Таймыр. Трилогия - Вадим Денисов

Вторым обстоятельством тревоги Сержанта был предмет исследований колоритного, но совершенно правого Константина. Снежный человек, йети, бигфут — называй как хочешь.

Довольно большую часть своей сознательной жизни в тундре Сергей Майер провел в одиночестве. И ему очень хорошо было знакомо то леденящее сердце чувство, когда затылком чуешь на себе внимательный взгляд из ближайшего леска. Не звериный и не человеческий. Зверь смотрит по-другому. Это проходили.

Сколько раз, когда он обустраивал лагерь, давило тревожное ощущение, что за ним кто-то наблюдает. Бывалые охотники говорят — это медведь. Но тот страх и тот взгляд был иной. Сверхъестественное чувство близости неведомого. Эзотерика.

Сержант был уверен в том, что сталкивался с ним в этих местах, и не раз!

Был ли Сержант мистиком? Скорее да, чем нет. Так часто бывает. Если человек всю жизнь готовится к активным боевым действиям, сам ли, в спецлагерях ли каких-нибудь «беретов» — не важно, то в неминучей битве он готовится рассчитывать только на свои проверенные нервы и тренированные мускулы. На чистый, холодный расчет и знание тактики боя. Но на деле все профессиональные бойцы (как и все спортсмены) сплошь и рядом верят в заговоры и приметы, примитивные жертвы. И зачастую их фетиш — понятия «удача» и «судьба»…

В снежного человека Сержант верил как в проявление потусторонних сил. Другое дело, что сам он его не замечал никогда. Что поделать! Он не индеец из племени чилкутов и не Дерсу Узала.

Именно ожидание этой встречи с непонятным, а отнюдь не с медведем или росомахой, которых Сержант (может, и напрасно) не боялся, и привели его в свое время к мысли использовать в качестве надежного датчика возможных проявлений иного мира живое существо — любимого кота. Ведь говорят же, что только кошки способны увидеть и даже разговаривать с домовым. А после разговоров — играть с ним.

Сергей Майер-медик верил в то, что кошачьи видят духов и прочую нечисть, а уж снежного человека — обязательно заметят. Или хотя бы почувствуют его близкое присутствие…

Но сейчас любимого кота с ним не было: Сержант побоялся, что Барсик сойдет с ума от тряски при столь долгой езде на бронетехнике. И очень жалел о том, что верного маленького ушастика не было рядом.

Он медленно шел по берегу реки. Где весело, а где-то грозно Калтама шумела на бесчисленных перекатах, в заливчиках и круговоротах, в завалах из снесенных паводком деревьев. Местами течение было настолько сильным, что перекатывало по дну средних размеров камни. Это ощущалось по своеобразному рокоту, напоминающему цокот конских копыт. Приходилось внимательно смотреть под ноги, чтобы не напороться на сучок или корягу.

К бою Сержант был готов постоянно, хоть и выглядел расслабленным. Нож и ракетница — всегда под правой рукой. Сдвоенный рожок румынского АКМ, обмотанный изолентой. Да и сам необычный автомат (он называл его просто «румынка») висит на левом плече — точно так, как носят ружья старые опытные таежные охотники. Не на правом плече, чему учат солдат в армии.

Ну, в армии всегда впереди были парадно-строевые ритуалы и вековая традиция, оставшиеся еще со времен штыкового боя. Но Сержант хорошо знал, что с левого плеча перевести автомат в боевое положение — секундное дело. Зато «рабочая» рука всегда свободна. Поэтому он шел, не как киношный «зеленый берет», держа автомат в обеих руках, и напряженно не вглядывался в зловеще шевелящиеся кусты обезумевшим от усталости и напряжения взглядом. Без толку особо глядеть по сторонам… Здесь, в этой дикой местности, все и всегда было подчинено законам маскировки. И никогда не выскочат к нему навстречу бандиты в малиновых или оранжевых куртках. Или экзотические мультипликационные дикие звери — как Розовая Пантера…

Гораздо большее значение при передвижении в дикой природе имел слух. Звери и птицы это поняли давно. И слух у Сергея Майера был что надо. С повышенной степенью избирательности — на необычные, лишние в этом первобытном мире, посторонние звуки, что достигалось годами долгих специальных тренировок, а также месяцами жизни в тундре.

В общем, Сержант шел спокойно, как спокойно ехал бы одинокий витязь по степи, в любой момент ожидая внезапного нападения.

