Падение башен. Нова - Самуэль Дилэни

— Он болен, — он сузил свои цвета крови глаза. — Этот человек болен.

Завороженный мерцанием, Дэн огибал каменные глыбы, спускаясь к лаве.

— Он же обожжется! — воскликнул Катин.

— Но он не чувствует жара, — возразил Мышонок. — Он не видит, и, наверное, ничего не понимает!

Айдас, а за ним и Линчес, раздвинув остальных членов экипажа, побежали вверх по мосту.

— Бежим, — крикнул Мышонок, бросившись за ними.

Себастьян и Тай кинулись вдогонку, оставив позади Катина.

Спустившись на десять метров, Дэн остановился на камне, вытянув руки перед собой, готовясь нырнуть в огонь.

Они были на середине моста, а близнецы уже перелезали через ограждение, когда чья-то фигура появилась на обрыве над тем местом, где стоял старик.

— Дэн! — лицо фон Рея пламенело в обволакивающем его свете. Он прыгнул. Обломок сланца вылетел из-под его сандалий и разбился впереди него, когда он проехался по склону. — Дэн, не…

Дэн прыгнул.

Его тело, пролетев шестьдесят футов, рухнуло на выступ скалы, перевернулось еще раз и свалилось вниз.

Мышонок вцепился в ограждение, перегнулся, навалившись животом на перила.

Подбежавший Катин наклонился еще ниже.

— А-а-а-а, — выдохнул Мышонок, отворачиваясь.

Капитан фон Рей опустился на камень, с которого прыгнул Дэн. Он опустился на одно колено, оперся на стиснутые кулаки, вглядываясь вниз. Над ним мелькнули силуэты — Севастьяновы питомцы — и унеслись вверх, не отбрасывая тени. Близнецы остановились на выступе чуть выше него.

Капитан фон Рей поднялся. Посмотрел на свой экипаж. Он тяжело дышал. Потом он повернулся и стал карабкаться вверх по склону.

— Что случилось? — спросил Катин, когда они все уже были на мосту. — Почему он?..

— Я говорил с ним незадолго до этого, — ответил фон Рей. — Он был членом моего экипажа много лет. Но в последнем полете он… он ослеп.

Представительный капитан. Со шрамом капитан. А сколько ему могло быть? — подумал Мышонок. Раньше Мышонок дал бы ему лет сорок пять — пятьдесят. Но замешательство сняло с него лет десять-пятнадцать. Капитан был в возрасте, но не стар.

— Я только что говорил ему, что устрою ему возвращение домой, в Австралию. Он повернулся и пошел назад, по мосту, к отелю, где я снимал ему комнату. Я оглянулся… на мосту его уже не было, — капитан поглядел на свой экипаж. — Идемте на «РУХ».

— Я полагаю, вы доложите об этом патрулю? — сказал Катин.

Фон Рей двинулся к воротам, на стартовое поле, над которым стометровой змеей извивался в темном небе Дракон. За ним следовал его экипаж.

— Здесь рядом, на мосту — видеофон…

Взгляд фон Рея заставил Катина замолчать.

— Я хочу взлететь с этого осколка скалы. Если мы пошлем сообщение отсюда, нас задержат и заставят каждого троекратно повторить рассказ.

— Я полагаю, сообщить можно и с корабля, — предложил Катин, — но после старта.

На мгновение Мышонок засомневался в точности своей оценки возраста капитана.

— Мы ничего уже не сможем сделать для этого старого печального дурака.

Мышонок бросил взгляд на расселину и заспешил вслед за Катином.

Поодаль от разлома ночь была прохладной и туман короной дрожал вокруг индукционно-флюоресцентных ламп, освещающих поле.

Катин и Мышонок были последними.

— Я думаю: что означает иллирион для большинства здешних жителей? — тихо спросил Мышонок.

Катин хмыкнул и засунул руки под ремень. Спустя минуту он спросил:

— Скажи, Мышонок, что ты думаешь об этом старике и его омертвевших чувствах?

— Когда они пытались добраться до новы в последний раз, — сказал Мышонок, — он слишком долго смотрел на звезду через сенсодатчик и все его нервные окончания были обожжены. Они не мертвы. Они повреждены длительным раздражением, — он пожал плечами. — Никакой разницы. Почти что мертвы.

— О, — сказал Катин и опустил взгляд.

Кругом стояли грузовые звездолеты. Меж них находились небольшие, метров сто высотой, частные корабли.

Некоторое время они молчали. Потом Катин спросил:

— Мышонок, тебе не приходило в голову, как много ты теряешь от этого путешествия?

— Да.

