Кулаком и добрым словом - Nik Держ

— Это хримтурс Хрюм — предводитель мертвого воинства, — произнес старик. — Боюсь, что нам не сдобровать…

— Ну, это мы еще посмотрим! — с дрожью в голосе произнес Кожемяка, нащупывая дрожащей рукой рукоять меча.

Морозко сбросил с плеч мешок и удобнее перехватил посох.

Наконец, уродливый корабль ткнулся в пологий берег. Великан в мгновение ока перепрыгнул высокий борт и оказался рядом с путниками. Земля дрогнула, приняв на себя тяжесть исполина.

— Смертные? — втянув воздух волосатыми ноздрями, удивленно рыкнул Хрюм. — В Нильфхейме? Откуда?

Его, покрытое чудовищными оспинами лицо, растянулось в довольной ухмылке.

— Целых три тушки сладкого человеческого мясца! — плотоядно облизнулся великан. Из его рта пахнуло так, как будто он только что хлебнул водицы из стигийского болота.

— Ты не больно-то здесь распоряжайся, урод! — быстро справившись с тошнотой, заносчиво крикнул Никита. — И не таким быкам рога обламывали! Лучше нас на тот берег перевези!

Мохнатые брови великана озадаченно поползли вверх, открывая маленькие поросячьи глазки, посаженные слишком близко друг к другу. Некоторое время хримтурс мучительно соображал и наконец гулко расхохотался:

— А ты мне нравишься, козявка! Я наглых люблю! Ты готов взойти на моё судно?

— Готов! — не подумав, выкрикнул Никита.

Великан сгреб путников в охапку и по одному забросил их на борт корабля. Затем он в одиночку оттолкнул судно от берега и запрыгнул сам. Со всех сторон путников обступили полуразложившиеся тела команды Нагльфара.

— Только я забыл предупредить, — захохотал Хрюм, — за проезд придется заплатить!

Хрюм требовательно протянул руку, и один из мертвецов вложил в нее позеленевшую от времени медную чашу.

— Пока мои ребята гребут, вы будете наполнять чашу…

Великан сделал паузу, его толстые губы раздвинулись в жуткой ухмылке.

— Чем мы должны её наполнить? — с дрожью в голосе спросил Кожемяка.

— Если бы ты был бабой, я бы сказал, что слезами! Конечно кровью! — громыхнул Хрюм. — Как только первая капля упадет на дно чаши, я дам команду гребцам! Пока кровь льется — гребцы гребут! Если кровь закончиться раньше — вы останетесь в моей команде! До самого Рагнарека!!!

— Ты хочешь нас обмануть! — воскликнул волхв. — Кто помешает твоим гребцам грести вполсилы?

Великан вновь оглушительно захохотал:

— А вы не так просты, козявки! Признаюсь, у меня была такая мысль! Но, — великан гулко стукнул себя кулаком в бочкообразную грудь, — клянусь вечными водами Стикса — все будет честь по чести!

Старик удовлетворенно кивнул: клятву водами Стикса боялись нарушить даже боги. Волхв тяжко вздохнул и невесть откуда вытащил небольшой изумрудного цвета нож, выточенный из камня. Лезвие ножа было тонким, почти прозрачным. Некогда нож был украшен вязью неизвестных символов, но к сему моменту они были едва различимы.

— Ых, — удивленно хрюкнул великан, заметив нож волхва, — откуда?

Старик неопределенно пожал плечами:

— Да так, наследство!

— Это осколок палицы Громобоя! — воскликнул Хрюм. — Меняю!

— Что ты можешь предложить взамен? — поинтересовался Алатан.

— Трюмы Нагльфара полны! — проревел Хрюм.

— Нет! — непреклонно заявил старик. — Мне ничего не надо!

— Хорошо! Тогда я провезу тебя на тот берег без платы! — не отступал хримтурс.

— Перевези всех, — пытался торговаться волхв, — и нож станет твоим!

Но великан был непреклонен:

— За нож — только одного! Подумай старик, доживешь ли ты до того берега! Эти, — он кивнул в сторону парней, — здоровые, словно молодые телки! Им кровопускание только на пользу! А ты…

— Соглашайся, Алатан! — посоветовал волхву Морозко. — Он прав!

— Получишь нож только на той стороне! — заявил волхв.

— Добро! — проревел великан. — Вот чаша. Моя команда истомилась в ожидании платы!

Старик молча взял чашу и подошел к друзьям.

— Раны, нанесенные этим ножом другу, заживают быстро, а у недругов — не заживают никогда! Давайте руки!

Парни протянули руки волхву. Старик быстро и безболезненно чиркнул их каменным ножом по запястьям: в чашу упали первые тягучие капли. Едва только они коснулись дна, судно пришло в движение: заскрипели проржавевшие уключины, весла вспенили воду. Нагльфар развернулся и, тяжело набирая ход, направился к противоположному берегу. Черная кровь стекала струей по пальцам, наполняя чашу. Лица парней бледнели.

— Держитесь, сынки! Берег близко!

Когда до земли осталось совсем немного, вода за бортом полыхнула огненными языками. На палубе судна стало невыносимо жарко. Не выдержав жара, обессиленный от потери крови Морозко рухнул на палубу.

— Ага, — торжествующе взревел Хрюм, — тот, кто не платит, остается на судне!

— Накося, выкуси! — пробормотал старик, вскрывая себе вены.

Его кровь смешалась в чаше с кровью парней.

— Так не честно! — обиженно рявкнул хримтурс.

— Все по чести! — возразил волхв. — Двое платят, а один — нет!

Судно, шурша днищем по гальке, наконец выползло на прибрежную отмель. Мертвецы разом подняли весла. Нагльфар остановился.

— Приехали! — облегченно выдохнул старик, зажимая ладонью рану.

Никита кинулся к лежащему без сознания Морозке. Приложил ухо к его груди, стараясь услышать биение сердца.

— Жив! — радостно закричал Кожемяка. — Жив!

Морозко вздрогнул и открыл глаза. Хрюм недовольно поморщился: он надеялся, что его команда увеличиться еще на одного.

— Нож! — потребовал великан, протягивая руку.

Старик с сожалением посмотрел на чудесный нож и, вздохнув, вложил его в волосатую пятерню хримтурса. Хрюм довольно заурчал, пряча нож за голенищем растоптанного сапога.

— Этот ножик еще покажет себя, когда придет Рогнарек! А сейчас — выметайтесь! И не попадайтесь больше мне на пути! — сказал Хрюм, забирая наполненную кровью чашу.

Переваливаясь через борт, старик бросил прощальный взгляд на жуткую команду Нагльфара. Навьи жадно глотали свежепролитую кровь, бережно передавая сосуд с ней из рук в руки. Чаша ходила по кругу словно пиршественная братина. Волхв в сердцах сплюнул и спрыгнул на долгожданный берег, где его уже поджидали Никита и Морозко. Раны, нанесенные изумрудным ножом Громобоя, действительно заживали очень быстро. Мрачный Нагльфар еще не успел скрыться, а страшные порезы затянулись твердой коричневой корочкой, которая на глазах осыпалась, открывая нежную розовую кожу.

— Еще хорошо отделались! — проворчал Алатан. — А ты, — обратился он к Никите, — думай, прежде чем кричать!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});