Колумбы иных миров - Юлия Федотова

О необходимости возвращения в город больше не спорили, перешли к обсуждению деталей. И чем дольше в них вникали, тем безнадежнее казалось дело.

Плана у Балдура не было и быть не могло. Он представления не имел, что именно творится теперь у Феллема, какие средства придется применить и сколько времени это может занять. Ясно одно — чтобы вывезти из города все опасное добро, потребуется не менее трех грузовых саней. Но куда вывозить и что делать дальше: закапывать, сжигать или раздавать желающим — тоже вопрос. А самая главная проблема — как осуществить все это и не попасться в лапы членов братства?..

— Надо дождаться ночи, — внесла разумное предложение Меридит. — По темноте проберемся и разведаем, что и как. А там уж станем думать.

За неимением лучшего сошлись на этом. До захода солнца оставалось еще несколько часов. Чтобы коротать время с комфортом, соорудили круглый шалаш из снежных кирпичей, на манер тех, что строят кочевые цверги — с маленьким лазом и отверстием в своде. Развели костер, сели греться. Внутри было по-настоящему тепло, но с потолка покапывало — строителям не хватило опыта. И сидеть было тесновато, но все-таки лучше, чем на улице. И маскировка хорошая.

— А почему мы раньше так не делали? — обиженно допытывалась Ильза, вспоминая страшные зимние ночевки под открытым небом.

— Да как-то в голову не приходило! — оправдывался Хельги, главный инициатор строительства. И те, кто хорошо его знал, понимали: просто раньше с ними не было Агнессы.

Постепенно разговоры смолкли. Заговорщицки понизив голос, Балдур Эрринорский рассказывал, что знал, о делах Староземья. А знал он не так уж много…

Белые рясы пришли в Западные земли в начале лета. Сперва их было немного и внимания на них никто не обращал. Даже бросающиеся в глаза одеяния особого впечатления не произвели: похожие, только с капюшонами, носили горные эльфы.

Белые рясы продвигались от города к городу, от границы к границе, все дальше и дальше на восток. Они говорили об истинных богах. Они так и называли себя — Братство истинных богов. Они учили: демона нельзя считать богом только потому, что ему поклоняется кто-то из смертных. Это ложный бог, и лживы дела его. И горе смертным, почитающим его, ибо ведет он их к гибели. Увы, такое множество ложных богов пришло в мир, что смертные позабыли богов истинных, богов-создателей и радетелей — отсюда все несчастья и горести. Но даже позабытые, боги не перестают быть богами. Смертные должны вспомнить своих творцов, преклониться пред оными, вымолить прощение — и тогда снизойдет на землю подлинная благодать, и бедам наступит конец, и начнется новая жизнь, без войн, болезней и печалей…

— О! Это мы уже слышали! — фыркнула Меридит. — Только в последний раз для этого требовались не боги, а Грааль. Поистине, в мире не осталось ничего оригинального. Кстати, ты не сказал, что это за боги.

— Их имена — Умран и Эрда, — откликнулся Балдур, — Брат и сестра, но в то же время супруги.

— Ого! Инцест! — противно хихикнула Энка. — Только кровосмесителям мы и не поклонялись!

Взгляд Меридит сделался задумчивым.

— Умран… Эрда… Что-то знакомое! Где я могла слышать эти имена?..

— Сейчас! — пришел на помощь брат по оружию. — Ильза, слезь с моего мешка, мне надо достать дневник. — Несколько минут он листал страницы, а потом торжествующе объявил: — Точно! Все сходится! Это те самые боги, которым в свое время был принесен в жертву Отшельник!

Друзья переглянулись.

— Ох, неспроста это! — принялась причитать сильфида. — Ох неспроста! И не к добру, чует мое сердце!

— Вы о чем? — не понял колдун.

— Потом расскажу. Сперва ты.

И Балдур продолжил свое повествование…Число братьев стремительно росло. Все новые и новые смертные, люди и нелюди, надевали на себя белые рясы, бросали дома и семьи свои и шли проповедовать так называемую истинную веру. Пустели деревни, поля стояли несжатые, луга нескошенные… Истинные боги воздадут преданным чадам своим по заслугам, и семьи их не останутся голодными, говорили братья.

Сено в землях Эрринора кончилось к началу декабря — пришлось закупать на юге, в Оттоне, за траву платить золотом. Солому братья отобрали еще раньше, на костры. Жгли нищих и калечных — они противны богам. Жгли ростовщиков — они вершат неправедные дела. Жгли лекарей, знахарей и целителей — они мешают воле богов. Жгли ремесленников-умельцев, тех, что создают хитроумные механизмы, — они творят неугодное богам. Теперь вот и до колдунов добрались…

— А почему они хворост не используют? Зачем солому зря переводить? Что за бесхозяйственность? — перебил Орвуд.

— Тебе не говорили, что твоя бережливость порой граничит с жутким цинизмом? — укорила Энка.

Гном пристыжено притих, он в самом деле не хотел никого обидеть. Колдун сделал вид, что ничего не заметил.

В одном братья не обманули — с хлебом перебоев не было. Каждый новообращенный проповедник привозил из похода домой мешки с зерном. Серые — для своей семьи. Белые — для обмена. Кто из соседей-домоседов откажется обменять свое сено да солому на отборную пшеницу?

…А потом пришел страшный мор. И чудо — семьи праведников поветрие обходило стороной. Поклонники же ложных богов мерли по селам и деревням как мухи. И некому было помочь их беде, остановить заразу, ведь лекари давно сгорели на кострах. Кара истинных богов настигла демонопоклоников!

— А что известно об этом поветрии? — встрепенулся Аолен. Чувство долга звало его в бой.

— Ничего. Это не чума, не холера, не моровая язва или гнилая лихорадка. Совершено новая, доселе невиданная болезнь.

— Каковы ее проявления? — Эльф заинтересовался еще больше.

Сперва, рассказывал колдун, у зараженного текут слюни, случается черная рвота и понос. Многие слепнут, бабы выкидывают недоношенных младенцев. А потом одни гибнут в злых корчах, другие гниют заживо, скрытый огонь уничтожает изнутри их конечности и тело.

— Огонь, говоришь? — взволнованно переспросил Хельги, обычно равнодушный к медицинским вопросам. — Огонь… Злые корчи… бабы… белые мешки…

— Эй! — Гном тряхнул его за плечо. — Чего ты бормочешь, как старая гадалка?

— Мыслю вслух.

— Тогда давай членораздельно. Много намыслил?

— Много. Вспомнил. Никакое это не поветрие! Я статью читал. Это — эрготизм].

— Что?! — Это слово не было знакомо никому. Ильза сочла его неприличным.

— Отравление спорыньей. В зерне заводится плохо различимый глазом ядовитый грибок. Люди пекут хлеб и травятся. Белые мешки заражены, серые — нет.

Аолен побледнел от ужаса.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});