Городская фэнтези – 2008 - Сборник

Он действовал мгновенно, не раздумывая. Пригнувшись, Гертье подхватил с пола медвежий плащ и в развороте накинул его громадным крылом на жену, охватив ее плащом всю.

Зажатый медвежьей шкурой, огонь умер сразу, остался лишь запах горелой материи и жженого волоса. Стремглав убедившись, что ни язычка пламени не осталось, Гертье позволил плащу упасть к ногам.

‑ Гертье… Гертье… Гертье… ‑ лепетала Атталина как безумная, изо всех сил прижимаясь к мужу и держась за него так, словно он мог исчезнуть. Но он был рядом. В глазах его остывал лунный свет, и с каждым ударом сердца тот фосфорический воин ярости, что ринулся ей на помощь, все больше походил на человека. Седой пыльцой мотыльковых крыл опадал свет на складки медвежьего плаща и опаленное, покрытое выгоревшими черными разводьями платье. Из раскаленных добела глаз уходил свет каплями чистых слез, а локоны Гертье, взметнувшиеся в броске, как вымпелы на копьях летящей конницы, стекали на ее горячее лицо.

‑ О Гертье! как я тебя люблю! ‑ воскликнула она, и губы их встретились. Пыл, с которым Атталина целовала мужа, ошеломил его; так внезапен был переход от панического ужаса к всеохватному и упоительному счастью. Гертье не принадлежал к числу девственников, но то, что он испытал в этот миг, было во много крат сильней всех вместе взятых поцелуев, которые он дарил и принимал до сих пор. Ему довелось пережить пробуждение, когда он вдыхал пламя Рагнхильд, ‑ а теперь проснулось сердце Атталины. Где та закрытая снежная дева, куда она делась? В объятиях Гертье была самая огневая из красавиц, страсть которой способна испепелять сердца.

Когда их скрепленные долгим поцелуем уста разомкнулись, ненадолго насытившись негой, известной лишь влюбленным, супруги смогли с неведомым доселе наслаждением полюбоваться друг другом.

Глаза их светились, как звезды, жаждущие стать созвездием, а на губах был вкус огня.

Александр Сивинских. Закопай поглубже

Барак вздымался передо мной, будто дом ‑ пожиратель людей из ночного кошмара. Да так оно, собственно говоря, и было. В эту двухэтажную хибару с заколоченными окнами только попади! Большой удачей будет, если назад выйдешь. Тем не менее я собирался именно войти. Более того, я собирался и выйти из него. Живым и по возможности невредимым.

Попрыгал на месте, попробовал, легко ли ходят кинжалы в ножнах, снял «моссберг» с предохранителя и спросил Мурку:

‑ Готова, девочка?

Мурка посмотрела на меня из‑под черных косм и как будто кивнула.

‑ Тогда входим. ‑ Я зажег укрепленный на лбу фонарь, натянул респиратор и открыл тяжелую, обитую изнутри кошмой дверь. ‑ Да пребудет с нами ярость!

Мурка одобрительно рыкнула и рванулась вперед. Ярости ей не занимать.

Внутри пахло мокрой землей. Облупившаяся штукатурка, могильная темень, какие‑то звуки, напоминающие постукивание тысяч крошечных коготков, ‑ все как всегда. Никаких неожиданностей. Это хорошо. Мы с Муркой не из тех, кто любит неожиданности на охоте.

Первый кровосос попался нам сразу же, в коридоре. Несмотря на позднее утро, он еще не спал. Как ни странно, среди упырей тоже имеются бедолаги, неспособные к здоровому сну в каморке уютного гроба. Частью это новообращенные, а частью, наоборот, старцы, мучающиеся бессонницей. Был ли этот старым или молодым, во тьме барака не разобрать.

Да нам и неважно.

Наверное, это все‑таки был желторотик. Опытная тварь почуяла бы нас заранее, а этот лишь хлюпнул, когда Муркины клыки разорвали его жилистую шею. Сделав дело, Мурка отпрыгнула в сторону. Из дыры в глотке кровососа ударила струя горячего пара. Издыхающий упырь буквально выкипел дочиста, и через пару секунд его опустевшая одежда шлепнулась на пол мокрым комком. Даже сквозь респиратор я ощутил жуткую вонь тухлятины. Бедная Мурка, каково сейчас ей, с ее нежным обонянием!

Впрочем, моя четвероногая напарница не стала ждать окончания процесса, а метнулась по лестнице на второй этаж. Следовать за ней смысла не было. Обычно наверху скрываются самые малахольные кровососы. Те, которые в четкой вурдалачьей иерархии соответствуют армейским «духам». «Старики» и «дедушки» спят внизу. «Сержанты» и «старшины» ‑ в подвале. «Офицеры» же, называемые также патриархами и матриархами, в таких хибарах не обитают никогда. Честно говоря, мне пока не приходилось с ними сталкиваться, чему я очень рад. Даже «старшины» ‑ чертовски опасные противники. Что уж говорить об упырях, способных расхаживать под солнцем и неслышимым пением приманивать жертвы прямиком себе на ужин.

Первый наш крестник, сдохнув, переполошил, понятно, весь гадючник. Не успел я решить, в какую дверь зайти сначала, как выбор был сделан за меня. Из квартиры с сохранившимся номером три выперло нечто огромное, пузатое, однако довольно проворное. Определенно женского пола. В руке у толстухи был кривой, как ятаган, обломок стекла, и орудовала она им, будто заправский башибузук. Два раза крест‑накрест рубанула зубастая тетка, и всякий раз кончик стеклянной сабли проходил в каких‑то сантиметрах от моего лица. Оба раза я уклонялся играючи: реакции мне не занимать, да и ловкости тоже. Но мы ведь не на арене цирка, верно? К тому же клоунессе могли прийти на подмогу другие артисты. Поэтому, когда она махнула стекляшкой в третий раз, я поднырнул под ее руку и перехватил кисть. Под пальцами оказалась субстанция, мало похожая на человеческую плоть. Что‑то вроде пластилина, и только кости, сухожилия да суставы были на ощупь вполне твердыми.

Это ненадолго. По опыту знаю.

Вместе с кулаком противницы я повернул острие стеклянной сабли на сто восемьдесят градусов и толкнул толстуху‑кровопийцу от себя. Сопротивляясь, она подалась вперед ‑ и наделась горлом на стекло, как каплун на вертел. Я едва успел отскочить в сторону. Гейзер горячего пара, в который превратилась упыриха, шипя, взметнулся до потолка.

Не слишком верьте, когда вам говорят, что вурдалака можно прикончить только серебром да осиновым колом. Чем угодно можно. Главное ‑ знать, куда всадить клинок или пулю. Или клыки. Мы с Муркой знаем.

Следующие две квартиры оказались пустыми. Лишь следы когтей на стенах и полу да кучи тряпья в углах.

Зато за дверью с номером один меня ждал весьма теплый прием. Сразу две твари, находившиеся в превосходной форме ‑ худые, подвижные, зубастые, ‑ рванулись на меня с разных сторон. Одна прыгнула с чудом сохранившегося шкафа, другая ‑ из ближнего угла. Должно быть, намеревались привести в замешательство внезапностью нападения. Если бы у меня нашлось немного времени, я, возможно, даже пожалел бы их. За отсутствие изобретательности. Как уже говорилось, упыри всегда действуют однообразно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});