Кульбиты крафта - Иван Ермаков

рта. - Полный бред!

- Оно и видно, - примиряющее закончил я этот глупый диалог. - Позвони лучше своим родственникам. Предупреди, что мы уже через десять минут будем на месте.

- Не буду. С твоей манерой вождения это совершенно не очевидно, - тут её отповедь неожиданно кардинально поменяла направление. - Кага́да, дерьмо! Посигналь этому идиоту впереди, чтобы прижался к обочине. Плетётся как ишак. Обгоняй его, веди себя как мужчина!

Открыв своё стекло, зельеварша высунулась в окно по пояс и начала экспрессивно кричать притихшему водителю, которого мы обогнали. Он её не слышал, но жесты понял, отчего начал краснеть. Рот его искривился в злой гримасе и расстояние между нашими машинами начало вновь сокращаться.

Приказав Маше сидеть смирно, я втопил педаль газа, набирая скорость и стремясь удалиться от его малолитражки подальше. Вот глупая баба! На пустом месте вывела человека из себя. Он теперь как бык за нами гоняться будет. Мы то, если что, выживем, а ему придётся плохо. Зельеварша, неспособная после Приказа жестикулировать, яростно мычала сквозь сомкнутые губы. Ядерный темперамент, как они тут живут?

---

Сидя в беседке у частного дома, расположенного в Рипольете, небольшом, как они все тут, муниципалитете комарки, района по-нашенски, Вальес-Оксиденталь возле столицы автономного сообщества, Барселоны, я потягивал херес, ожидая, пока хозяйка пригласит всех к столу.

Компанию мне составлял глава семейства, крепенький пятидесятилетний мужик, брат умершей матери Марии, сеньор Диего. Вместе с ним, испанский алкогольный напиток медленно смаковали и остальные представители многочисленного семейства моей жены.

И не всем я был рад, двое из них, явные представители секс-меньшинства, были накрашенными, скабрезно шутили, но я терпел. Пока руки не распустили, будут жить, я Маше пообещал. Сама она вместе с женской половиной занималась сейчас сервировкой в доме под руководством жены сеньора, несравненной сеньорой Каталиной. МодоСлух доносил женский гвалт и смешки, обсуждали там не столько кулинарные темы, сколько нас, а если точнее, меня.

Маша чувствовала себя там словно звезда. Она едко описывала свою жизнь в России, давала ехидные комментарии обо мне, при этом резко заставляла прикусывать острые языки тем, кто отзывался обо мне плохо. Ухмыляясь от подслушанного, я одновременно беседовал с испанцами на корявом каталонском, который, благодаря Лике и Марии, знал на уровне троечника.

- Удивлён, что у вас в России такая хорошая медицина, - поделился со мной своими мыслями Диего. - И Машу вылечили, и нашу маленькую Изабелл от смерти спасли.

Не став комментировать, я лишь пожал плечами.

- Мы очень вам благодарны за операцию у дочери. Если вам будет нужна наша помощь, мы готовы сделать всё, что угодно.

- Буду иметь это в виду, - ответил я. - Вряд ли нам что-либо от вас понадобится, кроме как пользоваться вашим гостеприимством. Маша здесь расцветает, для меня этого достаточно.

- Насчёт этого даже не заикайтесь. Мы от нашей Марии не отказывались даже в самые тяжёлые времена.

Кивнув согласно головой, я отхлебнул из фужера херес. Ёлки-иголки, какой он всё-таки приторно сладкий.

- Надеюсь, если мы решимся приехать к вам в гости, вы нас тоже примете, - продолжил дискутировать Диего. - Вы же на Урале живёте? Это восточнее Москвы, под Тверью?

- Почти, - ответил я, не став оспаривать географические познания хозяина.

- А медведи у вас по улицам ходят?

- А у вас быков на улицах после завтрака забивают? - ответил я вопросом на вопрос.

- Какая глупость! - вклинился в диалог дальний родственник зельеварши с помадой на губах. - Этого варварства у нас давно нет.

- Всего лишь в 2011-м была последняя коррида, - поправил я его. - Шесть лет назад.

- И что? Мы всегда были против насилия над животными. Не то, что у вас в стране.

- Педро, остынь! - остановил Диего поток возмущения заднеприводного родственника. - Иван - наш гость, а ты его провоцируешь. Нельзя упрекать его в том, что творится в его стране. Ты же знаешь, как там со свободой слова. Он не может ничему протестовать, иначе сразу отправится в ГУЛАГ.

- Не переживайте, у нас со свободой всё в порядке, - уверил я испанцев.

- Вы грязный путинист! - воскликнул пришедший с Педро такой же мужичонка. - Все знают, что у вас убивают прямо на улицах и сажают в лагеря за каждое неосторожное слово.

- А у вас никого не убивают и не сажают?

- У нас это делают по закону!

- Ты бы заткнулся, дятел, - перешёл я на грубость. - Тебе о референдуме про независимость Каталонии напомнить? Где сейчас те, кто его организовал? Уже сидят? Семьсот уголовных дел завели.

Ничем возразить мне этот любитель радужной свободы не смог и сердито засопел. Педро его обнял и поцеловал в губы, от вида чего меня передёрнуло. Все вокруг начали делать вид, что ничего не произошло, избегая в мою сторону даже смотреть.

Гробовую тишину развеяла подошедшая Маша. В её руке был бокал с кроваво-красным напитком, в котором плавали кусочки фруктов. Увидев мой заинтересованный взгляд, она дала мне попробовать и объяснила, что это сангрия, слабоалкогольный коктейль, называемый иногда "винной окрошкой".

Попробовав, он мне понравился куда более хереса, так что посуду я жене не вернул. Зельеварша сделала на лице недовольную гримасу, но отбирать добычу у меня не стала, а позвала всех домой к столу, который наконец-то завершили накрывать.

---

Дегустация каталонской кухни избавила меня от необходимости отвечать на провокационные вопросы никак не угомоняющихся гомосексуалистов. Работая челюстями, я оценил конил-амб-каргол, кролика в ароматизированном соусе с улитками, потом фидеуа, паэлью с креветками и курицей, где рис был заменён на макароны, а затем настал черёд фирменного блюда синьоры Каталины. Широкое блюдо передо мной поставила зельеварша, накидав в мою тарелку из него ложкой нечто чёрное.

- Ходэ́! Это аррос негре, чёрный рис, - увидев моё сомнение, начала объяснять зельеварша. - Тётя отлично его делает. Обычный рис, окрашенный чернилами каракатицы. Очень вкусно.

- А у меня эмаль на зубах не окрасится? - спросил я недоверчиво.

- Мадре Миа, конечно же нет. Гляди, раз мне не веришь, - Маша закинула себе в рот кусочек из моей тарелки. - Бэ́са ми ку́ло, ешь давай, не обижай тётю. Она очень старалась.

Последовав совету жены, я начал переправлять себе в желудок новое для меня яство. Действительно вкусно, особенно вон с тем соусом. Когда моя тарелка опустела, я благодушно похлопал по своему животу.