Современная демократия и альтернатива Троцкого: от кризиса к гармонии - Михаил Диченко

Сосредоточимся поэтому на тех, с которыми я не согласен.

1. «Учтем также то обстоятельство, что не существует точных критериев здоровья, оно оценивается по-разному в разные времена и в разных культурах. Тогда становится ясно, что вопрос о сравнительных достоинствах научных и не научных лечебных процедур никогда не исследовался подлинно научными методами»[235]. Точный критерий здоровья существует – средняя продолжительность жизни. Именно этот критерий позволяет нам сделать однозначный вывод в пользу научной медицины, а не заговоров, молитв или танцев у костра.

Самое удивительное, что на следующей странице Фейерабенд дезавуирует себя признанием факта «улучшения общего здоровья населения». Причины этого, по его мнению: «улучшение питания», «профилактика», «улучшение условий труда», а «вовсе не процесс медицинской практики». Но позвольте, какие из этих причин не связаны с прогрессом науки? Все связаны. А профилактика (вакцинация) вообще является частью «медицинской практики».

2. Отказывает в способности любить тем, кто «настаивает на “объективности”»[236].

3. «Верно, что нации и социальные группы часто устанавливают какие-то контакты между собой, однако не верно, что при этом они создают или принимают некий “общий метадискурс” или общую культурную связь».[237]

Но даже редкие встречи двух племен для обмена шкур на топоры требуют общих правил: я тебе отдаю одну шкуру, ты мне два топора. Обе стороны, по крайней мере:

1) признают это справедливым (без насилия);

2) признают, что это ценности;

3) признают, что это равные ценности;

Эти три понятия и составляют в этом примере «общую культурную связь».

4) «Есть ли основания, которые могли бы убедить отдельного человека или представителей некоторой культуры независимо от их обычаев, убеждений или их социального положения? Наши знания о различных культурах свидетельствуют о том, что нет таких “объективных” оснований».[238]

Основание может быть, например такое: выбор людей. Сколько миллионов людей ежегодно подает заявление на право жительства в США и другие благополучные страны? А сколько – в Иран или в Северную Корею?

Очень яркое основание для решения вопроса о том, какая «культура» лучше для человека и какие «духовные ценности» гуманнее. Об этом же пишет сам Фейерабенд в другой части своего труда: «Наконец, граждане должны сами выбирать традиции, которые им нравятся».

5) «Она (западная цивилизация – Прим. автора) не только разрушила духовные ценности, придававшие смысл человеческой жизни, она испортила также взаимодействия человека с окружающей средой, не предложив методов, сравнимых по эффективности. “Примитивные” племена знали, как справляться с природными бедствиями типа эпидемий, наводнений или засухи, у них была “иммунная система”, позволявшая им справляться с разнообразными потрясениями социального организма. В нормальные периоды они использовали окружающую среду, не причиняя ей вреда, опираясь на свое знание свойств растений, животных, климатических изменений и экологических взаимодействий, которые мы только начинаем осознавать».[239]

О том, как «примитивные» народы разрушали экосистемы, можно прочитать во внушительной книге Даймонда «Коллапс»[240].

Он подробно, приводя массу археологических, биологических, лингвистических и других фактов, воссоздает на страницах своего колоссального труда картину уничтожения лесов, плодородных почв и водных ресурсов такими народами, как полинезийцы острова Пасхи, североамериканские индейцы анасази, южноамериканская цивилизация майя.

В пылу защиты «примитивных» культур от «западной цивилизации» Фейерабенд толкает маятник в противоположную сторону за грань разумного, приходя к идеализации этих культур. По каждой конкретной проблеме или задаче нужно мерить не по критерию «запад – не запад», или «рационализм – мистика», или «наука – колдовство», а по так нелюбимому Фейерабендом «объективному» критерию, который подходит непосредственно для конкретной задачи. Например, способность жить в ладу с природой. По этому критерию можно отнести в одну группу удачных примеров как «примитивные» культуры (Новая Гвинея), так и технологически развитые (Япония). Поразительно, но в Японии одну из самых больших частей площади территории страны занимают леса – 74 %.

После Фейерабенда перейдем к разбору концепции Пригожина, ранее неоднократно упомянутого мной.

