Вверх по лестнице в Голливуд - Рейчел Пайн

— Как нам с вами связаться?

— Никак. Я буду путешествовать по Европе и ни с кем не смогу связаться. Я могу позвонить сама, но не обязательно.

— Вот это да!

— Это тебя не касается.

— Когда вы уезжаете? — спросила я, сообразив, что все это пока лишь проекты.

— Сегодня я здесь последний день, а улетаю в среду вечером. Я все объявлю позже, на собрании, организацией которого ты сейчас займешься. Я хотела, чтобы ты предельно ясно понимала положение дел.

Я старалась ничем не выдать своего счастья. Она повернулась ко мне спиной. Я выскочила из офиса и увидела, что меня ждет письмо от Мэтта. Тот спрашивал, смогу ли я подойти завтра в одиннадцать, и я быстро ответила, что да, смогу. Все говорило о том, что отлучка Аллегры обернется для меня большим прорывом. На поспешно созванном собрании отдела заявление Аллегры породило массу вопросов.

— Какие города вы посетите?

— Когда вернетесь?

— Приедете ли к церемонии награждения?

— Что делать, если Вивьен не будет к нам прислушиваться? — Это спросила Марлен, явно раздраженная необходимостью подчиняться Вив.

Аллегра лишь загадочно молчала, сохраняя на лице улыбку Моны Лизы. Намекала ли она этим на Францию? Италию? Все было так таинственно. Остаток дня она провела за разборкой своих бумаг. Она оставила мне огромную кипу памяток и писем, которые нужно было уничтожить. Отправив годовой запас жалоб Марлен в бумагорезку и наблюдая, как пышущие злобой листки превращаются в безобидный мусор, я вспомнила, как сильно расстроилась, когда впервые попала в одно из ее посланий. Теперь меня задевало, если ей нечего было сказать по моему поводу. Еще там были списки звонков, включая те, что поступили в первые часы инцидента с «Ножовкой» — сотни звонков, — мы с Дагни ежечасно подавали Аллегре новый список, и она сохраняла их все. Фрагменты писем и разговоров, попадавшиеся мне на глаза, перед тем как отправиться в небытие, восстанавливали в моей памяти события уходящего года: звонки от мамы Франчески Дэвис; яростные препирательства с менеджером Айван-Мелиссы по поводу важности дефиса в ее имени; жалобы матери Гарри Спиндлера на меня; переговоры с Джульет Бартлетт и ее пресс-секретарем, агентом и ассистентом — своего рода «Рождение Звезды» стоимостью в несколько недель телефонных звонков; сообщения Марлен без смысла и содержания; звонки Кларка из аэропорта имени Кеннеди с просьбой разрешить ему купить в «Барнее» новый гардероб для Джимми Чина; десятки звонков от журналистов, обозревателей и редакторов из тележурналов; печальное известие о преждевременном уходе Оливера; многочисленные просьбы Аны-Марии Вердадес о возвращении в Каракас на Рождество, так и оставшиеся без ответа. На каждой первой странице маячил призрак Джорджа Хенретти — здесь должны были отмечаться контакты с ним. Они пустовали, но я твердо знала, что многие мои сослуживцы отлично знали его. Встречи и разговоры с Хенретти считались постыдным секретом — бесспорно, объединявшим многих из нас. И здесь мне следовало принять еще одно решение: в следующем году я не собиралась обременять себя ни Хенретти, ни его книгой. Уничтожение исполинской горы бумаг принесло приятное, освежающее чувство, какое бывает, когда хорошо выспишься после целого дня тяжелого физического труда. Казалось, что звезды благоприятствуют мне. Аллегры какое-то время не будет, утром я поговорю с Мэттом, и до Нового года оставалось чуть больше недели.

Последнее, что Аллегра заставила меня сделать перед отъездом, — скопировать ее программу для быстрых сообщений в компьютер Вивьен. И вот, после прощальной суеты вокруг уложенных сумок, она ушла. Мои шаги отдавались эхом, когда я вошла в ее опустевший офис. Раньше большую часть звуков поглощали бумаги. Теперь же акустика настолько улучшилась, что голос Аллегры показался бы громовым. В кабинке было пусто, если не считать нескольких предметов меблировки и стола, на котором лежал ее сотовый телефон — в знак недосягаемости хозяйки. Аллегра устранилась полностью и с полным правом. Я немного подождала, на случай если она вдруг что-то забыла и вернется, но этого не случилось.

Ушла и Вивьен, а потому я пошла домой, чтобы прогуляться по сайтам наших конкурентов. К завтрашней встрече с Мэттом я хотела запастись полезными сведениями и предложениями. Спускаясь в лифте, я испытала незнакомое, но приятное ощущение. Оно не покидало меня на протяжении всей поездки в метро и усилилось, пока я сидела в Интернете, собирая факты о сетевой маркетинговой политике других компаний. Распечатав найденное, я разобралась в себе: это было всего-навсего чувство целеустремленности — то, чего так давно не было в моей жизни.

На следующее утро я дала временному сотруднику подробные инструкции насчет телефонов и оставила номер своего сотового, после чего отправилась в офис Мэтта. Голова гудела от идей, а папка разбухла от бумаг — только бы правильно преподнести себя, только бы вызвать у Мэтта желание работать со мной. Внезапно я вспомнила Джульет Бартлетт с ее ботинками «Тимберленд» и колоссальных размеров украшениями. Я чувствовала себя одетой для роли, которую отчаянно хотела получить.

Встреча прошла успешно. Мэтт был доволен моими изысканиями и сказал, что они даже помогут ему выбить из Тони и Фила дополнительные средства. Было ясно, что другие киностудии используют сетевые ресурсы на полную катушку, и если мы будем и впредь двигаться черепашьими темпами, то «Глориос» не выстоит в конкурентной борьбе. Мэтт хотел, чтобы я не только продолжала писать обзоры новых фильмов, но и взялась за ведение колонки новостей с еженедельным обновлением. Это не будет подлинным творчеством, так как весь материал будет проходить цензуру компании и скорее всего уже окажется представленным в газетах и журналах, но мы сдобрим его кадрами из фильмов, еще находящихся в производстве, и фотографиями звезд в новых образах. Мэтт сказал, что проект будет моим, и меня потрясло, что он пообещал держать это в секрете. Встреча завершилась, и он попросил меня заглянуть еще раз в это же время на следующей неделе. Это было самым радостным событием за год, и я надеялась — моя карьера наконец-то сдвинется с мертвой точки.

На весь оставшийся день мы с Робертом разместились в офисе Аллегры, чтобы свести топ-листы, как полагалось в конце года, в одну огромную сводку. Мы старались побыстрее с этим покончить — был канун Рождества. Роберт занимался этим каждый год и показал мне свою систему, позволявшую максимально ускорить и оптимизировать этот ритуал. Топ-листы выпускались едва ли не всеми средствами массовой информации. Мы должны были выяснить частоту, с которой в первой десятке упоминался «Молочник», а потом уже установить, как часто он оказывался на первом месте в числе уже отобранных листов.