Жизнь и приключение в тайге - Владимир Арсеньев

На реке Нимми у нас опять вышла дневка. Отчасти в этом была виновата непогода, а кроме того, надо было привести в порядок лодки. Старенькие, слабые они сильно износились. Постоянное вытаскивание их на камни, спуск в воду, приставанье к берегу во время прибоя — все это сильно их расшатало, и они цедили как решето.

Пока орочи починяли лодки, мы пошли экскурсировать по окрестностям.

Река Нимми длиной около 40 верст. Русские называют ее «Нельма». Река течет все время в широтном направлении; притоков имеет четыре: три с правой стороны и один с левой. Ближайший из правых притоков находится в пятнадцати верстах от моря [206].

Истоки реки Нимми охватываются, с одной стороны, притоками реки Самарги, с другой — притоками реки Ботчи. По правым притокам Нимми можно в один день дойти до перевала и выйти к речкам Чяфи, Чжалу и Агза, впадающим в Самарги с левой стороны. Чяфи будет ближайшая к морю (10 верст), Агза — дальняя (25 верст). Орочи ходят по всем трем речкам в зависимости от цели, куда они на Самарги намерены выйти. Левый приток Нимми приведет на Ботчи в 30 верстах от моря. Зимой орочи сообщаются именно этим путем и совершенно избегают ходить на лодках по морю.

Скорость течения реки Нимми — 10 верст в час. На орочских лодках можно подниматься вверх верст на восемь не более, далее помехой являются мелководье реки, извилистость ее течения, порожистость и сплошные завалы буреломного леса. Около устья река разбивается на протоки и образует много заводей и слепых рукавов. Здесь раньше тоже была лагуна. Из наносов реки образовались острова, между которыми остались глубокие протоки с солоноватой или с пресной водой, смотря по тому, откуда дует ветер и есть ли в море прибой.

Так как все осадки реки остаются около островов и в протоках, то у устья Нимми нет бара. Поэтому выход ее в море очень глубокий, течение медленное, покойное. Это дает возможность лодкам свободно входить в реку и выходить обратно в море.

Сама по себе бухточка небольшая, но глубокая, поэтому здесь никогда не бывает такого большого прибоя, как в других местах, где есть мелководье. Эти качества бухточки и реки позволяют делать погрузку рыбы на суда и выгрузку имущества с пароходов на берег во всякое время суток и независимо от погоды.

Орочи считают Нимми рыбной рекой. По их словам, кета здесь держится в глубоких ямах до половины зимы, а куржа и форель — всю зиму [207]. В голодные годы, когда улов рыбы в других местах бывает недобычливый, они съезжаются сюда отовсюду, ловят бычков, камбалу и занимаются охотой. Острова, о которых говорилось выше, покрыты густой травой, порослью ольхи и редкими, жидкими, полузасохшими лиственицами. Такая растительность бывает всегда на местах сырых и болотистых.

На одном из островов каким-то орочским шаманом поставлено священное дерево ту[208]. Оно украшено грубой резьбой, изображающей змею, человека, жабу, ящерицу и какую-то птицу. Это место-пристанище черта. Орочи боятся ходить на этот остров, так что когда мы хотели ехать туда на лодке, они сопровождать нас отказались, поехал только один молодой ороч, но и он не высадился на остров, а остался дожидать нас в лодке.

Если встать лицом в горы, а спиной к морю, то с левой стороны в углу, ближе к берегу, находится небольшая лиственичная роща. В ней — старинное орочское кладбище. С тех пор, как орочи отодвинулись дальше в горы, они стали хоронить своих родственников на новом месте, а старое кладбище предали забвению.

Лет двенадцать тому назад на реке Нимми жило много орочей-удэхе. В настоящее время население уменьшилось почти наполовину. Сейчас там все население состоит из двадцати четырех человек (шесть мужчин, восемь женщин и десять детей — пять мальчиков и столько же девочек).

XLII

Холодный, сильный, западный ветер, дувший всю ночь с материка в море, не прекращался и весь следующий день. В море всюду кружились вихри; ветер налетал порывами, вздымал воду на воздух и в моменты затишья обдавал ею, как дождем, лодку, людей, сидящих в ней, и все наше имущество. Все небо было покрыто перистыми растянутыми облаками, как паутиной, и имело какой-то грязный белесоватый вид. Вокруг солнца держалось большое гало с интенсивной хроматизацией по внутреннему его краю.

Из опасения, что ветер может унести наши лодки в открытое море, мы все время держались под защитой береговых обрывов. Около устьев маленьких речек скалистый берег прерывался. В этих местах ветер дул с такой силой, что нам стоило многих трудов добраться до противоположных обрывов.

Пока речки были маленькие, можно было еще кое-как с грехом пополам проскакивать мимо их устья, но когда мы дошли до реки Сонье, то это стало уже небезопасно. Два раза мы пытались пройти мимо ее устья и дважды были вынуждены возвращаться назад и прятаться под скалистый берег.

Долина реки Сонье довольно широка. Левый берег ее крутой, нагорный, правый — пологий, ровный. Однообразно желтый ковер [209] трав и тощие одинокие лиственицы с отмерзшими вершинами свидетельствуют о заболоченности всей низины. Об этом же говорят и мелкие протоки, на которые разбивается река около устья. Базальты и глинистые сланцы, из которых слагаются окрестные горы, после разрушения своего дают весьма вязкие глины. Бывшая здесь раньше лагуна давно превратилась бы в сухую плодородную долину, если бы не эти пластические осадки. Смываемые дождями, они отлагаются здесь в виде мощных напластований, обусловливая этим заболачивание всей почвы. Здесь около реки Сонье мы прождали до полудня. Наконец, нам показалось, что ветер как будто немного стих. Последнее время мы тащились крайне медленно, и потому перспектива опять сидеть на месте нам не улыбалась и мы решили в третий раз настойчиво попытать счастья.

— Кто его знает, какая завтра будет погода и позволит ли еще ехать дальше, — говорили между собой стрелки и казаки.

Они дружно налегли на весла — и легкая лодочка быстро опять понеслась по морю. Едва мы вышли за обрывы, как сильным порывом ветра сразу накренило ее на левый борт. Вода, вздымаемая при гребле, подхваченная ветром с каждым ударом весла обдавала нас с головы до ног и захлестывала лодку. Скоро мы заметили, что как ни старались гребцы, лодку сносило все больше и больше — берег от нас удалялся. Около самого берега не было волнения, но на линии горизонта видно было, как вздымались водяные горы, перегоняли друг друга, шли куда-то к югу. Люди поняли, что если им не удастся пересилить ветер — они все погибли. Все бросились грести, никто не сидел сложа руки, все работали, кто запасным и сломанным веслом, кто лопатой, доской и чем попало.