Большая Тюменская энциклопедия (О Тюмени и о ее тюменщиках) - Мирослав Немиров

— А чего это вы голодаете? Я мимо кухни проходил, так там большая кастрюля стоит, и пахнет вкусно. Давайте стащим ее, отольем супу, и обратно поставим. Они поди и не заметят, а если и заметят, то уже поздно, да и кто его знает, кто стащил?

Ну народ поколебался для виду, Крылова на стрем поставили в коридор, а сами шасть на кухню, и утащили кастрюлю. Поставили ее на стол, дверь закрыли, кто-то уже хлеба успел стрельнуть. Дима, как заправский повар, плотоядно причмокивая, берет половник, снимает крышку, и пару раз пошурудив в кастрюле достает оттуда… лифчик внушительных размеров!

Все — в покатуху.

Дима же с удивленно-обиженым лицом так и остался стоять в половником в руке, на котором висел, покачиваясь, мыльный бюстгальтер какой-то, судя по всему, грудастой студентки…

Вот такая вот история.

А вот истории, рассказанные М.Немировым.

1.

— В 1990-е годы, — сообщает М.Немиров, — во второй их четверти, — сообщает он, — в моем жилище, которое тогда находилось —, подняв трубку на телефонный звонок с регулярностью примерно раз в квартал случалось так, что голос, начинавший доноситься оттуда, являлся голосом, опознаваемый автором этих строк как голос Д.Яковлева.

— Алло! — кричал голос, — Немиров? Я к тебе сейчас с водкой приеду, говори адрес.

— Да ты посмотри у себя в записной, он у тебя раз шесть уже записан, — отвечал я ему.

— У меня? Да ты что! Я и телефон-то твой только сейчас узнал!

— Да ты посмотри, посмотри. Ты ко мне уже не знаю который раз собираешься с водкой приехать, каждый раз я тебе адрес диктую.

— Да? — озадаченное. — И что: приезжал?

— Нет, ни разу не приехал.

— Ну, сейчас точно приеду.

— Ну, давай, — отвечал, М.Немиров, после чего через примерно полгода все повторялось с точностью до последнего слова.

2.

В начале 1996 в очередной раз раздается звонок, и автор этих строк опознает голос Д.Яковлева в трубке собственного телефона.

— Сейчас с водкой приедешь? — язвительно спрашивает он.

— Какая водка! — возмущен Д.Яковлев, — Я по делу! Тебе — собака не нужна? Мастино неаполитано? У меня собака ощенилась, ищу куда щенков пристроить.

— Нет, Дима, не нужна, — отвечает автор этих строк. Я не собачник, я кошатник. Тебе, кстати, котенок не нужен? У меня кошка только что окотилась, ищу, куда котят пристроить.

— Куда мне кошек! — восклицает Дима, — У меня собак в доме тринадцать штук! Да каждая мне по яйца ростом! Да все жрать просят! Все деньги на их кормежку уходят.

— О, — посочувствовал Д.Яковлеву автор. — Ну, я поспрашиваю знакомых. Может, кто и соблазнится — все-таки непростая собака, мастино неаполитано…

— Поспрашивай-поспрашивай, — призывает Дима. — Я недорого отдам, долларов по 300.

— По скольку?! — не верит автор своим ушам.

— А ты что хочешь, — горячится Яковлев. — Они на самом деле по полторы штуки идут, 300 баксов — это бесценок!

Месяца два спустя город Москву посещает с визитом человек из Тюмени по имени Аркадий Кузнецов (см.). Останавливается он у автора этих строк. Он приезжает не с пустыми руками, а с бутылкой водки и с тремя бутербродами, завернутыми в газету. Газета эта — тюменский вариант газеты бесплатных объявлений «Все для вас». Автор этих строк с большим интересом начинает ее читать: интересно же, что продают тюменские люди, что покупают. тут он обнаруживает: «Продаю щенков мастино-неаполитано», и телефон — московский. Автор вынимает свою записную книжку: так и есть: телефон этот принадлежит Дмитрию Яковлеву: отчаявшись продать своих щенков, он аж в Тюмень послал объявление: может, хоть там кто —

К лету 1996 продан был один щенок из 11.

Яковлева выгнали со снимаемой им квартиры: хозяин ужаснулся такому количеству собак на принадлежащей ему жилплощади; с женой и двенадцатью собаками (10 щенков плюс два их родителя), каждая весом по 45 кг минимум, Яковлев жил в крохотной комнатушке в какой-то общаге — хоть сколько-нибудь более пристойное жилье ему никто не сдавал по причине все тех же собак. Яковлев был готов уже раздавать щенков и бесплатно — но только в хорошие руки! Чтобы человек был с понятием! Тем более, что он уже месяца три сидел без работы и следовательно денег; собак он кормил исключительно пшенной кашей, а сам кормился рыбой, которую сам ловил в Москва-реке.

