Дорога к саду камней - Юлия Андреева

- Даймё Кияма-сан щиндаимас (князь Кияма умер), - наконец выдавил он из себя, - има кара даймё Умино (с этого времени даймё Умино).

Получилось, конечно, не бог весть что, но понять можно.

- Хай. Со-десу. (Да. Конечно.) - кивнул отец, с интересом поглядывая на ребенка.

- Ваташива уми мита. (Я видел море.) - выдавил из себя заранее заготовленную фразу.

- Уми? - Отец сделал движения руками, как будто плавал кролем.

- Най. Уми джанай, юмэ. (Не море, сон.) - поправился он. - Ваташива юмэ мита. (Я видел сон.).

- Юмэ? - Отец, должно быть, хотел представить как-то свою спутницу, но Павел ему мешал.

- Хай. Юмэ. (Да. Сон). Ваташива Арекусу Грюку мита. (Я видел Алекса Глюка.) - Он выдохнул, собираясь с мыслями: - Кара ханасу: аната ките, аната ките. (Он сказал: иди сюда, иди сюда.) - Он сделал движения рукой, как будто зовет к себе. - Отоосан! Онигайши масс. Арекусу Грюку ваташини айтай. Хонто айтай. Ваташино као метай. (Отец! Прошу вас. Алекс Глюк скучает обо мне. Правда, скучает. Хочет мое лицо увидеть.) - Он вздохнул, размышляя, что бы еще такое ввернуть из недавно разученного.

- Арекусу Грюку? - вытаращился отец.

- Каминоке широй. (Светлые волосы.) - кивнул сын, подтверждая, что речь идет именно о Золотом Варваре.

- Анатава Арекусу Грюку мита? (Ты видел Алекса Глюка?) Доку дес ка? (Где?)

Павел застыл, не зная, что сказать. Ему на помощь пришла мама. Она говорила какое-то время, показывая в сторону замка и поминая покойного Кияма. Должно быть, хотела, чтобы муж вспомнил роскошные похороны, где их сын Мико мог приметить единственного иноземца, присутствующего на церемонии.

Слушая жену, отец опустился на корточки рядом с сыном, внимательно всматриваясь в его глаза.

Он снова что-то спросил, но Павел не понял ни единого слова. С таким трудом завоеванное было внимание родителей ускользало теперь неведомо куда.

Из кухни прибежала служанка, с поклоном сообщившая о том, что обед готов.

Должно быть, отец спросил, ел ли ребенок, и, узнав, что того уже кормили, потерял к нему всяческий интерес. Вместе с незнакомой женщиной он вошел в дом, где сразу же сел на подушки.

Шанс был упущен. В отчаянии, что его план не сработал, Павел швырнул на землю палку, с которой еще совсем недавно упражнялся, так, словно она была настоящим мечом, и хотел уже отправиться на задний двор, как вдруг отец окликнул его.

Позволив служанке разуть себя, Павел поднялся по ступенькам и сел прямо на пол напротив отца.

- Анатано хаха намае нан дес ка? (Как имя твоей матери?) - шепотом поинтересовался отец.

- Ваташино хаха? Хаха. (Моя мама? Мама.) - Павел почесал затылок. А действительно, должно же ее как-то звать. Получилось неудобно.

- Анатано конзука нан-нин? (Сколько человек в твоей семье?) - вступила в разговор до этого молчавшая девушка. Со стороны это могло выглядеть так, что взрослые устроили ребенку потешный экзамен.

- Ваташино кодзука... - Павел задумался. - Отоосан, - он показал на отца, - хаха, обасан, оджисан, какей то рейши. (Мама, бабушка, дедушка, старший брат и младшая сестра.) - Он утер взмокшее от стараний лицо. Взрослые за столом переглянулись. - Блин, себя-то забыл! - Начал было он по-русски и тут же осекся: - То ваташива.

Но было уже поздно. Неожиданно 'отец' сгреб его в железные объятия, так что Павел чуть не выблевал недавно съеденную пшенку. Глаза вытаращились от ужаса и напряжения, легкие не принимали воздух.

- Пусти, тварь! - выдавил он по-русски, отчаянно молотя отца свободными ногами.

- Павел Леонидович Пехов, если не ошибаюсь? - выдохнул ему в лицо 'отец' и тут же разжал смертоносные объятия, давая бывшему десантнику глоток свежего воздуха.

Глава 51

В ОКРУЖЕНИИ СВОИХ

Если мне предложат в следующем рождении стать Буддой, я откажусь от этой чести, так как мое место - быть самураем моего клана, честь и принципы которого я буду защищать столько воплощений, сколько это потребуется.

Тода Хиромацу. Секреты школы Голубого тигра

Вопреки общему мнению, будто бы крестьян много, точно грязи, можно с уверенностью сказать, что это не так. Много детей может быть у зажиточных даймё или придворных, которые собирают налоги и с этого существуют. А откуда средства на содержание большой семьи у простых крестьян, да и если отыщутся какие-то крохи или добрые родители оставят себе всех детей, которых даст им Будда, возникает вопрос - куда их всех девать, когда они подрастут?

Сын крестьянина должен наследовать надел своего отца, а если у крестьянина несколько сыновей? Как разделить и без того скудный участок земли? Разрезать на несколько частей, чтобы хозяин каждой отдельной части отдельно подох с голоду за компанию со своей новой семьей?

Хорошо плодиться самураям, дети самураев становятся самураями, им не нужно выделять землю, нет коня - пойдет в пехоту, не очень здорово, конечно, но что поделаешь. Нет мечей - тоже не проблема, многие господа сами полностью экипируют своих воинов, самурай живет на всем готовеньком. Умрет самурай раньше положенного срока, ну и слава Будде, отмучился, стало быть.

Воины на земле не переводятся, самураи гибнут и гибнут, а значит, они всегда нужны. Одна и та же семья порой отдает своему сюзерену одного за другим всех своих сыновей, самураи всегда востребованы. Не этому хозяину, так другому. Не получится служить родному клану, пойдет к врагам клана.

Куда хуже с крестьянами. Крестьянин нипочем не может позволить себе растить второго, тем более третьего сына, если, конечно, нет надежды продать их куда-нибудь в чайный домик или отдать в театр Кабуки. Но это большая редкость, счастье и удача.

Поэтому издавна крестьяне взяли себе за правило время от времени делать в своей семье прополку.

Обычно происходит это так: отец семейства забирает от матери новорожденного и уносит его в лес, куда подальше. Убивает его или попросту оставляет зверья дикого дожидаться.

Бросит - и прямехонько домой. Поплачут с женой, повздыхают и ну нового ребятенка заделывать. Так и живут.

Счастье, что Павел влетел в тело мальчика из самурайского рода, счастье, что самурай тот не дрянной асигару пехотинец, а уважаемый человек, род которого поколение за поколением управляет деревней. Не самой тоже бедной деревней. В общем, повезло, нечего и говорить, как повезло!

А теперь еще и Кима встретил.

В тот день они ели строго втроем, Хёбу Мията, выгнав из комнаты и жену, и всю приставучую прислугу, которая так и норовит подслушать хоть пару слов, пока накрывают на стол или подливают в чашечки свежий чай.

Жену самурая Садзуко больше всего интересовало, что за странная девушка пришла с ее мужем и не собирается ли он брать ее в наложницы, прислуга любопытствовала на всякий случай, дети ходили по саду, не понимая, отчего обычно такой добрый и общительный отец сегодня не зовет их к себе. И если он не хочет, чтобы они досаждали гостье, отчего же тогда разрешил Мико сидеть с ними за столом, да еще и есть приготовленную для взрослых еду.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});