Справа наконец-то открылся другой пейзаж — широкий, но короткий распадок, буйно поросший густым лесом. В этом месте было что-то, заслуживающее более пристального изучения. Внимание Сержанта привлекло то, что угол, под которым этот распадок врезался в ущелье реки Калтамы, был достаточно острым и удобным. Удобным для посадки самолета, летящего с востока…

Правда, деревьев в нем росло слишком много. Но зато крохотное русло ныне пересохшего ручейка образовывало с рекой широкий мыс, усеянный не настолько уж крупной галькой, чтобы стать препятствием при посадке, за исключением пары валунов.

В месте впадения ручья — крохотный островок. Он был метров восемь шириной и двадцать длиной. Небольшая куртина ольховника, а остальное — сплошь камни. Было ясно: стоит пройти дождю где-нибудь выше по течению и этот островок уйдет под воду. Не помеха. Правда, тормозной путь самолета «Москито» наверняка несравненно длиннее, чем эта полоса-площадка из гальки. А дальше нее — сплошные деревья да кусты.

И тут наблюдательный Сержант заметил, что целая полоса деревьев в распадке имеет меньшую высоту, чем стоящие поближе к каменистым, довольно крутым склонам скал. Как будто много лет назад весь здешний лес — на узкой полосе посреди распадка — срубили под самый корень! А на его месте под благодатно прогревающим поросль северным солнцем набрала силу, вытянулась к светилу растительная молодежь — березки и молодые лиственницы. И вот тогда Сержант все понял. Здесь!

— Трахома…

Именно здесь, в этих зарослях скорбно и тихо стоит дожидающийся много-много лет прохожего человека брошенный хозяином «Москито»!

Сергей легко скинул автомат с плеча, взяв его на изготовку, снял с предохранителя. И вот тут в нем проснулась дисциплина — все-таки нужно подстраховаться. Он вытащил Лапинскую «мобилку» — передать девчатам на БМП место своего нахождения и степень важности ситуации. Но севшая батарейка, или что туда запихал этот чертов радист Лапин, лишь укоризненно мигнула ему индикатором полного разряда.

«Полный разряд…» — «повторил» он за индикатором, и эта фраза хорошо пришлась взамен другой, хорошо известной, но совершенно неприличной. И Сержант вдвинулся в чащобу. Выстрелов «Беретты» он не слышал — далековато находился он от того распадка, куда направился Игорь.

Когда через несколько десятков метров, уже уставши продираться по возможности тише, Сержант обнаружил обломок крыла, то даже не разволновался. Просто лишний раз уверился в своей правоте.

Еще немного, и «Москито», а точнее — его остатки — предстали во всей красе.

В общем-то, это был один фюзеляж. Просто фюзеляж — и ничего больше. Остальное оторвало, снесло стволами деревьев при экстремальном приземлении. Единственное, что действительно потрясло до глубины души Сержанта в этот знаменательный миг — это то, как вообще Пилот смог остаться живым при такой посадке! Как специалист-травматолог, Сергей Майер сразу определил, что серьезные травмы были неизбежны.

Следов человека вокруг «Москито» не было. Это уж он смог определить точно. Последний раз облупившейся с годами дюралевой поверхности самолета касались только руки Пилота.

Сержант не стал играть в пионера и сразу же лезть в логово машины за открытиями. Он просто развернулся и медленно пошел назад, прислушиваясь и опять повесив «румынку» на левое плечо.

Только при выходе на берег реки он снова взял автомат на изготовку и, пригнувшись за большим камнем, находящимся как раз на линии последней пробежки несчастного «Москито» (как этот самолет смог перепрыгнуть через него!), несколько минут оглядывал тихое ущелье Калтамы.

Убедившись, что все в порядке, Сержант смело вышел на самый берег — к кромке воды, достал неразлучную ракетницу и не торопясь выпустил вверх, на свободу, три ракеты красного цвета. Грохот выстрелов раскатился по каньону, отразившись многократным эхо.

Баста. Можно и перекурить. Сейчас приедут ребята и начнется работа.

Он был доволен собой, но спокоен. Ведь готовился к этому всю жизнь — ему и быть открывателем. Но первую после находки и самую сладкую сигарету Сержант вытянул очень быстро, вовремя вспомнив, что хорошо бы еще успеть высмотреть удобные сектора обстрела — на всякий случай — и приглядеть на берегу место для будущей стоянки БМП.

Он все еще ждал войны.

Сергей Майер победно задрал голову вверх и выдал на все ущелье вопль — знаменитый боевой крик апачей. Мужчина-воин посылал древний вызов самому Космосу.