— И ты не боишься?

Мышонок дотронулся до руки Катина своими тонкими пальцами.

— Чертовски боюсь, — выдохнул он. Он откинул волосы, чтобы взглянуть на своего высокорослого товарища. — Ты знаешь, я не люблю таких вещей, которые произошли с Дэном. Я боюсь.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Созвездие Дракона, Тритон, Геенна-3, 3172 г.

Какой-то киборг принес уголек и корявыми буквами вывел на панели компьютера аналогового преобразователя «ОЛЬГА».

— О’кей, — улыбнулся Мышонок машине, — так ты — Ольга?

Три огонька зеленых, четыре — красных, мигающих и тихонько гудящих. Мышонок начал скучную процедуру проверки величин напряжений и соответствия фаз.

Чтобы заставить корабль двигаться быстрее света, от звезды к звезде, вы должны использовать каждый изгиб пространства, каждое нужное вам искривление, совпадаемое с материей. Говорить о скорости света, как о предельной скорости движения объекта равносильно заявлению, что двенадцать-тринадцать километров в час — предел скорости пловца в море. Ведь если пловец будет использовать морские течения и силу ветра, как это делает парусник, ограничение скорости снимается. Звездолет имеет семь регуляторов потоков энергии, аналогичные парусам. Шесть аналоговых преобразователей. Каждый компьютер контролируется киборгом. Капитан контролирует седьмой. Потоки энергии должны быть настроены соответственно рабочим частотам статических давлений. Тогда энергия иллириона разгоняет корабль. Такова работа Ольги и ее родных сестер. Но управление формой и положением паруса лучше поручить мозгу человека. Такова работа Мышонка (под контролем капитана). Кроме этого капитан осуществляет контроль над множеством дополнительных парусов.

Стены каюты были покрыты рисунками, оставшимися от предыдущих экипажей. Была там и койка. Мышонок заменил неисправную катушку индуктивности в ряду катушек-конденсаторов на семьдесят микрофарад, задвинул плату в стену и сел…

Он протянул руку к пояснице и нащупал разъем. Этот разъем подсоединили к его спинному мозгу у Купера. Он поднял экранированный кабель, петлей свернувшийся на полу и исчезавший в панели компьютера, и возился с ним до тех пор, пока все двенадцать штеккеров не вошли в гнездо на его пояснице. Он взял меньший, шестиштеккерный кабель и вставил его в гнездо на внутренней стороне левого запястья, затем еще один — в гнездо на правом запястье. Теперь его периферическая нервная система была связана с Ольгой. На шее под затылком было еще одно гнездо. Он воткнул последний штеккер — кабель был тяжелым и слегка оттягивал шею — и увидел искры. Этот кабель посылал импульсы непосредственно в головной мозг, который при этом сохранял способность к восприятию зрительных и слуховых ощущений. Послышалось слабое гудение. Мышонок дотронулся до верньера на панели Ольги и подкрутил его. Гудение смолкло. Потолок, стены, пол — все было покрыто приборами управления. Каюта была достаточно мала, чтобы он смог дотянуться до большинства на них с койки. Но когда корабль стартует, он даже не сможет дотронуться до них. Зато он будет управлять двигателями только лишь с помощью нервных импульсов тела.

— Я всегда чувствую при этом, словно перед Большим Поворотом, — прозвучал в его ушах голос Катина. Киборги, разбросанные по своим каютам, находились в контакте между собой, когда подключались к компьютерам. — Поясница там, где входит кабель, словно омертвела. Все это больно уж походит на театр марионеток. Ты знаешь, как все это работает?

— Если ты до сих пор этого не знаешь, — сказал Мышонок, — то это плохо.

Айдас:

— Спектакль на тему об иллирионе…

— …иллирионе и нове, — это Линчес.

— Скажи-ка, что ты сделал со своими зверями, Себастьян?

— Чашку молока они выпили.

— С транквилизаторами, — донесся нежный голос Тай. — Спят они сейчас.

Огни потускнели.

Капитан подключился к кораблю. Рисунки, царапины на стенах — все исчезло. Остались только красные огни на потолке, вспыхивающие один за другим.

— Приглашение поиграть, — сказал Катин, — со сверкающими камешками. — Мышонок пяткой задвинул под койку футляр с сиринксом и лег. Кабель он пристроил за спиной.

— Все в порядке? — услышали все голос фон Рея. — Выдвинуть четыре паруса.

Перед глазами Мышонка появился мерцающий свет.

…космопорт: огни по краям поля. Светящиеся разломы коры превратились в фиолетовое мерцание. Но за горизонтом огни были сверкающими.