Благословение небес - Джудит Макнот

– Я тоже.

Они зашли за холм и пошли по тропинке вниз. Видимо, Ян знал эту дорогу наизусть, так как прекрасно ориентировался в темноте. Свет из окон коттеджа становился все слабее и наконец исчез совсем.

Они еще несколько минут молча шли по тропинке и неожиданно оказались на открытом месте – впереди и внизу простиралась долина, позади – пологий спуск холма, слева и справа были небольшие полянки, а над головой – черное покрывало неба с вышитыми на нем бриллиантовыми звездами. Ян остановился и, засунув руки в карманы, посмотрел вниз, на долину. Не имея представления, о чем он сейчас думает, Элизабет прошла несколько шагов влево и тоже остановилась. Здесь казалось холоднее, и она зябко запахнулась в шаль, незаметно следя взглядом за Яном. В лунном свете его профиль казался пугающе резким. Через несколько минут Элизабет нарушила молчание:

– Думаю, нам пора возвращаться. В ответ Ян откинул назад голову и закрыл глаза, ей показалось, что в нем происходит какая-то внутренняя борьба.

– Почему? – спросил он наконец.

– Потому что больше некуда идти.

– Мы вышли не для того, чтобы гулять, – ровным голосом сказал он.

– Нет? – чувство безопасности быстро оставляло ее.

– Вы сами прекрасно это знаете.

– Тогда… тогда зачем мы вышли?

– Потому что нам хотелось побыть вдвоем, без свидетелей. В ужасе оттого, что он каким-то образом угадал ее мысли за ужином, Элизабет с трудом проговорила,

– А почему вы думаете, что мне хочется побыть с вами наедине?

Ян повернул голову в ее сторону, и она встретилась с его неумолимым взглядом.

– Идите ко мне, я покажу вам почему.

При мысли о том, что он ей предложил, все ее тело затрясло от желания и страха, но каким-то чудом ей все-таки удалось сохранить самообладание. Одно дело мечтать, чтобы он поцеловал ее в доме, когда поблизости находится викарий, и совсем другое – здесь, где уже ничье присутствие не могло его удержать. Здесь это было куда опаснее и страшнее. Тем не менее она не винила Яна за это предложение, так как сама дала ему повод считать, что его ласки ей небезразличны. Отчаянно сопротивляясь физическому притяжению, которое влекло ее к нему, она издала долгий прерывистый вздох и попыталась объясниться.

– Мистер Торнтон…

– Меня зовут Ян, – перебил он ее. – Учитывая наше длительное знакомство, не говоря уже о том, что между нами было, обращение «мистер» мне кажется довольно нелепым.

Пропустив это замечание мимо ушей, Элизабет постаралась сохранить невозмутимость.

– Когда-то во всем, что произошло тогда в Англии, я обвиняла только вас. Но теперь я смотрю на вещи иначе. Теперь я понимаю, что в тот вечер, когда попросила вас пригласить меня на танец, вела себя глупо, даже бесстыдно. – Элизабет в нерешительности замолчала. Если она расскажет ему, что поступила так ради подруг, которые поспорили на него, это послужит ей частичным оправданием, но, с другой стороны, Ян может расценить это как оскорбление, а ей хотелось с ним помириться, а никак не ссориться. Поэтому с некоторой задержкой она продолжила: – И потом, каждый раз, оказываясь с вами наедине, я вела себя, как женщина, не знающая стыда. А потому я не могу винить вас за то, что вы обо мне так и подумали.

– А я так подумал, Элизабет? – ироничным голосом спросил Торнтон.

Услышав в темноте свое имя, произнесенное его глубоким низким голосом, она с внезапной ясностью, почти физически, ощутила расстояние, которое их сейчас разделяло.

– А ч-что еще вы могли подумать?

Засунув руки в карманы, Ян повернулся к ней всем телом.

– Я подумал, – усмехнулся он, – что вы не только красивы, но еще и упоительно невинны. Если бы тогда в саду мне показалось, что вы отдаете себе отчет в своих действиях, обращаясь с таким предложением к мужчине моих лет и с моей репутацией, я непременно принял бы ваше предложение, но после этого мы вряд ли бы стали тратить время на танцы. Скорее всего мы нашли бы занятие поинтереснее.

– Я вам не верю, – ответила шокированная Элизабет.

– Чему вы не верите? Тому, что мне хотелось утащить вас в кусты и заставить млеть в моих объятиях? Или тому, что у меня хватило сил удержаться от искушения?

Элизабет изо всех сил боролась с охватившей ее предательской слабостью.

– В таком случае почему у вас не хватило на это сил в доме лесника? Ведь вы знали, что я не ожидала застать вас там.

– А почему остались вы, – в тон ей ответил Ян, – когда увидели, что я все еще там?

Элизабет взволнованно откинула со лба прядь волос.

– Я понимала, что мне нужно уйти, – призналась она. – Не знаю, почему я этого не сделала.

– Вы не сделали этого по той же причине, что и я, – мы хотели друг друга.

– Этого нельзя было делать! Это было опасно и… глупо!

– Глупо или нет, – с усмешкой констатировал Ян, – но я хотел вас. И хочу сейчас.

Взглянув на него, Элизабет сделала ошибку, потому что его янтарные глаза мгновенно парализовали ее волю и снова потянули к себе. Она опустила руки, и шаль соскользнула с ее плеч, но Элизабет даже не заметила этого.

– Мы оба ничего не выиграем, если и дальше будем притворяться, будто то, что произошло между нами в Англии, забыто, – грубовато сказал Ян. – А то, что произошло вчера, только подтвердило это, если не подтвердило нечто большее. Мы никогда не забывали друг друга. Все это время я помнил о вас, и черт меня возьми, если я ошибаюсь, но и вы помнили обо мне.

Элизабет чувствовала, что если сейчас станет отрицать это, Ян, возмущенный ее ложью, немедленно уйдет. Разум говорил ей, что надо солгать, но она все-таки не сделала этого. Его признание слишком много значило для нее.

– Хорошо, – дрожащим голосом сказала Элизабет, – вы правы. Я никогда не забывала вас. Да и как я могла?! – с возмущением добавила она.

Ее обвиняющий тон вызвал у Яна улыбку, и голос его смягчился до бархатного тембра:

– Иди ко мне, Элизабет.

– Зачем? – дрожа прошептала она.

– Чтобы мы могли закончить то, что начали на том уик-энде. Элизабет в ужасе смотрела на Яна и, несмотря на неистовое желание поддаться его призыву, резко мотнула головой:

– Нет.

– Я не буду принуждать тебя, – тихо сказал Ян, – так же, как не стану заставлять тебя делать то, чего тебе не хочется, когда ты будешь в моих объятиях. Подумай хорошенько, – предупредил он, – потому что, если сейчас ты подойдешь ко мне, то завтра утром не сможешь сказать, что сделала это против своей воли и не знала о том, что должно произойти. Вчера мы не знали этого. Теперь знаем.

Какой-то настойчивый внутренний голос уговаривал ее согласиться, говорил, что после того наказания, которое она понесла за несколько часов, проведенных с ним, она заслужила по крайней мере несколько тайных поцелуев, если их ей так хочется. Другой голос тихо напоминал ей, что нельзя нарушать установленные правила.