Опасные страсти - Кэт Мартин

— Большое спасибо, что посадила их в седло, — сказала она Элиссе, с мягкой улыбкой оглядывая брата и сестру. — Они обожают лошадей. Дома у них был собственный пони, красивый и белый, словно горный снег. Вада звала его Сали.

— Что с ним случилось? — спросила Элисса.

Оливковая кожа туго натянулась на безупречно изваянных скулах Нины.

— Он погиб в сражении при Ратисбонне. В конюшню, где мы его держали, угодило пушечное ядро. — Большие темные глаза девушки смотрели на сосны, полоской вытянувшиеся вдоль дороги. — Малыши тоскуют по Сали почти так же сильно, как по отцу. Им очень нравится ехать на вашей лошади. Это помогает им хотя бы на время забыть о своих горестях.

Сердце Элиссы мучительно сжалось. Она слишком хорошо знала, каково это — терять любимых.

— А ты, Нина? Порой ты кажешься такой печальной. Сумеешь ли ты когда-нибудь забыть?

Нина провела пальцами по темным, коротко остриженным волосам, откидывая назад тяжелые пряди.

— Нет, никогда. Порой глубокой ночью мне кажется, что я слышу стоны раненых. Дряхлые городские стены оказались бессильны против пушек Наполеона. Французы ворвались на улицы, и не было возможности их остановить. Как только над городом нависла угроза, отец отправил нас в сопровождении солдат на северный берег Дуная. Он боялся того, что может с нами случиться, если французы займут город. А сам оставался там до конца.

Элисса протянула руку и стиснула пальцы подруги.

— Мы все еще рассчитываем на победу, хотя ваш отец ее не увидит. Может быть, эрцгерцог сумеет остановить Бонапарта и не подпустит его к столице.

— Надеюсь. Но прежде чем наступать, ему придется собрать все свои войска и перегруппировать их. Ему может не хватить времени спасти Вену.

Элисса ничего не сказала. Только эрцгерцогу было ведомо, что ждет их впереди. Ей оставалось лишь уповать на то, что люди, на которых он полагается, не позволят Ястребу добывать важные сведения.

В предзакатных лучах солнца, пробивавшихся сквозь пыльную дымку, армия разбила лагерь. К этому времени Элисса совершенно лишилась сил. После ужина она вычистила кухонную утварь и устало побрела к палатке, где ее ждал Адриан. Бросив взгляд на измученное лицо девушки, он уложил ее на соломенный тюфяк, расстеленный на полу, и принялся осторожно снимать с нее одежду.

— Ты измучена до предела, — ворчливо произнес Адриан, вынимая из походной сумки ночные принадлежности Элиссы. Приподняв ей руки, он аккуратно натянул на нее рубашку через голову и вновь опустил девушку на тюфяк. — Черт побери, тебе не следовало так долго идти пешком.

— Другим женщинам это нипочем. А детям нравится ехать на лошади.

— Детям полагается сидеть в фургоне, а ты… Тебе следует беречь себя, иначе свалишься с ног. Черт побери, я ведь предупреждал, что это будет нелегко.

— Я не жалуюсь.

Адриан стянул сапоги, снял рубашку и расстегнул брюки.

— Ты редко жалуешься. Если кто-то из нас и жалуется, так только я. — Он лег рядом с Элиссой на тюфяк, привлек ее к своей груди и прижался к ней всем телом, крепко обнимая. — А теперь спи. Завтра с утра нас ждет очередной тяжелый день.

Элисса сказала себе, что именно этого она хочет больше всего — окунуться в благословенное забытье, которое избавит ее от мучений и тягот пути. Но стоило Адриану прижаться к ней, она почувствовала, как при каждом чуть слышном вдохе на его груди вздымаются мышцы, и поняла, что ее желания не ограничиваются сном. Она прильнула ягодицами к бедрам Адриана и услышала, как тот вполголоса ворчит:

— Лежи спокойно, черт возьми. Я пытаюсь вести себя как джентльмен. Тебе необходимо выспаться.

Почувствовав его твердеющую плоть, Элисса улыбнулась:

— А что, если я еще не хочу спать? Что, если я не устала?

Адриан втянул в себя воздух, поперхнулся, и Элисса подумала, что он, должно быть, тоже улыбается.

— Моей галантности есть предел, мадам, и вы, как всегда, сумели его преодолеть, — сказал он, ухватывая губами кожу на ее шее.

Его теплое дыхание коснулось уха Элиссы, и она негромко рассмеялась. Адриан приподнял подол ее ночной рубашки, провел ладонями по бедрам, и его пальцы принялись настойчиво ласкать ее лоно. Наконец их тела слились, и он медленно задвигался.

— Думаю, ты права, — прошептал он. — После этого мы оба будем спать крепче.

Элисса улыбнулась, отдаваясь восхитительным ощущениям.

Близость принесла Элиссе удовлетворение, но спать все еще не хотелось. И Адриану, по-видимому, тоже.

— Адриан?

— Что, милая? — Огромная ладонь скользнула по завиткам волос, разметавшихся по ее лицу. Адриан приподнялся на локте, и Элисса перевернулась на спину, чтобы он мог заглянуть ей в глаза.

— Я хочу узнать тебя поближе. Пожалуйста, расскажи о себе. Я знаю твое тело почти так же, как свое, но ты никогда не позволяешь заглянуть тебе в душу.

— Почему ты решила, будто там есть что-нибудь достойное внимания? — поддразнил ее Адриан.

— Есть, я знаю. Я вижу это по твоим глазам. Расскажи о своем детстве. Майор Сент-Джайлз говорил, что родители отослали тебя из дому, когда тебе было всего пять лет. Мне кажется, ты был несчастлив.

— А ты? — спросил он.

Элисса улыбнулась:

— О! Я была самым счастливым ребенком на свете. Мои родители любили друг друга, моя семья любила меня. У меня были два прекрасных брата, которые меня боготворили, хотя это не мешало нам порой драться друг с другом.

— Я вижу, нет в мире совершенства, — хмыкнул Адриан.

— А как было у тебя?

Он вздохнул, щекоча ухо Элиссы:

— Я был нежеланным ребенком и почти не знал любви, а может, не знал ее вовсе. Меня отправили в школу, потому что родные не выносили моего присутствия. Я был безразличен им и постепенно научился относиться к ним точно так же.

Сердце Элиссы защемило от сочувствия. Она всей душой сопереживала Адриану.

— Неужели такое возможно? Ведь ты был маленьким мальчиком. Наверное, ты был очаровательным ребенком — с большими зелеными глазами, этими восхитительными ямочками на щеках. Как можно было тебя не любить?

Адриан покачал головой. Элисса почувствовала напряжение, сковавшее мышцы на его плечах.

— Отец ненавидел меня. Каждый взгляд на меня напоминал ему о неверности матери. Я был причиной постоянных трений между ними, источником раздражения. Даже мать не хотела меня видеть.

На мгновение у Элиссы перехватило дыхание.

— Твой отец… значит, он не был тем человеком, который произвел тебя на свет?

Адриан откинулся на спину, и из его уст вырвался долгий вздох.

— Я долго не мог понять, чем провинился, почему родители не любят меня, хотя души не чают в моем брате. Когда умерла мать, мне едва исполнилось шестнадцать. На смертном одре она наконец сказала мне правду. У нее был непродолжительный роман, и человек, с которым она спала, оставил ее беременной. А ее муж — тот человек, которого я называл отцом, — догадался, что ребенок, которого она носила, не от него.