встречают хозяина скрипом петель. Растений в доме как будто прибавилось. А может, Олька спустила все горшки на первый этаж, чтобы по лестнице лишний раз поливать не бегать. Или с улицы занесла тех, кто зимой не выживет.

Джа орудует на кухне. Сумки бросил посреди гостиной, разбирать их сейчас нет настроя. Для начала хорошо бы в душ. И побриться. В идеале — поспать.