Сансара. Оборот первый - Василий Анатольевич Криптонов

откликнулся Шарль, но дальше возражать не стал.

— Тебе нужен пилот, а я — лучший пилот на этом корабле. Два.

— Ха-ха! — сказал Шарль, каким-то совершенно мрачным тоном.

— Без меня ты по мирам долго не проскачешь, — заметил я. — Рано или поздно спалишься, что ты — просто компьютер, и тебя отбуксируют на штрафстоянку.

Шарль промолчал, и молчание было зловещим. Я, ободрённый, добавил довод:

— И потом, Диана тебя очень сильно уважает. Она будет тебе самооценку поднимать. Тебя ещё её папа уважал!

— У меня нет проблем с самооценкой, — заявил Шарль, и мне казалось, что ему очень хочется добавить: «В отличие от некоторых».

— Значит, будут, — сказал я.

Дискуссия постепенно переросла в обсуждение деталей плана, из деталей составился, собственно, и сам план. Потом Шарль заставил нас пристегнуться и совершил скачок в мир A-Z98745/Q.

По ощущениям это было примерно как… никак.

— Всё, мы на орбите, — заявил Шарль.

Я заметил, что на обзорном экране одни звёзды вроде как сменились другими. Хмыкнул.

— А чего ты там говорил про «любые товары», «в обход таможни»? Кто нас на планету-то пустит просто так?

— Не всё ещё совершенно, — уклончиво ответил Шарль. — Перспективы громадные, но над реализацией ещё нужно работать…

— Это корабль громадный, — сообразила тян. — Поэтому ты не можешь перемещаться в любую точку мира. Мало ли, что там будет. Даже если из статичного портала выскочишь — можешь человека задавить, или здание разрушить. А у Дианы прибор — в карман помещается, между прочим!

— Я не понимаю, как она этого добилась! — воскликнул Шарль. — Она, или этот её отец, которого я знать не знаю. Уместить такие мощности в столь малого размера прибор…

— Он с ней, кстати, ещё и разговаривает, — вставил я. — Заметки делает. Души по мирам ищет. Видишь, как интересно? Вам точно найдётся, о чём поговорить.

Шарль раздражённо посопел, но, кажется, доводы наконец-то принял. У меня от сердца отлегло. Теперь хоть можно будет не бояться, что когда я выйду, Шарль улетит в прекрасное далёко, насвистывая песенку.

— Ну что? — взялся я за рычаги. — Садимся, что ль?

— Не так быстро, — охладил мой пыл Шарль. — Это уже не Нимира. Сюда нельзя просто так вломиться, как в кабак. Приземляться могут только граждане Альянса…

— Дык, я — гражданин, — воскликнул я, вспомнив сделку с агентом. Может, правда, информация ещё по всем базам не прошла — не знаю, как долго у них всякая бюрократия тянется.

— Превосходно, — заметил Шарль. — Однако это нам мало что даст.

— Даст возможность приземлиться, — сказал я и надавил рычаг. — Пристегни мозги!

Корабль изменил траекторию. На обзорном экране я увидел голубоватый край планеты. И тут же запищал сигнал вызова.

— Мир A-Z98745/Q, говорит дежурный диспетчер, пожалуйста, представьтесь и назовите цель визита, — произнёс механический голос. Я даже подумал, может, правда робот говорит.

— Константин Дмитриевич Семёнов, гражданин Альянса, — ответил я в тон диспетчеру. — Цель — экскурсия по родным местам. Может, дачку присмотрю. Рядом с озером. И чтобы лебеди…

— Ожидайте.

Такой же бесстрастный ответ. Хоть бы озеро подходящее посоветовал, что ли. В том, ледяном мире, диспетчеры поприветливей. Да и вообще, надо сказать, граждане Нимиры нравились мне больше, чем Альянсовские выпендрёжники. Из последних я, правда, до недавних пор общался только с агентами. И с Шарлем. И с Дианой. Наверное, Диана тоже какое-то отношение к Высшим мирам имеет, есть такое ощущение.

Я скорректировал курс так, чтобы снова лететь по орбите, и это у меня получилось едва ли не автоматически. Опыт накапливался быстро. Я и на машине ездить научился почти сразу. Показали, как скорости переключать и сцепление жать — я сел да поехал. А тут — тоже транспортное средство, пусть и посложнее немного.

— Константин Дмитриевич Семёнов, — ожил динамик. — Личность опознана, доступ подтверждён. Вы имеете право провести на нашей планете не больше суток. Перемещения только по туристическим маршрутам.

— Это как так? — возмутился я. — Я — гражданин…

— Вы являетесь гражданином Альянса, однако мирового гражданства за вами не закреплено, — невозмутимо пояснил диспетчер. — Если желаете получить вид на жительство в одном из Высших миров, ознакомьтесь со стандартными требованиями.

— Ясно, — буркнул я. — Сесть-то можно?

— Посадку разрешаю.

Динамик замолчал, а на мониторе появились инструкции для посадки. Я, вздохнув, взялся за рычаги.

— А я говорил, — едко высказал Шарль. — Я предупреждал.

— Молодец, возьми с полки пирожок, — буркнул я. — Не можешь? Вот то-то же.

— Боже, какой примитивный юмор…

— А у тебя и такого нет, — парировал я. — Чего делать-то дальше? Ну побегаем мы с тян по туристическому маршруту. А потом?

— В этом мире, — нехотя начал разъяснять Шарль, — живёт один человек. Можно сказать, он мой старый друг. Он сменил контактный номер, чтобы я не мог с ним связаться…

Тян фыркнула, я удержался. Пусть уже бормочет дальше, болезный.

— Однако если его старые привычки не изменились, то вы сумеете его найти. Причём — на туристическом маршруте.

— А дальше? — Корабль начало трясти, обзорный экран отключился — мы входили в атмосферу.

— Костя, ты уверен, что можешь разговаривать, занимаясь такой сложной деятельностью?

— Давай уже, рассказывай! — прикрикнул я.

Разговаривать я могу, занимаясь любой деятельностью. Розалинда не даст соврать. А вот когда начинают тупые вопросы задавать — это реально бесит.

— Хорошо, — вздохнул Шарль. — Дальше вы объясните ему, что вы — от меня, и что я хотел бы получить с него должок. Он — человек чести и не посмеет отказать.

— А кто он такой, вообще? Чем помочь-то сможет?

— Он… Он, Костя, один из верховных судей местного прокуратория.

* * *

Таможенные гнусности затянулись надолго. Обыскали нас с тян раз пять, не меньше. Причём, на желание пощупать кошкодевку это было не списать — обыскивали с явным матёрым профессионализмом. То и дело уточняли личности.

Наконец, в просторном зале, протолкавшись через толпу снующих туда-сюда пассажиров, мы подошли к стойке туристической регистрации.

— Прошу ваши браслеты! — улыбнулась блондинка в униформе.

Выглядела она, как кукла. Кожа безупречно гладкая, матовая, будто в фотошопе обработали. Зубы — хоть в рекламе «Колгейта» снимайся,