Театр. Том 1 - Пьер Корнель

ваш дом бесчестием своим.

Как должно, до конца родному верен краю,

Камиллу я люблю, но чести не мараю.

Достойный гражданин и любящий жених,

Покуда шла война, стоял я за своих.

Отчизну и любовь я сочетать стремился:

Я о тебе мечтал, когда за Альбу бился,

И до сих пор готов, покорствуя судьбе,

Сражаться за нее, томиться по тебе.

Да, сколь ни сладостно желаний страстных пламя,

Не прекратись война, я был бы там, с войсками;

Но, к счастью, это мир меня привел сюда,

Чтоб нас соединить, Камилла, навсегда.

Камилла.

Могу ль поверить я, что есть конец страданью?

Юлия.

Камилла, ты должна поверить предсказанью!

Но как же было нам даровано судьбой,

Что мир принес тот час, который звал на бой?

Куриаций.

Да, кто подумал бы? Уже, готовы к бою,

Двух станов воины, равно горя враждою,

Грозя очами шли и ждали, что взметнет

Их боевой призыв и устремит вперед,

Как вдруг альбанский вождь,{68} не начиная дела,

У вашего царя вниманья просит смело

И, выйдя, говорит пред войском: «Что творим?

И для чего должны с тобой мы биться, Рим?

Пусть разум озарит наш дух, враждой смущенный.

Соседи! Дочерей мы вам давали в жены,

И мало ли теперь — союза нет тесней! —

У вас племянников средь наших сыновей?

Один народ двумя владеет городами.

Так для чего ж пылать усобице меж нами?

Не долго ликовать тому, кто победит.

Разгром соперника бедой ему грозит:

Ведь наши недруги уже спешат по следу —

У победителя отнять его победу:

Не даст он им отпор, лишенный прежних сил

И помощи от тех, кого он сокрушил.

Пусть распри наши их не радуют. Пора нам

Подняться против них, идя единым станом.

Пускай утихнет спор, что превратить готов

В преступных родичей столь доблестных бойцов.

И если в эти дни слепая жажда власти

Внушила вам и нам убийственные страсти,

Пусть, кровью малых жертв легко утолена,

Уже не разведет, а сблизит нас она.

Назначить надо нам на поединок славный

Борцов за честь страны и блеск ее державный.

Их смертная борьба решит судьбу сторон, —

И подчинятся те, кто будет побежден;

Но войску доблестных пускай в исходе боя

Не рабство предстоит, а подданство простое:

Без унижения они пойти должны

За победителем в суровый час войны.

Да будут общими держава, рать и знамя!»

Он смолк — и вот к концу пришел раздор меж нами;

И каждый рад узнать: то не враги стоят

В рядах сомкнувшихся — то шурин, друг и брат;

И странно каждому — его ли это руки

Друзьям и родичам сулили смерть и муки?

И всех о битве мысль ужасная гнетет,

И мирный все уже приветствуют исход.

Все для себя сочли желанным предложенье,

И принято теперь согласное решенье:

Сразятся по трое от каждой стороны.

Верховные вожди назначить их должны.

Ваш царь пошел в сенат, наш вождь к себе в палатку.

Камилла.

О, как речам таким душа внимает сладко!

Куриаций.

Сегодня — не пройдет еще и двух часов —

Решит судьбу племен судьба шести бойцов.

До времени того дана свобода ратям.

Рим в лагерь наш пришел, мы в Рим явились к братьям,

И все, стремясь забыть о распрях поскорей,

Спешат увидеть вновь родных или друзей.

Любовью приведен я был сюда, Камилла.

В твой дом она вошла и сразу победила:

Отец твой обещал недавнему врагу,

Что завтра я тебя женой назвать смогу.

Тебе не тягостно отцовское желанье?

Камилла.

Для дочери закон извечный — послушанье.

Куриаций.

Иди же выслушать родительский приказ,

Чтоб стал еще светлей счастливый этот час.

Камилла.

Да, я иду с тобой: пускай родные братья

Мне тоже подтвердят, что снято с нас проклятье.

Юлия.

Ступайте же к отцу, а я пойду во храм

Смиренную хвалу воздать за вас богам.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Гораций, Куриаций.

Куриаций.

Конечно, гордый Рим в ином не сыщет месте

Сынов, которые такой достойны чести.

Три брата избраны, что доблестней других:

Обрел сегодня в вас он трех бойцов своих.

Повелевает Рим, своей судьбой влекомый,

Чтобы один ваш дом сломил все наши домы.

Вся доблесть римская досталась вам сейчас,

И Альбе кажется — нет римлян, кроме вас.

Три рода бы могли гордиться величаво

На долю вашего доставшеюся славой,

Но лишь одной семье — торжественная честь,

Что сразу трем могла б бессмертие принесть.

И если мне дано любовью и судьбою,

К вам в дом введя сестру, от вас уйти с женою, —

Все, что связало нас и что должно связать,

За родичей меня заставит ликовать,

Но радости порыв неполон и непрочен,

Иной тревогою я горько озабочен:

Вы так прославлены все трое на войне,

Что в этот грозный час за Альбу страшно мне.

Раз вы идете в бой, победы ей не будет.

Вас отмечает рок и счастье вам присудит,

И вот, предчувствуя, сколь приговор суров,

Я данником себя уже считать готов.

Гораций.

За Альбу не страшась, жалеть о Риме надо:

Из римлян лучшие обойдены наградой.

Средь множества о ней мечтавших храбрецов

Он недостойнейших решил избрать бойцов,

Хоть тысячи других могли б стократ надежней

Отечеству служить защитой в час тревожный.

Но пусть мне даже смерть назначена в бою, —

Я, полный гордости, хвалю судьбу свою.

Уверенность