Последний мой контакт с Яковлевым имел место примерно в начале ноября 1996: щенков осталось уже только 7.

Таково пока все о Яковлеве Д.

Продолжение — следует.

16 апреля 1997, четверг, 10:20 утра.

Наступила-таки весна: + 10 за окном, солнечно.

***

С весны 1996-го года, например, он начинает сотрудничать с Салаватовой Г., еще одной московско-тюменской личностью, между прочим — издательницей этого нашего издания, которое вы читаете.

Ну, тут он развил настолько бурную деятельность, что сумел разорить предприятие Салаватовой Г. до основания в течение месяца, втянув попутно в разборки со всевозможными бандитами с одной стороны, в преследование Отделом борьбы с экономическими преступлениями — с другой (которое среди прочего, опечатало принадлежащую Салаватовой Г. типографию, лишив тем самым заработка саму Гузель, меня, автора этих строк Немирова М., и еще пять человек, трудившихся у Гузели — печатников, курьеров, технологов) и ввергнув в долги, вылезать из которых будет более чем изнурительным занятием.

Вот такой он парень, Дмитрий Яковлев.

Ямал, полуостров

Есть такой, находится очень далеко на севере Тюменской области, за Полярным кругом. Там очень холодно, там даже не тундра, а уже полная и настоящая Арктика.

Там зато нефть, газ и конденсат, которых очень много в его покрытых льдом недрах. Поэтому придется людям строить там города и магистральные газопроводы — ибо россиянам нужны эти важные углеводороды.

Но пока этого еще нет.

В смысле — нет там ни промышленной добычи всего этого, ни трубопроводов, ни городов и поселков.

Там пока только имеется — вот уже наверно два десятилетия — поселок Харасавэй, из которого и ведутся изыскательские работы, которые и нашли нефть и газ; добыча их должна была начаться во второй половине 1980-х.

Но так и не началась: сначала, в последней четверти 1980-х, стали всячески протестовать любители экологии, доказывающие, что еще одного большого количества линий магистральных газопроводов тундра не переживет; ну, а поскольку конец 1980-х был таким временем, когда власть, с непривычки, перед такого рода протестами робела, и начало строительства было отложено.

А когда наступили другие нынешние времена, когда любые протесты стали делом обыкновенным и, следовательно, не вызывающим реакции, и когда нужда в любых доходах такой, что на любую экологию всем стало совсем плевать, тем более на экологию находящейся за три тысячи верст тундры, — уже не стало наличествовать денег, чтобы начать это строительство.

Таков примерно все, что автор этих строк готов сообщить о полуострове Ямал сегодня, 11 апреля 1997, в 8 утра.

«Ямал», кафе

Что касается города Тюмени, то здесь оно — на улице Котовского. Существует примерно с 1981-го года. Поскольку оно является одним из ближайших к группе общежитий различных институтов, которая имеется на улице Мельникайте, то именно студенты и составляли основной контингент его посетителей, которые в нем ели. Тем более, что «кафе» оно было только по названию: на самом деле оно было то, что в те времена положено было обозначать словом «столовая», ибо не было здесь ни белых скатертей, ни официантов; еду нужно было брать самому с железной стойки и самому нести на столик при помощи пластмассового подноса; не продавалось здесь спиртного, не играла музыка, а закрывалось все в 8 вечера: сюда ходить принимать пищу, а не развлекаться гурманством.

Удивительная картина, многократно наблюдавшаяся в нём в 1982 и 1983 годах — сидящий за столиком Сергей Плотников, известный мастер культуризма, который весной 1982 закончил физфак университета, а теперь жил как раз неподалеку, на улице Киевской в общежитии какого-то ПТУ, номера коего не помню, являясь преподавателем в нем физики; «Ямал» был как раз на его пути из спортзала «Геолог», что на Харьковской улице, и ежедневно, возвращаясь с тренировки, он его посещал, с целью напитать свои мышцы должным количеством белков и углеводов.

Картина была такой: за столиком сидит Плотников; на нем пиджак пятьдесят восьмого размера; грудная мышца его такова, что на спор на нее, если Плотников ее напрягает, можно ставить стакан с шампанским — и он стоит; весь столик перед ним уставлен тарелками, в которых 8 котлет, 12 винегретов, несчетное количество порций каши, 5 стаканов сметаны, и проч., и проч. Плотников уныло все это ковыряет вилкой и жалуется сидящим рядом тощим студентам, своим бывшим сожителям по общежитию, на плохое здоровье, слабость, вялость, жар, отсутствие аппетита: