Знак снежного бога (СИ) - Элевская Лина

— Одним словом, умничка наша Рэлико, — одобрительно кивнул папенька, а в голосе прорезалась гордость. — Славную девочку воспитали, добрую… А там будь что будет, лишь бы счастлива была…

На этом обсуждение пришлось прервать. Сперва внесли красивую миску с густым куриным супом, следом поднос с запеченными овощами, а затем и Рэлико вошла. Робко, точно ожидая расспросов. Но при ней такие разговоры родители вести не собирались, прекрасно помня, какой скандал случился в прошлый раз. Еще подумает, что опять за ее спиной сговариваются…

Скоро и так все прояснится.

* * *

Рэлико со смешанными чувствами рассматривала поданную растерянной Адой карточку с золотым тиснением.

От кого — и гадать не надо, даже без имени все ясно бы было. Столичные замашки, местным такие церемонии ни к чему, за вычетом разве что градоправителя да равных ему…

"Рихард Логвелл Этар".

И имя-то нездешнее, сразу видно — с другого конца провинции приехал…

Папенька принялся вслух зачитывать записку, которая вызвала у Рэлико весьма неоднозначную реакцию.

С одной стороны — приятно, что к ним как к равным отнесся — и карточка, и записка, и время визита просил согласовать…

Только вот папенька ее спросить забыл, прежде чем ответ написать!

А ведь она только с Арати условилась день провести! Решили завтра съездить сперва в святилище Радужки, а после в храм Анестеи зайти и сходить к строящемуся храму Ланежа, давно ведь не была со всеми этими делами! И тут — пожалуйста, как нарочно… Не мог еще денек подождать, спрашивается?! Пропал ведь на четыре дня после того визита, только все устаканилось!

Будто сама жизнь ее от Ланежа отдаляет чем дальше, тем больше!

От этой мысли едва слезы на глаза не навернулись.

Да нет, не надо лишнего думать… Просто совпало. А отец не рискнул тянуть с ответом высокому гостю, который пробудет в городе всего три дня, вот и отписал сразу с согласием.

Рэлико шмыгнула носом, тяжко вздохнула, прекрасно зная, что за ней пристально наблюдают родители, и пытаясь смириться с необходимостью отказаться от былых планов. Не поймут ведь…

А может, и лучше. Сразу отмучается, закроет эту тему — и больше к ней не придется возвращаться. Поездку с подругой можно и на неделю отложить, Арати не из тех, кто обижается попусту… тем более не сама она — все племянник деодаров, будь он неладен!

Она снова вздохнула.

Ничего не поделаешь. Придется подчиниться. Не писать же вышестоящему — мол, извиняйте, передумали, не имеем возможности вас принять!

— Что так вздыхаешь? Планы были? — осторожно уточнил папенька.

— Были.

Отец смутился.

— Ты это… извини, что, тебя не спросив, отписал… Я подождал немного, но…

Рэлико даже вздрогнула. Папенька — и извинился!

— Да что уж теперь… — легонько улыбнулась она. — Ты же первый скажешь, что не след такого господина обижать, тем более что о визите он заранее уведомить изволил… Завтра, пополудни… Вот ведь не сидится ему!

Отец героически сдержал улыбку, но вокруг глаз пробежали веселые морщинки.

— Сама все понимаешь, значит. Повзрослела…

— Да уж не маленькая, — буркнула Рэлико, принимаясь писать записку Арати. Ада еще успеет сегодня отнести, до ужина далеко… А там поглядим на этого племянника!

И ведь завтра уже явится…

Волнение проснулось совершенно некстати — и давай сердце торопить…

Вот вроде и раздражает, что так вышло, а вместе с тем и лестно, что собрался таки, и любопытно донельзя!

* * *

Визит, вызвавший такой трепет в ее всегда строгих родителях, пошел не так с первых же минут. Что называется, как ни готовься…

Сперва пес дворовый сорвался с цепи, сам извозился в грязи, да еще на свежепокрашенный забор отряхнуться успел, пока не изловили. Затем кухарка уронила поднос, сервированный закусками, пришлось скоренько стряпать простую замену. И наконец, в довершение всего, визитер явился на пятнадцать минут раньше… а нет, это часы в ее спальне вдруг встали, а она и не заметила! Пришлось Аде спешно косу из недозавитых локонов плести и на затылке в пучок гребнем собирать, а гостю — немного запастись терпением.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

А едва девушка торопливо спустилась в новом нарядном платье в гостиную…

— Рэлико, — заговорил папенька, — это Рихард Логвелл Этар.

