Остров надежды - Юрий Рытхэу

Анъялык замолчал. Ушаков увидел на его глазах слезы и положил ему на плечо руку. Так прошло несколько минут. Взгляд эскимоса был устремлен в море, на ледовое пространство, облитое красным светом ушедшего за горизонт солнца.

— Умилык! Видишь эти льды? Видишь, какие они красные и холодные? Когда я вижу такие льды, мне кажется, я вижу ту льдину, на которой я убил своего отца, и это не вечерняя заря, а его кровь разлита вокруг. Даже когда я убиваю на льду зверя и вижу кровь, я всегда вспоминаю, кровь моего отца. Тогда болит мое сердце… Вот почему я никак не мог решиться рассказать тебе… Это слишком больно для моего сердца.

— А что было дальше? — спросил Ушаков. — Как вы спаслись?

— Мы с Югунхаком долго плакали, мешая на своих лицах кровь отца с нашими слезами. Потом мы оставили отцу гарпун, нож, трубку, немного табаку, кусок ремня, который мы ели, и пошли искать берег. Когда кончался день, мы услыхали крики моржей и скоро увидели их. Они вылезли из полыньи и лежали на льду. Их было столько, сколько пальцев на обеих руках и еще три. Мы очень обрадовались. Охотники сказали: «Анъялык! Это твой отец выпросил у бога помощь. Это он тебе послал моржей. Ты сам должен стрелять». У меня был только один патрон. Ты знаешь, как трудно убить моржа одной пулей. Я боялся, что раненый зверь уйдет в воду. Но моржи крепко спали. Я подошел к ним очень близко и одной пулей убил большого зверя. Мы хорошо наелись, согрели в его внутренностях свои руки, взяли с собой мясо и пошли дальше. Еще две ночи спали мы на льду. Но теперь я не мерз. Одежда отца хорошо меня грела. Так же тепло было и Югунхаку. На третий день мы увидели берег. На берегу было какое-то эскимосское селение. Жители заметили нас, приехали на байдарах и перевезли через воду, отделявшую лед от берега. Мы отдохнули и пошли к себе…

Анъялык умолк. К концу своего рассказа он немного успокоился.

Ушаков спросил:

— А другие охотники видели моржей?

— Да, умилык. Ветер, который унес нас в море, поломал лед. После этого началась настоящая весна. Моржа было очень много. Все охотники возвращались домой с хорошел добычей. Жить нам стало легче.

— Ну, а что сказала твоя мать, когда вы пришли домой без отца?

— Мать сказала: «Хорошо, что вернулись мои дети. Мы живем для наших детей».

Вечерняя заря погасла. На остров спустилась звездная, наполненная тишиной ночь. Очертания окружающих льдин, береговой линии и скал размылись. А потом на небе вспыхнуло полярное сияние. Оно началось слабым свечением на северной половине неба, затем откуда-то из-за горизонта прямо в зенит, в район Полярной звезды, вдруг ударили разноцветные лучи. Они перемешивались между собой, словно играли. Ушаков знал, что, по поверьям эскимосов, как раз в окрестностях Полярной звезды и обитают те, кто ушел из этой жизни героем, пожертвовав собой ради других.

Анъялык долго молча смотрел на игру разноцветных лучей, потом повернулся к Ушакову и сказал:

— Умилык, ты давно живешь с нами и стал как родной. Даже больше. Иной родич не сделает столько, сколько ты делаешь для нас. Да и не было еще в нашей жизни человека, который бы так заботился о нас. Мы страшимся времени, когда ты уедешь… Ты много говорил нам о новых людях, которых ты зовешь большевиками… И сейчас, когда я снова вспоминал самые страшные дни моей жизни, я думал: если бы ты появился раньше, я в тот день не пошел бы на лед и сейчас мой отец был бы с нами, радовался бы новой жизни на новой земле…

В последнее время Ушакову все чаще задавали вопрос: что будет с нами, когда ты уедешь. Кивьяна как-то пришел расстроенный и стал говорить о том, что, когда умилык уедет, остров захватят американцы. Ушаков старался успокоить людей, объяснял, что вместо него придут другие большевики. Они привезут настоящую школу, новые моторы для вельботов, которые избавят охотников от изнурительной гребли до кровавых мозолей на руках в погоне за морским зверем.

— Я еще не скоро уеду отсюда, Анъялык, — сказал Ушаков. — У нас тут много работы. Но даже когда меня здесь не будет, наша, Советская, власть останется, у вас будут свои большевики, эскимосы…

— Я слышал об этом, но не могу поверить, что большевиком может быть эскимос, — с сомнением произнес Анъялык.

— Почему? — спросил Ушаков.

— Чтобы быть большевиком, надо быть очень добрым и очень сильным, как ты.

— Послушай, Анъялык, разве твой отец не поступил так, как должен поступать настоящий человек? Я уверен: будь на его месте большевик, он сделал бы то же самое!

Анъялык с удивлением посмотрел на Ушакова:

— Но мой отец пошел к богам! Разве большевик может пойти к богам?

— Главное, что твой отец не пожалел своей жизни, отдал ее, чтобы спасти других, — принялся объяснять Ушаков. — Когда в России властвовал царь, который притеснял бедных, покровительствовал богатым и помогал им обирать бедняков, самые смелые люди — большевики — отдавали свои жизни, разъясняя бедным, что только сами они смогут помочь себе, когда возьмут власть в свои руки. Рискуя жизнью, большевики добывали оружие и раздавали его трудовым людям. И первые шли в бой…

— Да, такие люди среди нас есть, — задумчиво сказал Анъялык и вдруг спросил: — А откуда наши эскимосские большевики возьмут столько товаров, сколько у тебя?

— Я уже много раз говорил, — терпеливо объяснял Ушаков, — что товары, которые хранятся на складах, это достояние народа. Откуда вообще берется богатство? Это продукт труда рабочих людей. Миллионы русских крестьян работают на полях, сеют и собирают зерно, из которого рабочие в городах мелют муку. Другие выращивают растения, дающие сахар, третьи — табак. В больших мастерских искусные мастера делают машины, пароходы, винчестеры, ткут разные ткани… Богатые не работают, однако берут себе все, что создают рабочие.

— Но это же несправедливо! — возмущенно воскликнул Анъялык.

— Вот поэтому, чтобы стать большевиком, надо прежде всего честно трудиться, умножать общие богатства и справедливо распределять их среди людей. Разве эскимос не может это делать?

Анъялык подумал и ответил:

— Может.

— Вот видишь! Значит, эскимос вполне может стать большевиком!

— Если так, то, выходит, может, — задумчиво произнес Анъялык. — Но ведь еще надо знать грамоту. Уметь читать и писать. Вон какие у тебя толстые книги, и печать а них мелкая-мелкая.

— Да, — сказал Ушаков, — грамота нужна. Но эта премудрость не такая трудная, как кажется. Когда человек научился читать, величина шрифта не имеет значения…

Анъялык с сомнением покачал головой.

— Будущей осенью откроем школу для взрослых. Апар с Нанехак собираются учиться…