Тайна ее сердца - Элизабет Хойт

Глава 19

Вера зевнула.

«Так хочется спать. Не могли бы мы отдохнуть немного?

Арлекин с готовностью спрыгнул с огромного черного коня и снял с него Веру. Она легла в пыль Долины Сумасшествия, укрылась плащом Арлекина, но все равно не могла согреться.

Она протянула руку и обратилась к Арлекину: «Не хочешь прилечь рядом со мной?»

Арлекин опустился на землю рядом с Верой и прижался к ней большим телом. Погружаясь в сон, она услышала, как он пробормотал: «Я не спал человеческим сном целую вечность»…

«Легенда об Арлекине»

Мэггс застыла на месте. Лорд Кершо смеялся над чем-то. Он запрокинул голову, подставив лицо солнцу, и прищурил от смеха глаза. Зрелище это было подобно соли, посыпанной на свежую рану. Роджер тоже когда-то смеялся так же легко и раскованно. Так же наслаждался солнцем.

— Как вы смеете? — тихо произнесла Мэггс. Она просто не могла молчать, ибо ей казалось, что молчание в такой момент ее убьет. — Как вы смеете?

— Мэггс, — предостерегающе произнес Годрик. Все его тело напряглось, натянулось, точно струна. Он был готов принять бой, однако голос его звучал тихо и печально.

Мэггс не могла смотреть на него. Только не сейчас. Она видела лишь разом умерший смех лорда Кершо, его прищуренные глаза и прожигающий насквозь взгляд.

— Вы убили его, — произнесла Мэггс, ничуть не жалея о своем порыве. — Вы убили Роджера Фрейзер-Бернсби. Он был вашим другом, а вы его убили.

Если бы он начал все отрицать, вспыхнул и разразился ругательствами, попятился, обозвал ее сумасшедшей — словом, повел бы себя так, как и любой другой человек в сложившейся ситуации, Мэггс еще засомневалась бы в его виновности. Извинилась бы, сославшись на слишком большое количество выпитого шампанского.

Но лорд Кершо этого не сделал.

Он подался вперед, и его пухлые губы изогнулись в слащавой улыбке:

— Докажите.

И тут Мэггс окончательно лишилась рассудка. Она и так знала, что этот человек повинен в смерти Роджера, но после его слов ее захлестнуло такое чувство горя, словно в кровь вдруг попал смертоносный яд. Мэггс бросилась на графа, отчаянно желая расцарапать его самодовольное лицо, и лишь сильные руки Годрика спасли ее от бесчестья. Он подхватил ее и понес прочь, не обращая внимания на рыдания и отчаянные попытки вырваться. Мэггс обступили члены семьи. Она видела широко раскрытые глаза Сары и написанный на лице миссис Сент-Джон ужас. Она должна была чувствовать себя пристыженной, но ощущала лишь бесконечное горе.

Весь путь до дома она просидела, уткнувшись лицом в плечо мужа, вдыхая его такой родной аромат и думая о том, что приобрела гораздо больше, нежели потеряла.

Когда экипаж остановился возле Сент-Хауса, Годрик спрыгнул на землю, а потом заботливо помог спуститься Мэггс. Она попыталась что-то возразить, но Годрик лишь крепче обнял ее за плечи, ведя к дому.

Мэггс слышала, как миссис Крамб спросила что-то, когда они проходили мимо нее, и обрадовалась, когда Сара остановилась, чтобы все объяснить. Годрик же не попытался остановиться. Он поднялся по лестнице, продолжая обнимать жену за плечи правой рукой, и только когда они поднялись на второй этаж, она вспомнила о его запястье.

Мэггс с беспокойством посмотрела на мужа.

— Господи, Годрик, я, должно быть, причинила тебе боль там, в саду…

— Нет, — пробормотал в ответ Годрик, проводя жену в свою спальню. — Ничего страшного.

— Прости, — прошептала Мэггс. — Я не хотела.

Горячая краска залила ее грудь, расползлась по шее и добралась до лица. Слезы обожгли глаза Мэггс, и она разрыдалась. Только вот эти слезы не принесли ей облегчения. Ей не обрести покоя до тех пор, пока Кершо ходит по земле.

Должно быть, она сказала что-то, пока рыдала, или же Годрик понял ее чувства.

Он обнял жену, осторожно вынул из ее волос шпильки, и только когда она задышала ровнее и спокойнее, до нее дошли его слова.

— Он никуда от нас не денется, Мэгги. Я ему не позволю. Клянусь, что накажу его. Клянусь тебе, Мэгги. Клянусь!

Эти слова немного смягчили боль в сердце Мэггс. Она положила щеку на плечо мужа и позволила ему делать все, что он считал нужным. А Годрик снял с нее платье и расшнуровал корсет. А когда она осталась в одной сорочке, положил ее на кровать, а сам подошел к туалетному столику. Мэггс услышала плеск воды, а потом Годрик вернулся со смоченным в холодной воде полотенцем и приложил его к ее опухшим щекам.

Это было словно благословение, словно безоговорочное прощение, и Мэггс, не подумав, прошептала:

— Я любила его.

— Знаю, — пробормотал в ответ Годрик. — Знаю.

Мэггс закрыла глаза и приложила руки к своему плоскому животу. Еще не было ни одного признака существования в нем ребенка, но она верила, что он есть.

— Я не могу начать жизнь с чистого листа, пока он не отомщен, — прошептала Мэггс. — Не могу родить этого ребенка, не могу покинуть Лондон.

Мэггс открыла глаза и увидела, как расширились зрачки Годрика и как его взгляд сосредоточился на ее прикрывающих живот руках. Медленно его взгляд перекочевал на лицо жены, но она не смогла его понять.

Не так Мэггс хотела сообщить Годрику о ребенке, но она просто не могла собраться с мыслями.

— Я не могу сейчас покинуть Лондон, — произнесла она снова.

— Не можешь, — согласился Годрик. — Только не сейчас.

Годрик встал, направился к туалетному столику, а Мэггс прикрыла глаза и погрузилась в полудрему.

Она почувствовала, как просела кровать, когда муж вернулся. Теперь прохладное полотенце легло на ее лоб, и она заурчала от удовольствия.

— А теперь поспи, — произнес Годрик, и Мэггс поняла, что он собирается уйти.

Она тут же открыла глаза.

— Останься со мной.

Годрик отвел взгляд и поджал губы.

— У меня есть дело.

«Какое дело?» — подумала Мэггс, а вслух произнесла:

— Пожалуйста.

Годрик ничего не ответил. Он просто скинул с ног туфли, снял сюртук и парик, а потом лег рядом с Мэггс и крепко прижал к себе.

Сквозь дрему Мэггс прислушивалась к его мерному дыханию. Он не стал бранить ее за выходку в саду. Любой другой мужчина на его месте испытал бы стыд и уж точно не одобрил бы такое поведение. Но Годрик обращался с ней нежно. Даже когда она пыталась вырваться из его рук. Нет, она не заслуживала такого терпеливого и доброго мужа. Мэггс перевернулась на бок и теперь смотрела на профиль лежащего рядом Годрика. Его глаза были закрыты, но она знала, что он не спит. О чем он думал? Что собирался делать? Возможно, сейчас это не имело значения. Годрик согласился, что ей не нужно покидать Лондон прямо сейчас, и Мэггс была благодарна ему за это. Она хотела остаться в городе ради Роджера, но еще больше она хотела остаться ради Годрика.