Ранняя история нацизма. Борьба за власть - Гинцберг Лев Израилевич

Шло наступление самой крайней реакции, причем она сумела повести за собой миллионные массы мелкой буржуазии и даже небольшую часть рабочего класса. В отчаянной кровопролитной схватке с фашизмом его противникам удалось добиться определенного сдвига в развитии событий. Тем не менее фашизм оставался смертельной опасностью, и намеренным обманом были в этой обстановке утверждения об «угрозе коммунизма». Существовала лишь одна реальная опасность — фашистская, и она была тем более велика, что покровители нацизма — монополии — не собирались допустить потери огромных средств, вложенных ими в «предприятие», которое еще не принесло главных доходов.

Могущественные покровители не собирались допустить исчезновения нацистов с политической арены. Об этом свидетельствовало выступление влиятельного органа крупных промышленников «Дойче фюрербрифе» в пользу передачи власти НСДАП. «Гинденбург должен довериться Гитлеру!» — провозгласил этот бюллетень во второй половине ноября, и это произвело большое впечатление на многих сильных мира сего. Ту же позицию, как было 26 ноября сообщено Брахту, заняли монополисты, собравшиеся в Дюссельдорфе на сессии известного «Объединения по охране общих интересов». Суть дела максимально лаконично сформулировал один промышленник, сказавший: «Мы уже инвестировали в НСДАП слишком много, чтобы оставить ее теперь без средств».

К концу года дела нацистского руководства стали поправляться. Гитлеру удалось энергичными мерами предотвратить раскол партии и локализовать опасность, созданную Штрассером. Г. Штрассера, который сделал так много для возвеличения нацистской партии, вынудили уйти со всех постов, которые он занимал в ней. В последующем он занялся коммерцией и не участвовал в деятельности НСДАП. Но о нем не забыли в «Ночь длинных ножей» 30 июня 1934 г., когда Гитлер расправился со своим первым покровителем Э. Ремом и его коллегами по командованию штурмовых отрядов, нацисты свели счеты с рядом политических деятелей, которые в прошлом доставили им какие-либо неприятности. Среди них были «генеральный комиссар» Баварии 1923 г.

Кар, генерал Шлейхер, предшественник Гитлера на посту рейхсканцлера, и Г. Штрассер, зверски убитый своими соратниками по политическому разбою, которых именно он — может быть — обучил тому, как расправляться с теми, кого следовало «убрать».

Отпала также серьезная угроза, нависшая над фашистами в виде возможного роспуска рейхстага и новых выборов, которые могли принести им только новые крупные потери. Главная забота заключалась теперь в скорейшем воссоздании Гарцбургского фронта — власть имущие полагали, что такие лица, как Папен, Гугенберг и другие, будут действовать на нацистов «умеряюще».

В ноябре, а еще более в декабре Папен оказался не у дел; то, что Шлейхер сменил его на посту рейхсканцлера, крайне озлобило его, хотя в мемуарах он уверял, будто сохранил лояльность по отношению к своему бывшему покровителю. Поэтому Папен был идеальной фигурой для участия в любых интригах против Шлейхера с целью свалить его. Он был в курсе интенсивной переписки представителей делового мира с окружением Гитлера, в которой обговаривались оптимальные способы передачи власти нацистскому фюреру. Конкретное же участие в этом Папен принял после своей встречи 16 декабря в берлинском «Клубе господ», где он выступил с речью, с К. фон Шредером. Они договорились, что последний устроит свидание Папена с Гитлером, для чего предоставит свой кельнский дом. Деятельным участником «операции» был и Г. Гиммлер, который взял на себя задачу убедить Гитлера встретиться с Папеном; после холодного душа, полученного фюрером дважды — в августе и ноябре 1932 г., его отношение к Папену, которого он ошибочно считал виновником случившегося тогда, было далеко не дружественным.

В наше время обнародована переписка, которую вели в последние недели 1932 г. Шредер, его контрагент в руководстве гитлеровской партии В. Кеплер, непосредственно общавшийся с Гитлером, и Я. Шахт, отрабатывавшие детали, время, другие обстоятельства встречи Гитлера с Папеном; она замышлялась и должна была состояться в глубокой тайне. Программа предстоявшей беседы в переписке не рассматривалась, но для посвященных не могло быть сомнений, что кроме создания правительства с участием бывшего рейхсканцлера и нацистского главаря особо говорить было не о чем. Учитывая, что Гитлер на протяжении долгого времени отказывался играть вторые роли, можно с полным основанием полагать, что Папен солидаризировался со стремлением Гитлера стать рейхсканцлером.

