Запретный мир - Артём Каменистый

– Да, Робин. Я буду очень стараться, но пожалуйста, будь тоже осторожнее! Мне больно думать, что ты на стене, а кругом такие опасности.

– Милая, ничего не поделаешь, моё место там.

– Я понимаю, но не могу это принять. Моё сердце так боится за тебя!

– Успокойся, дай я тебя поцелую... У меня хорошие доспехи и очень крепкая рука. Сиди здесь, мне надо идти, помни, моё сердце с тобой.

– Победы тебе, любимый, – шепнула девушка вслед.

Из башни Робин вышел уже другим человеком: на лице было суровое, решительное выражение, его люди не должны видеть малейших следов неуверенности или неуместной нежности. Он должен казаться всем машиной смерти, перед таким вождём им будет стыдно выказывать свою слабость. Начали бить дальнобойные баллисты, посылая в атакующих врагов тяжёлые копья. Но большого ущерба они не причиняли, хотя при удачном попадании выводили из строя иногда сразу нескольких бойцов. Вскоре ударили катапульты и слабые баллисты, заработали крепостные арбалеты.

Робин поднял свой лук, натянул тетиву, чуть повёл в сторону, учитывая слабый ветер с озера... Тетива хлопнула по перчатке, и все вокруг охнули от восхищения – один из охотников упал замертво. Никто не мог бить на такие дистанции, да и не было в Ноттингеме второго такого лука. Робин успел выпустить больше десятка стрел, когда его начали поддерживать другие рейнджеры. Потери врага резко возросли. Щиты спасали их лишь отчасти, стрелы всё равно находили цели. Вскоре начали отвечать вражеские охотники, тучи стрел летели в разные стороны, между ними изредка пролетали увесистые снаряды баллист и катапульт.

Ударила тяжёлая вражеская камнемётная машина. Увесистый булыжник пролетел над стеной, разбив навес в щепки, всех осыпало осколками черепицы. Защитники уже стреляли из всего, что может стрелять – враг подходил ко рву. Кроме повреждённой осадной башни, все остальные машины серьёзного ущерба не понесли. Этим мощным сооружениям не могли повредить баллисты, а зажигательные снаряды только опалили их в нескольких местах.

На участок стены, где стоял Робин, надвигалась осадная башня. Это было огромное сооружение с неподвижным мостом, его удар должен был прийтись в самый верх укрепления. Вход закрывал сплошной щит, обитый кожей; в нужный момент его собьют изнутри. Выше поднимался закрытый этаж с лучниками, те били из трёх бойниц. Робин стал целиться в них, высматривая шевеление в тёмных щелях. Хватило нескольких выстрелов, чтобы охотники угомонились; если кто и выжил, то боялся и нос высунуть.

Рядом появился Хонда, хлопнул Робина по плечу:

– Не скучал тут без меня? – и заорал во всю глотку: – Смертельный номер, демонстрируется впервые и всего один раз! Спешите приобретать билеты, число мест ограничено!

Робин не успел ничего сказать, как Хонда тигриным прыжком перемахнул на приближающийся мост, подскочил к щиту, подпрыгнул, забросив в узкую бойницу дымящуюся термитную бомбу. Без промедления достал ребристую гранату, выдёрнул кольцо, просунул её в щель поверх щита, тем же прыжком вернулся на стену. Всё заняло менее десяти секунд. Обведя весёлым взглядом восхищённые лица защитников, Хонда успел покровительственно заявить:

– Сладкие мои, ну что бы вы без меня тут делали?!

И тут рванула граната. Щит сорвало напрочь, в дыму ревели искалеченные нуры, они бились на полу в лужах крови. По стене пронесся общий ликующий вопль, тут же стихший: показались новые монстры. Они поднимались по удобным сходням, проложенным в несколько колен до самой земли. Робин поднял лук, рядом одиночными выстрелами затрещал автомат в руках Хонды, без перерыва били луки и арбалеты остальных защитников. Нуры падали один за другим, в основном благодаря пулям. Никто из них не добрался до стены; самые шустрые достигали середины моста, не дальше. Вдруг Хонда отбросил автомат, со свистом выхватил меч:

– Всё! – хохотнул он. – Шутки кончились, начинаю резать!

Робин едва отложил лук, как на них обрушились нуры. Он увернулся от когтистой лапы, подхватил анр, прыгнул в сторону, встраиваясь в узкую шеренгу, вставшую поперёк стены. Монстр замешкался перед частоколом копий и пик, в него полетели пилумы, один удачно пронзил рот, но на месте убитого встали два новых нура. Один слепо рванул вперед, повис на копьях, пошатнулся, завалился вниз, унося с собой засевшее в монстре оружие. Второй налетел следом, успел разорвать плечо одному из тяжёлых латников, прежде чем Робин вонзил в его глаз лезвие арна. Вождя прикрыл какой-то боец, но тут же за это поплатился: взмах огромной лапы вырвал его щит вместе с рукой.

С другой стороны нуров зажимал маленький отряд под командованием Хонды. Монстры, преодолев мост осадной башни, вынуждены были останавливать свой неудержимый бросок и оказывались между двух огней. Пока они топтались перед копьями, из задних рядов в них летели стрелы и дротики, твари гибли один за другим. Но и потери защитников были ужасны: если чудовище достигало их рядов, то с треском разлетались поломанные копья, тяжёлые доспехи рвались как фольга. Один монстр, несмотря на копьё в брюхе, добрался до бойцов, махнул сразу двумя лапами: ратник в кожаной броне стоял ещё несколько мгновений, пока безголовое тело обливало всех кровью, второму распороло грудь; истыканный пиками и мечами, нур упал, но уже в агонии сломал ногу третьему воину.

Но тут поток врагов спал, Робин увидел, что диверсия Хонды всё же принесла результат. Термит сделал своё дело, верхняя часть осадной башни пылала жарким огнём. Однако отдыхать было некогда – там, где ров был не засыпан, по лестницам лезли храмовые стражники, браться за лук было уже некогда. Вождь подскочил к поднимающемуся врагу, со всей силы огрел его по шлему. Оглушённый солдат упал, но следом уже лез другой. Подскочил Ахмед, закованный в броню, которой может похвастать не всякий танк. Гигант подцепил верх лестницы двузубой рогатиной, поднатужился, оттолкнул её в ров.

– Я всех твой папа имел! – доверительно сообщил джигит карабкающемуся солдату.

Мелькнули удивлённо-перепуганные глаза верхнего врага, улетавшего прочь с нарастающей угловой скоростью. Робин бросился к следующей лестнице, постепенно продвигаясь к другой осадной башне.

Там обстановка была похуже. Ноттингемцы истратили немало горшков с горючей смесью, но зажечь машину не смогли. Нуры смели всех на приличном участке, бойцы пытались их давить, зажимая копьями, но безуспешно. Здесь была настоящая мясорубка, монстры разошлись во всю. Тевтон стоял в первом ряду копейщиков, выставив перед собой длинный двуручный меч. Латник работал им как пикой, прикончив уже несколько нуров, но и сам едва стоял на ногах. Когтистая лапа разорвала забрало, из раны на лбу струилась кровь, заливая глаза, плохо слушалась нога, воин сам не заметил, когда её повредили. Но уйти было нельзя, Тевтон был главным на этом участке, его отсутствие скажется на боеспособности соратников. Понимая, что необходимо идти на самые крайние меры, он заорал:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});