Лишь тогда она наконец сообразила перевести взгляд на поднявшегося при ее появлении гостя.

Рослый какой… выше нее на целую голову, не меньше! И одет строго, в черное с белоснежной рубашкой, и дорогой ведь костюм, сразу видно…

Хоть и знала заранее, кто перед ней, но только теперь осознала до конца: и вправду родственник деодара. Пусть и дальний, но все ж — не чета ей! Однако же — стоит в их гостиной и… улыбается?

— Здравствуйте, — растерянно пискнула Рэлико и тут же запаниковала, сообразив, что понятия не имеет, как к нему обращаться! Кто он там — лорд, князь, одар — младший титул высшей знати, по дядюшке? На карточке вроде было, да она запамятовала… Не так скажет — еще оскорбится, чего доброго!

— Это моя дочь, Рэлико, — прибавил папенька.

— Приветствую, — в тон ей отозвался гость. Голос оказался приятным — звучным, в меру низким, с бархатистой хрипотцой. Хоть и не такой глубокий и пробирающий до самого сердца, как у Ланежа…

— Наконец-то мы с вами встретились, моя прекрасная спасительница, — широко улыбнулся статный темноволосый парень и низко поклонился ей. Совсем по-придворному.

Рэлико снова впала в ступор. Наконец-то? Спасительница?! Прекрасная?!! С наспех состряпанной прической?!

И ведь вроде бы не издевается…

Смутившись, она присела в неуклюжем от растерянности реверансе.

— Очень рада знакомству с вами, — на пробу произнесла она и снова робко подняла взгляд, гадая: что еще-то сказать? Беседу ведь завязать надобно?

Он оказался старше, чем ей почудилось, когда она нашла его, полузанесенного снегом, близ парковой стены… Лет двадцать пять, а может, и все двадцать семь. Симпатичный, особенно теперь, когда на лице ни потеков крови, ни огромного пореза со ссадиной… Шрам, правда, остался, пока еще яркий, не поблекший…

Верно! Здоровьем надо поинтересоваться!

— Как ваша голова? — ляпнула Рэлико.

После этого вопроса воцарилась немая тишина. Папенька вытаращился на Рэлико так, словно у нее самой вторая голова выросла. И она наконец сообразила, как это прозвучало. Почти как «не тронулись ли вы рассудком?»!

— Я хотела сказать — вы уже поправились? Совершенно? В том смысле, что порез ведь был глубокий, опасности не было? И нога не тревожит? — С каждым словом она краснела все гуще и наконец, сдавшись, выдавила: — Простите, я плохо выразилась…

В глазах гостя отчетливо заплясали смешинки, но не злые, а добродушные.

— По счастью, мне повезло, и все травмы зажили — обошлось. Сотрясение имелось, но не слишком серьезное. Что до ноги… Была поначалу хромота, но прошла. Но если бы не вы, все могло кончиться куда как печальней, госпожа Арен.

Рэлико аж вздрогнула.

— Что ж госпожа-то сразу… матушку так мою кличут, не меня, — не зная, куда себя деть от неловкости, выдала она.

В глазах парня снова отчетливо промелькнуло веселье.

— Не по имени же мне к вам обращаться, — заметил он. — Так сразу, да еще при ваших уважаемых родителях…

— Так мы-то и не против, господин, — тут же открестился папенька, делая дочери страшные глаза за спиной Рихарда. — Как уж вам удобней будет.

— В таком случае лучше привыкайте, госпожа Арен, — посоветовал он Рэлико. — Вы оказали мне услугу, которую не искупят никакие дары и слова, а потому я не могу отплатить вам таким неуважением, — тепло произнес он.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Рэлико снова смутилась. Говорил он хорошо, гладко, не по-местному совсем… Поди привыкни к такому!

— Я хотел семью вашу отблагодарить, да батюшка ваш наотрез отказался, — продолжил Рихард. — Потому примите мою искреннюю признательность и не смущайтесь — вы вполне ее заслужили. Скромность, безусловно, делает вам честь, однако без вас я или ноги бы лишился, или бы вовсе замерз насмерть.