Шальные деньги - Йенс Лапидус

А у Хорхе реально крышу рвет. Кокс ударной волной накатывал на лобную кость изнутри. Будет уже этим сербам глумиться над ним.

Шагнул навстречу грымзе:

— А ну, манда с ушами, говори, где Надя, а то сейчас огребешь.

Децибелов в голосе маман заметно прибавилось:

— Да ты, блядь, кто такой?

Рык возымел действие — из недр коридора нарисовался Златко.

Мамка заверещала. Кричала, чтоб Хорхе убирался. Что он еще пожалеет о своем наезде.

Златко встал в тридцати сантиметрах от Хорхе, на версту разя перегаром. Сказал с расстановкой:

— Ты чё, не догнал по телефону? Тормозишь? Тебе же сказали, кончай вынюхивать. Пшел вон.

Типичный сербский гонор. Будто сам Мрадо сказал.

Заныла спина. Руки. Ноги.

Хорхе выхватил дробовик.

Нá тебе, Златко.

Живота как не бывало. На его месте зияет сквозная дыра.

Позади на стене — кровавая каша.

Мамка завыла.

Нá тебе, мамка. Голова с плеч. Мозги разметало по бархатным диванам.

Отдачей стукнуло в плечо. Да больно.

Открыл затвор. Сунул руку в карман. Перезарядил, дослав два патрона.

Из коридора выскочил мужик. С лица белее мела. Голый по пояс. В одних штанах, мотня нараспашку. Сам в шоке.

Выстрел. Мимо. В гипсокартонной стене дырень метр на метр. Пыль столбом.

Хорхе подскочил к мужику. Тот путался в спущенных штанах.

Рыдал. Умолял.

Хорхе стоял над ним. Приставив обрез к голове бедолаги.

Порылся в его карманах. Отыскал лопатник. В лопатнике права.

Прочитал вслух: Торстен Юханссон.

— Так, ты меня не видел.

Мужик всхлипывал, пластаясь по полу.

Только эти всхлипы и нарушали тишину в апартаментах.

— Давай свою мобилу. Лег на пузо. Руки за голову. Хочу одну темку пробить.

Мужик не шелохнулся. Так и валялся в позе эмбриона. Уткнувшись лицом в ладони, прижав колени к животу.

— Ты по-шведски не понимаешь? Делай, что говорят. Ну!

Мужик распрямился. Лег ничком. Пошарил в заднем кармане. Достал мобильник. Отдал Хорхе. Сложил руки на голове.

— Ты меня не видел, — повторил Хорхе.

Обошел номера. В одном нашел девку — сидела на корточках к стене передом, спрятав голову между коленей. Другая, не Надя.

Хорхе вернулся в холл. Даже не взглянул на месиво. Прошмыгнул мимо трупов. На кухню.

А там бедлам. Белый деревянный стол, стул с металлическими прутьями и мягким сиденьем. Сплошь в кофейных пятнах. На холодильнике магнитом пришлепнута реклама одной из халлонбергенских пиццерий. Сам магнит — агитка предвыборной кампании социал-демократов 2002 года.

На столе ноутбук. Как и думал Хорхе.

А главное — включенный. Хорхе сел на стул. Комп работал от сети. Задача: если выдернуть шнур из розетки, комп сразу сдохнет или переключится на батарею?

Что до компьютеров, Хорхе был тот еще чайник. Но чайник чайником, а даже он понимал, что девайс может быть запаролен на входе. Если да, облом — потом хрен откроешь.

Проблеск мысли посреди кокаинового душняка: надо валить отсюда, времени в обрез. Не наследить бы.

Вроде чисто.

Рискнул — выдернул шнур.

Глянул на экран.

Господь тебя любит, мой мальчик.

Комп не отрубился.

Скачками на выход. Через холл. Уже потянулся к ручке входной двери, вдруг где-то зазвонил телефон. Хорхе узнал рингтон: «Сони-Эрикссон», «Старый телефон» — так дребезжали старые дисковые аппараты. Чья-то мобила. Либо у гориллыча, либо у мамки, а может, у клиента или у девки. Проверил у клиента. Нет, не у него. Прислушался. Кровищи-то! Повсюду — на стенах, на полу. А, вот где. Звук доносился из кармана гориллыча.

В одной руке дробовик. В другой комп. Не изловчиться. Положил комп на пол. Пошарил у гориллыча в кармане пиджака. Есть. Вибрация.

Достал телефон. На дисплее инициалы — «К. Джс.». Кто же, как не этот мудак Джетсет.

— Йес, — ответил Хорхе.

— Приветики, это я. Можешь подогнать ко мне домой ту, которая со знатными грушами? Пусть возьмет такси.

Хорхе оторопел. Чувачок-то, походу, в жопу пьян. Как ответить? Притвориться сутенером?

Кое-как отбрехался, промямлив:

— Ее щас нету.

— Бля, вот облом!

В голове одна мысль: надо как-то вывернуться. Как-то закруглиться.

— Э, а когда у нас ближайший крутой движняк?

— Хех, сам мутишь и сам же спрашиваешь? Двадцать девятого, через две недели. А эта, с грушами, ее чё, реально нет?

