Егерь. Последний билет в рай - Александр Байбак

— Не угадал, — я раздраженно помахал «дефендером», оставив без внимания кислую мину Эжена. — Вариант с геройской смертью мне лично больше по душе. И давай без фокусов. Я выстрелю быстрее, чем ты до ствола дотянешься.

Впрочем, этот нехитрый факт пилот и сам вполне осознавал — кобура его висела на правом боку, и в данный момент была напрочь заблокирована подлокотником. Оставался нож, но, чтобы до меня дотянуться, необходимо расстегнуть ремни безопасности и наполовину выпростаться из кресла. Выстрелю я гораздо быстрее, ясен перец. И Эжен смирился, а может, просто сделал вид, и подкорректировал курс. Мне, по большому счету, было плевать — катер перемещается в нужном направлении, с учетом скорости мы окажемся в воздушном пространстве Астерии минут через пятнадцать, и этот кошмар для нас с Галей наконец закончится.

Как оказалось, радоваться я начал рано. Где-то минуты через три спокойного полета над нами с ревом пронеслась стремительная тень, ушла на вираж и с необычайной легкостью вышла в хвост нашему штурмовику. Заверещали датчики системы наведения, сигнализируя о захвате цели — в качестве каковой мы в данный момент и пребывали — и передатчик замигал индикатором вызова. Эжен победно ухмыльнулся и активировал канал.

— Один-пятнадцатый, ответьте Маме. Повторяю, один-пятнадцатый, ответьте Маме! Прием.

— Один-пятнадцатый на связи, — отозвался Эжен, опасливо косясь на меня. — Прием.

— Доложите обстановку, один-пятнадцатый!

— На борту выжившие с объекта один. Держим курс на побережье.

— Отставить, один-пятнадцатый. Делай, как я!

Черная тень вновь пронеслась над нашим катером, пристроилась впереди и помахала плоскостями. Теперь я рассмотрел непрошенного попутчика во всех подробностях — и впрямь перехватчик, как и предсказывал пилот. Машина раз в пять крупнее штурмовика, но при этом ничуть не менее маневренная. Про тотальное превосходство в огневой мощи умолчу. Единственное наше преимущество — это… Да какие, на хрен, преимущества! Нет их, и не было никогда — по определению. Слишком разные классы, сравнение некорректно. Есть, правда, исчезающе малый шанс уйти — нужно затеряться в скалах, нырнуть в какую-нибудь дыру, куда эта дура не пройдет по габаритам. Но это, опять же, не выход — сидя на попе ровно, можно дождаться лишь десанта. А воевать с десятком озверевших боевиков себе дороже. Особенно с моим боезапасом. Твою мать!

Эжен, похоже, думал примерно так же, поэтому без колебаний принял предложенные правила. Убедившись, что мы следуем за ним как привязанные, перехватчик сменил курс на противоположный и начал постепенно набирать высоту. Моего временного союзника такое развитие ситуации вполне устраивало, он даже начал мурлыкать себе под нос что-то веселое, но мало разборчивое, и на мой голос отреагировал далеко не сразу. Пришлось повторить:

— Уходим.

Пилот уставился на меня в недоумении.

— Я серьезно. Уходим. Пикируй, потом давай вон к той гряде — видишь, скалы торчат?

— Да пошел ты! — Эжен расплылся в издевательской ухмылке и еще раз повторил, смакуя: — Пошел. Ты.

— Угу, — не изменившись в лице, я перекинул «дефендер» в левую ладонь, вытянул руку на всю длину, практически уперев ствол в лицо пилота, и нажал на спуск.

Перед смертью Эжен очень сильно удивился, но пистолетный УОД быстро стер с его лица это выражение. Вместе с лицом — в самом прямом смысле слова. Мертвое тело распласталось на кресле, притянутое ремнями, безжизненная рука под его весом рванула штурвал, и катер ухнул вниз с порядочной высоты. Выронив «дефендер», я едва успел перехватить управление и вывел штурмовик из затяжного пике всего в паре сотен метров от поверхности моря. В отчаянном вираже увернулся от возникшей из ниоткуда скалы и сбросил скорость. Катер шел практически на бреющем, и я вынужден был маневрировать в хитросплетении островков. Это оказалось куда труднее, нежели управлять обычной лодкой, но я справился.

Для конвоира моя безумная выходка оказалась совершенно неожиданной, и какое-то время я даже думал, что сумел оторваться от перехватчика, но вспухшие прямо по курсу разрывы быстро меня в этом разубедили. Преследователь дал предупредительный залп из плазменных пушек, но я сделал вид, что не понял — уронил машину еще ниже и резко вывернул штурвал. Штурмовик упал на крыло, меняя курс, и проскочил под брюхом перехватчика. Матерясь в голос, я гнал катер зигзагами, проклиная его неповоротливость и тихоходность, а заодно и всех наемников вместе с компанией «Внеземелье», Первых с их долбанными секретами и доблестную СБ, допустившую такое непотребство. И потому, когда черная туша позади меня вдруг разлетелась густым роем мелких обломков, я не поверил собственным глазам. Место катастрофы еще не исчезло из вида, когда на встречных курсах мимо пронеслись две стремительные стрелки истребителей класса «космос-атмосфера», и передатчик замигал сенсором вызова.

