Безрассудная любовь - Элизабет Лоуэлл

— Жанна? — позвал Тай, с замиранием сердца всматриваясь в лицо девушки, которой не удавалось за солнечной улыбкой скрыть свои тревожные мысли. — Мы вернемся сюда, я обещ…

Она приложила пальцы к губам Тая, заставляя его замолчать.

— Все в порядке, — сказала она. — Я всегда знала, что однажды мне придется навсегда покинуть это место. И это однажды наступило сегодня.

Тай поднял руку девушки и поцеловал ее ладонь.

— Вайоминг тоже очень красив, но если тебе там не понравится, мы можем поехать в любое другое место, куда пожелаешь.

В ее глазах показались слезы. Слова Тая причиняли ей боль, так как не это жаждала услышать она от него. Заветную фразу он говорил ей только в ее воображении. Придет день, и он произнесет ее своей прекрасной даме.

Я люблю тебя.

Тайрелл не любил Жанну. Конечно, его тянуло к ней, она ему нравилась, его зачаровывала ее чувственность. Но он не осознавал одного — ее страсть подпитывал неиссякаемый источник ее любви к нему. Он говорил об их совместном будущем, но эти слова были продиктованы чувством долга и чести, а не желанием сделать Жанну спутницей жизни, матерью его будущих детей.

Долг и честь не есть любовь, и доброта тоже. Жанна предпочла бы до конца дней своих жить в дикой местности, чем наблюдать, как с каждым днем Тай становится все более печальным, снедаемый сожалениями о свободе и мечте, которых он лишился.

Девушка решила для себя, что скорее умрет, чем увидит в глазах любимого мужчины выражение пустоты и безысходности, как у плененного мустанга.

— Поплачь, милая, — произнес Тай, крепко сжимая ее в объятиях, баюкая. — Это ничего, это нормально. У тебя будет дом, о котором ты всегда мечтала, я все для этого сделаю. Это самое меньшее, что я тебе должен.

Жанна закрыла глаза, чтобы скрыть боль, которую причинили ей слова Тая. Нежно потершись губами о его рубашку, она в последний раз впитывала тепло и мощь его тела, его запах и мужественность.

— Ты ничего мне не должен.

Тай горько рассмеялся:

— Черта с два! Ты спасла мне жизнь, а я только и делал, что использовал тебя. Как вспомню, что ты бросилась под копыта Люцифера, чтобы поймать его для меня, я…

Окончание фразы потонуло в резком вздохе. Сильные руки еще крепче обняли Жанну, словно Тай пытался убедиться в том, что с ней все в порядке, несмотря на многочисленные опасности, которым она подвергалась.

— Я поймала Люцифера не для того, чтобы связать тебя обязательством, — спокойно произнесла девушка. — Не могла допустить, чтобы он умер от пули какого-нибудь алчного мустангера или был пойман человеком, чье жестокое обращение превратило бы его в убийцу. Именно ты приручил жеребца и научил его доверять людям. Без этого мои действия принесли бы ему больше вреда, чем пользы. За Люцифера ты должен благодарить себя, а не меня.

Тай взял девушку за подбородок и приподнял ее лицо, вглядываясь в ее полупрозрачные серые глаза.

— Ты правда веришь в то, что сейчас сказала?

— Я это точно знаю. Ты ничего мне не должен. Ни за Люцифера, ни за собственную жизнь, ни за удовольствие, которое мы познали вместе. Ни единой проклятой вещи. Как только доберемся до крепости, будем квиты. Ты свободен так же, как когда-то был свободен Люцифер. И я тоже.

По телу Тая пробежал холодок, заставив его напрячься. Голос Жанны был спокоен и строг, лишен каких-либо эмоций, бесцветен, как тень ее улыбки. Она постоянно ускользала от него, разрывая узы, которые крепко-накрепко связали их невидимой нитью после того, что они испытали вместе в секретной долине.

— Нет.

Тай не произнес больше ничего, лишь одно слово, отрицающее все то, что сказала до этого Жанна. И чтобы не допустить возражений, он отвернулся от нее и пронзительно засвистел.

Люцифер прискакал к нему в мгновение ока и принялся тереться о его рубашку в поисках излюбленного лакомства — щепотки соли. Но сегодня ему пришлось довольствоваться только ласками Тая.

Некоторое время он молча поглаживал жеребца, затем поднял с земли тяжелые седельные сумки, оставленные Безумным Джеком. Тай заранее проделал в них отверстия и связал таким образом, чтобы удобнее было закрепить их на спине жеребца, не опасаясь, что они упадут.

Люцифер больше не волновался по поводу подпруги, так как успел к ней привыкнуть. Почувствовав, что на нем закрепляют ремень, он лишь повел ушами. Тай поощрил жеребца поглаживанием и словами, затем надел себе на плечи рюкзак и запрыгнул на спину Люцифера. Ноша, которую животному предстояло везти, была тяжелой, но Тая это обстоятельство не беспокоило, поскольку он знал, каким выносливым и сильным был Люцифер. Даже если бы ему на спину надели еще и седло, он без труда смог бы осилить эту поклажу.

— Я проверю территорию у выхода из долины, — произнес Тай. — А ты готовь Зебру и жди моего сигнала.

— Тай, я не позволю тебе…

— Не позволишь мне? Не позволишь мне! — перебил он, явно взбешенный ее словами. — К черту позволения! Слушай меня хорошенько! Ты могла забеременеть. Если ты думаешь, что я сбегу, оставив девушку-сироту, которая, возможно, носит моего ребенка, в этой дикой местности, кишмя кишащей индейцами, то нам с тобой не о чем даже говорить! Попытаюсь донести мои слова до твоей упрямой головы, когда доберемся до крепости. Надеюсь, что к тому времени ты повзрослеешь и научишься понимать очевидное. А до тех пор не открывай рта и не отвлекай меня, или мы не доживем даже до завтра.

Тайрелл ускакал, не дав девушке возможности возразить, даже если бы ей и удалось придумать какие-то доводы.

К тому времени, когда жеребец достиг расселины, Тай сумел взять себя в руки. Он запрещал себе думать о Жанне и о том, что произошло между ними вчера, полностью сосредоточившись на Каскабеле и на том, что ожидает их завтра.

Спешившись, Тай принялся осматривать местность перед расселиной, ведущей во внешний мир. На лугу не было никаких новых следов, но в траве, несмотря на все усилия Жанны и Тая не ходить одним и тем же маршрутом два раза подряд, виднелась проторенная ими тропинка.

«Теперь это не имеет значения, — подумал он. — К тому времени, когда мы вернемся сюда, трава вырастет заново. К тому же я очень надеюсь, что тогда нам уже не придется скрываться и бояться даже собственной тени».

За исключением этой едва приметной тропинки ничто не свидетельствовало о том, что кто-то проходил сквозь эту трещину во внешний мир. Тай вошел в узкую каменную расселину, которую сейчас освещало солнце. До заката они будут крайне уязвимы и заметны, и нет никаких признаков приближающегося дождя, который помог бы скрыть следы их пребывания в краю индейцев.