В главе 1 предыдущей части я упомянул «стрелу времени» в концепции Пригожина. Это понятие выражает ту простую мысль, что нельзя повернуть время вспять и запустить обратные процессы так, чтобы вернуться к какой-либо изначальной точке состояния какой-либо системы в прошлом. Пригожин применяет термин «неинтегрируемые системы» для обозначения именно таких процессов. «Интегрируемые системы» позволяют отмотать, так сказать, кинопленку назад. Пригожин развивает математические взгляды Пуанкаре и доказывает, что подавляющее большинство процессов в мире как раз-таки «неинтегрируемые». Именно невозвратные, основанные на неповторимых событиях. Достижения Нобелевского лауреата представляют серьезную угрозу циклическим концепциям истории, одну из которых я развил в предыдущих главах. Действительно, если доказана невозвратность исторического процесса, его однонаправленность в соответствии со «стрелой времени» (выражение Пригожина), то будущее будет непохожим на настоящее и прошлое. А из этого следует именно линейность истории, а не цикличность. И чем дальше от нас прошлое, тем все сильнее его «непохожесть» на будущее в геометрической прогрессии:

«Две траектории, сколь угодно близкие в начальный момент времени, экспоненциально расходятся в дальнейшем»[241].

То есть уроки прошлого для нас непригодны? Неужели Пригожин разбивает холизм в истории, выражаемый циклическими концепциями?

«Существует один шанс из двух возможных найти систему за точкой бифуркации в той или другой из ее двух новых возможных мод активности. Исход такой бифуркации столь же случаен, как бросание игральной кости»[242].

Это напрочь уничтожает всю цель и смысл данной книги. Если на этом поставить точку, то зачем мне надо было писать всю книгу? Извечный призыв мудрецов всех времен и народов к личному самосовершенствованию, а мой призыв к пропорциональной демократии в управлении обществом и войне с уверенным мышлением не имеют никакого смысла, если все определяется в любом случае «случаем»? Простите за игру слов в русском тексте.

Но ответ на эти вопросы ты, мой читатель, найдешь в Заключении к данной книге.

Революционное движение к концу первой мировой войны и после нее отличалось небывалым в истории размахом. В марте 1917 г. происходит низвержение русской монархии. В Англии с мая 1917 г. идет бурная стачечная борьба. В ноябре 1917 г. российский пролетариат овладевает государственной властью. В ноябре 1918 г. низвергнуты германская и австро-венгерская монархии. Стачечное движение охватывает ряд европейских стран и особенно широко разливается в течение следующего года. В марте 1919 г. возникает Советская республика в Венгрии. В конце того же года Соединенные Штаты сотрясаются бурными стачками металлистов, углекопов, железнодорожников. В Германии – после январских и мартовских боев 1919 г. – движение достигает своей кульминации в дни после Капповского мятежа в марте 1920 года. Во Франции наиболее напряженный момент внутренней жизни приходится на май 1920 года. В Италии непрерывно нарастающее движение промышленного и сельского пролетариата приводит в сентябре 1920 г. к захвату рабочими фабрик, заводов и поместий. В декабре 1920 г. в Чехии происходят массовые пролетарские забастовки. В марте 1921 г. происходит восстание рабочих средней Германии и стачка рабочих угольной промышленности в Англии. Советская власть в Финляндии, Венгрии и Германии была задушена военной силой и потоплена в крови рабочих.

Удержалась советская власть лишь на территориях основных губерний бывшей царской России. Национальные части империи получили независимость и создали отдельные советские государства: Россия, Украина, Белоруссия, кавказские республики. Революция 1917 г. совершилась и удержалась не только в самой крупной из всех стран, основанных на христианской традиции, но и оказалась в них последней. Она прекрасно и всесторонне описана, нет недостатка в историческом материале. В ней проявились все основные закономерности, характерные для революций прошлых веков других народов. Но кроме этого, русская революция дала новые формы этих законов и новое сочетание причин и следствий. Наука уже давно доказала, что наша планета не была создана за 6 дней 6 тысяч лет назад. На нашей планете миллионы лет жили сначала одни виды живых существ, потом другие и т. д. Сегодняшний мир является лишь одним секундным кадром в этом миллионолетнем фильме. Также и история человечества. Правда, скорость пленки бывает очень разной. Порой один кадр застывает, и, казалось бы, в стране ничего не изменяется. А иногда кадры летят с неимоверной скоростью. Такие периоды и называются фазовыми переходами или революциями. Чтобы вовремя предвидеть наступление таких фазовых переходов в своей стране, необходимо знать не только их универсальные законы, но и формы их проявления в самом последнем и самом мощном фазовом переходе – русской революции. Кроме этого, за какие-то 20 лет (с точки зрения истории – мгновенье) Россия прошла такие этапы социальной трансформации, как абсолютизм, уравнительную демократию, пропорциональную демократию, олигархию и закончила диктатурой, по сути вернулась в абсолютизм. Нет других таких примеров в истории больших наций христианских культур недавнего XX века. Чтобы понять смысл этих мелькающих кадров истории этого периода, нужно посмотреть не только помедленнее, но и сняв очки: как розовые, так и черные. Многие аспекты русской революции, которой уже скоро будет 100 лет, получили вполне адекватное освещение. Но я вынужден остановиться на тех из них, которым не так повезло. А из них – только на самых важных. Важных с точки зрения уроков на будущее.