«Историческая» встреча Папена с Гитлером состоялась 4 января 1933 г. Из воспоминаний сопровождавших фюрера лиц известно, как конспиративно была обставлена поездка в Кёльн, со сменой машины в Бонне, оставлением «свиты» в условленном месте и т.п. Но участников встречи ожидало глубокое разочарование: конфиденциальность ее была грубо нарушена Г. Церером — редактором газеты «Теглихе рундшау», являвшейся рупором Шлейхера: Церер узнал о происходившем и прислал в Кёльн фотографов. Сведения о свидании Гитлера с Папеном уже на следующее утро появились в печати. Это вынудило Папена обратиться к Шлейхеру, против которого и был направлен намечавшийся сговор, с письмом, где он утверждал, будто цель его встречи с Гитлером заключалась в том, чтобы убедить последнего вступить в правительство, возглавлявшееся генералом. Большего абсурда трудно себе представить, однако Папен пытался повторить его и на Нюрнбергском процессе и, конечно, в мемуарах.

В Нюрнберге несостоятельной версии Папена о цели его встречи с Гитлером 4 января 1933 г. противостоял аффидевит (письменное показание под присягой) Шредера, составленный в заключении. После разгрома гитлеровской Германии отдельные представители нацистской верхушки и делового мира полагали, что лишь откровенные признания могут облегчить их участь. Так возник и аффидевит Шредера, где давалось адекватное представление о ключевой для последующих событий встрече в Кёльне. Поэтому защита Папена всячески пыталась воспрепятствовать приобщению этого аффидевита к делу в качестве официального документа трибунала; ей это, однако, не удалось.

Весьма сомнительно, чтобы Шлейхер, опытнейший политик, поверил папеновской версии его встречи с Гитлером, тем более что о готовившемся против него заговоре он знал и до 4 января, в частности, из донесения одного из информаторов кронпринца, пересланного им генералу. Но Шлейхер не оказал необходимого противодействия козням своего бывшего ставленника.

Сразу же после кёльнской встречи был образован консорциум крупных промышленников во главе с Феглером и Шпрингорумом. Они выдали нацистам 1 млн марок для распределения среди штурмовиков и эсэсовцев, а также уплатили наиболее срочные долги НСДАП. Уже в годы войны Гитлер, ссылаясь на Геринга, утверждал, что в этой обстановке удалось добыть в США 100 тыс. дол. с тем, чтобы нацисты нагнали страху на Францию и побудили ее активнее платить США военные долги. А за кулисами завершался сговор монополистических кругов, результатом которого стало назначение Гитлера рейхсканцлером.

Но исход напряженной политической схватки, развернувшейся в Германии начала 30-х годов, зависел в конечном счете не только от воли монополистов, не от того или иного соглашения Тиссена и Феглера. Их планы могли быть сорваны решительным, сплоченным сопротивлением трудящихся масс. Хотя после 20 июля 1932 г. реакция уже не испытывала прежнего страха перед возможностью объявления всеобщей забастовки.

Города Германии стали свидетелями огромных народных манифестаций, направленных против фашистских бандитов и их единомышленников в правительстве. Так, в Гамбурге 3 января демонстрировало свыше 60 тыс. антифашистов, в Берлине 4 января — более 200 тыс.; многочисленные демонстрации состоялись также в городах промышленного Рура и др. Традиционный митинг 15 января на могиле К. Либкнехта и Р. Люксембург был наиболее многолюдным, несмотря на сильный мороз, за все годы, прошедшие после их убийства.

С особенной силой проявили немецкие пролетарии свою волю к борьбе против фашизма во время демонстрации 25 января 1933 г. в Берлине. Она была ответом на провокационное шествие, устроенное фашистами несколькими днями ранее, под защитой огромных нарядов полиции, мимо помещения ЦК КПГ — дома им. К. Либкнехта. Более 130 тыс. трудящихся столицы приняли участие в антифашистской манифестации 25 января, длившейся — и вновь при сильнейшем морозе — свыше четырех часов. Все ее значение можно уяснить себе вполне, если учесть, что лишь пять дней отделяло ее от установления в Германии кровавой фашистской диктатуры.