— Неопознанный катер, назовите себя! В случае отказа открываю огонь на поражение!

— Какой грозный, — хмыкнул я, едва сдерживая идиотский смешок. — Здесь лейтенант Денисов, корпус Егерей. Со мной младший научный сотрудник Рыжик. Мы единственные спасшиеся с исследовательского комплекса «Генезис-3000». А вы, извините, кто?

— Старший лейтенант Акопов, борт четыре-первый. Фрегат-носитель «Томас Эдисон», Служба Безопасности Федерации. Следуйте за мной, лейтенант Денисов.

— Ответ отрицательный. Я с этой птичкой на орбите не справлюсь. Сяду где-нибудь поблизости, примите частоты аварийного маяка. Надеюсь, никто за мной больше не гонится?

— Вас понял. — Неведомый Акопов несколько секунд помолчал, видимо, связывался с командованием по другому каналу, и наконец выдал: — Приземляйтесь, где сочтете нужным. Катер не покидайте, ждите десант. На орбите тоже уже все закончилось, но несколько ботов с кораблей противника успели стартовать, так что осторожнее. Удачи.

— Спасибо, четыре-первый!

Истребители в ответ помахали атмосферными плоскостями и умчались в синюю даль, как выразился бы поэт. Я же облегченно выдохнул, утер пот со лба и принялся выискивать удобный для посадки островок. На планете у меня еще оставалось одно маленькое, но очень важное дело, про которое никому, даже Гале, знать не надо.

Глава 9. У нас будет своя планета…

Система тау Кита, борт фрегата-носителя «Томас Эдисон», 24 января 2538 года, день

— Ну, здравствуй, Денисов!

— Здравия желаю, товарищ май… то есть подполковник!

Признаться, узрев в пассажирских апартаментах офицерской палубы «Эдисона» своего старого знакомого, Исаева Андрея Михайловича, я ненадолго впал в ступор. Командир батальона Охотников, входившего в состав Первой, будь она неладна, Дальней, меньше всего у меня ассоциировался со Службой Безопасности Федерации, а ведь именно к этой структуре принадлежал фрегат. Своего бывшего начальника я последний раз видел еще на Болле, около полугода назад, и он по-прежнему был офицером корпуса Егерей. За столь короткий срок перевестись из одной службы в другую, да еще и с повышением в звании с нашими бюрократами просто нереально, так что вряд ли он тут всем командует. Скорее вот этот крепыш с короткой стрижкой и стальным взглядом, затянутый в комбинезон техника без знаков различия, этой лавочкой распоряжается. Подтверждая мою догадку, он коротко кивнул и отрекомендовался:

— Полковник Креймер, Генрих Робертович. СБФ, управление «К».

Ага, так я и думал. Служба «К» — «контрики» — отвечала за те направления деятельности наших доблестных безопасников, что начинались с приставки «контр»: контрразведку, контршпионаж, контртеррор и прочая. Серьезный дяденька. Хотя и достаточно еще молодой — не больше сорока. В таком возрасте и уже полковник… Наводит на размышления, знаете ли.

— Денисов Олег Игоревич, лейтенант корпуса Егерей. По вашему приказанию прибыл! — отчеканил я, вытянувшись во фрунт.

— Вольно, лейтенант! — махнул рукой Креймер. — Присаживайтесь. Разговор нам предстоит долгий.

Я, понятное дело, ломаться не стал — успел уже более-менее привести себя в порядок, прежде чем отправиться к начальству, так что перемазать мебель кровищей, как своей, так и чужой, уже не боялся — и безропотно устроился в третьем, пока еще свободном, кресле. Его кто-то нарочно установил так, чтобы я оказался лицом к сидящим рядом Исаеву и полковнику-безопаснику, да к тому же освещение подрегулировал, чтобы они оставались в полутьме, а мне в глаза бил хоть и не очень яркий, но достаточно раздражающий свет. Как на допросе, право слово! Явно Креймера шуточки, привык у себя в застенка кровавой гэбни (ха-ха!) шпионов и диверсантов колоть. Впрочем, в мягком кожаном кресле было куда удобнее, чем на давешнем острове…

После коротких переговоров с пилотами истребителей я, как и обещал, присмотрел удобный клочок суши, и посадил катер. Островок мне попался самый типичный для этих широт, то есть явно вулканического происхождения, с затопленной кальдерой и дремучими субтропическими джунглями. Приткнув штурмовик на широкой песчаной полосе, окаймлявшей уютную лагуну, я выпростался из кресла, едва справившись с приступом головокружения, и зло сплюнул скопившуюся во рту кровь. На душе было на редкость гадостно, как будто я совершил нечто чудовищное. Впрочем, так оно и было, если вдуматься. Сколько человек за последние дни я угробил собственноручно? А в смерти скольких виноват, так сказать, косвенно? Хотя это я загнул, Линдеманн же открытым текстом сказал, что весь персонал и большую часть наемников в расход пустит…