Каша во рту у Джетсета хуже, чем у боксера после нокаута.

Тут Хорхе озарило:

— Реально, извини. Слышь, еще чё. Лох тут один намылился на двадцать девятое.

— Не, забей. Там под завязку.

— Говорю тебе. И Ненад дал добро. Просто чтоб ты в курсе был. Кодовое имя — Даниэль Кабрера.

— Ладно уж. А заветное словечко шепнуть?

— Да, неплохо бы. Пришлешь?

— А чё ж. Слышь, ты чё, юрист — так вые… выеживаться? Щас пришлю. До связи.

Так, мобилу в карман. Ствол под куртку. Ноутбук под мышку.

Мимоходом глянул на трупы. Передернуло.

Ты думал, раз с детства обсмотрелся боевиков, то и настоящая кровь тебе нипочем? Фигушки, после тех киношных жестокостей плющит еще сильней.

Натянув рукав, взялся за ручку входной двери. Теперь хоть церэушников зови, никаких отпечатков.

Вышел. В кармане завибрировал мобильник — эсэмэска от Джетсета.

На дворе ночь.

Hallonbergen by night.

Безлюдно.

44

ЮВе отправился на остров Мэн. Шесть рейсов «Мэнкс эйруэйз» ежедневно. Всего чуть больше часа лету из Хитроу до аэродрома под Дугласом, столицей острова. Шик, блеск, быстрота. «Райан эйр» отдыхает.

А ЮВе все упивался радужными мечтами — как из округа Уоррик в Швецию хлынут кокаиновые реки. Как упадут цены и попрут вверх кривые продаж. На горизонте у к. — безоблачное будущее. Идеи араба воплотятся в жизнь. А ЮВе сколотит состояние.

Третьего дня в лондонском отеле встретился с Ненадом. Непосредственный босс Абдула, но по манерам араб с ним рядом не лежал. ЮВе было лестно познакомиться с легендарным теневым бароном. Хоть на капельку подтянуться поближе к вершине.

Ненад и англичане столковались без труда. Сели в конференц-зале. Ненад загодя заказал номер, но бритиши первым делом отказались от него. Ненад оценил их бдительность — шифруются покруче Абдула.

Зал был меблирован в стиле рококо. В середине овальный стол из грецкого ореха, на стенах стильно лучились хрустальные бра. Все это несколько отличалось от обстановки, которую предпочел бы Абдулкарим.

Видом своим англичане больше походили на футбольных хулиганов. Ничего общего с Крисом — тем пряником, который принимал ЮВе, Абдулкарима и Фахди на ферме. Главному лет пятьдесят, седые волосы зачесаны назад, прикид кэжуал — шмотки на каждый день: вязаный свитер «Пол энд Шарк», куртец «Берберри» и брюки «Прада». Шрамы по всему фейсу и непринужденный базар. В каждом жесте светилась властная самоуверенность. Второй по чину — жиртрест. Даже не пытался упрятать телеса под каким-нибудь просторным балахоном. Довольно комично смотрелся мамон, пузырем выпиравший под пуловером «Прингл». Но едва отзвучали любезности, как весь комизм испарился: жиртрест шарил как бог. ЮВе сидел, обложившись блокнотами и калькуляторами. Этот гений все считал в уме.

Обсудили цены, качество, способ доставки и оплаты. Поговорили о соотношении рисков и доходов. Не забыли таможню, наркоконтроль, конкурентов, фирмы, которые можно использовать как прикрытие. Как убедиться, что никто никого не кинет. Кто ответит, если в пути недосчитаются кило кокаина. Кто конкретно будет отвечать за безопасность перевозки.

Англичане не рисковали. Работали по схеме, продуманной от и до. Через два часа Ненад взял паузу.

Пошли в номер к Ненаду. Оценили ход переговоров, исходя из собственных прикидок. Ненад хотел взять капусту с девяностопроцентным коксом по триста пятьдесят за грамм. Примерно два поддона по тысяче кочанов в каждом. И еще один с обычной капустой: вдруг таможня нагрянет или санитарный контроль. Итого: две тысячи кочанов, нашпигованные снежком. По полета грамм в кочане, то бишь центнер кокаина, который повезут грузовиком и паромом. Слегка подмазать перевозчика, чтоб вез груз отдельно от другой капусты и берег как зеницу ока. В Швеции придется еще раскошелиться на водил, на инспекторов (чтоб не слишком интересовались грузом) плюс текущие расходы на дилеров и барыг. Англичане выкатят счет — от тридцати до сорока миллионов. На стокгольмских улицах товар со скидкой уйдет за семьдесят-восемьдесят. А-а-афигительный навар!

Покумекав полтора часа в номере, Ненад наконец решился. Выгода очевидна — сделке быть. Определился, до каких пор сбивать цену, установил планку надежности — наивысшую.

Вернулись.

Продолжили переговоры. Настроение было приподнятое. Бритиши всем своим видом внушали: никуда вы не денетесь, сами знаете, что выгодней, чем у нас, не купите. Эта уверенность давала им психологический перевес. Добавляла умственных сил.