Из Лондона с любовью - Сара Джио

class="p1">– Анна Мария, – сказала она.

– Вот что, Анна Мария, когда моя дочка была примерно твоего возраста, знаешь, что я ей сказала?

– Что? – Она пристально посмотрела на меня большими голубыми глазами.

Я кивнула.

– Что лучшие книги выбирают тебя сами.

Она в замешательстве посмотрела на мать, потом снова на меня.

– Ты хочешь сказать, – спросила она, положив руку на край ближайшей полки, – что у книг есть чувства?

– Да, – сказала я с улыбкой. – И они откроются только тебе. Хотя это несложно. Все, что нужно сделать, это прочитать написанное на страницах.

Девочка задела локтем боковую стенку полки и с визгом отскочила. На пол посыпались десятки книг, и лишь одна осталась на своем насесте. Ее книга.

– Мамуля, мамуля, – закричала она, протягивая руку, чтобы взять «Маленький домик»[29], рассказ о крошечном сельском доме, попавшем в центр стремительной городской жизни.

– Вот видишь, – сказала я, улыбаясь. – Она предназначалась для тебя.

Глава 33

Валентина

На следующий день

«Книжный сад» кипит своей обычной энергией, но почему-то сегодня все это сопровождается восхитительным гулом – так иногда старик радостно насвистывает во время прогулки, когда в его жизни все спокойно. Покупатели входят и выходят, поставки оформляются, растения и цветочные композиции заполняют тележки в передней части, книги попадают в новые руки; все так, как было всегда, без тревог о будущем магазина, тайно омрачавших наши души.

– Посмотри, что я нашла сегодня утром, – говорит Милли, протягивая мне основательно зачитанный экземпляр «Маленького домика». В детстве я ее очень любила. Я знаю, что книжка была впервые опубликована в 1942 году: об этом мне сказала мама. – Покупатель принес коробку подержанных книг. Загляни внутрь. Это первое издание.

– Потрясающе, – говорю я, пролистывая страницы. Иллюстрации вызывают парад воспоминаний, которые размахивают флагами и бьют в барабаны, требуя моего внимания. Мне пять лет, я листаю книгу и смотрю на… маму. «А маленькому домику было грустно? Он скучал по детям?»

Я фотографирую книгу на фоне оживленной сцены в магазине, публикую на @booksbyval и пишу импровизированный пост.

Я помню, как мама в детстве читала мне эту книгу. Это история об особенном доме. Как и здание, в котором я сейчас стою, этот дом – последний оплот на пути растущего города. Он гордо возвышался на зеленом холме, где дети весной играли на лугу, а зимой катались на коньках по замерзшему ручью. Но перемены подкрались, как темная туча, принеся с собой модернизацию и прогресс, автомобили и поезда, а также все больше и больше людей.

К концу книги маленький домик оказывается посреди шумного города, выросшего вокруг.

Здесь нет ни ручья, ни луга.

Его крыша покрыта городской копотью, а над головой больше нет голубого неба.

Но маленький домик нашел свой путь – обратно в деревню, обратно к детям, обратно к ручью. Я рада сообщить, что у истории с «Книжным садом» такой же счастливый конец. Наши цели по сбору средств достигнуты, и любимый многими книжный магазин будет жить дальше. И до тех пор, пока это в моих силах, я буду стараться, чтобы он жил.

Я откладываю телефон и лезу в сумку, чтобы достать шкатулку с Цицероном, которую мне дал Эдвард.

– О, смотри-ка, ты ее нашла! – восклицает Милли. – Где?

Я улыбаюсь.

– Просто… попалась под руку. – Она наклоняется ближе, и мы вместе перечитываем последнюю мамину подсказку: о том, что Перси покажет мне дорогу, а у Милли есть ключ.

Она кивает сама себе.

– Да. Она сказала, что я пойму, когда ты будешь готова.

– К чему готова?

Она лезет в ящик под прилавком и говорит:

– Пойдем со мной.

Перси неторопливо идет вперед, в дальний угол магазина, и с мурлыканьем останавливается рядом с разделом истории. Край полки покрыт следами когтей – давняя любимая когтеточка.

Перси покажет тебе дорогу.

Я осматриваю полки, пытаясь отыскать в рядах корешков хоть что-нибудь – что угодно. Мне бросается в глаза книга о Париже времен нацистской оккупации, потом путеводитель по Стамбулу. Но что именно я ищу?

Милли достает из кармана ключ и нажимает на край ближайшей полки. Она отодвигается на петлях, а позади фальшивой полки оказывается дверь с висячим замком.

– Что это такое? – спрашиваю я, и мое сердце бьется быстрее.

Она улыбается.

– Тайная библиотека твоей мамы.

Я с пристальным вниманием наблюдаю, как она вставляет ключ в замок.

Ключ у Милли.

– Она считала, что в каждом уважающем себя книжном магазине должно быть такое место. И как только мы открыли «Книжный сад», она превратила старый подсобный чулан в… ну, вот это.

Петли скрипят: Милли открывает дверь, выпуская наружу застоявшийся воздух и запахи, знакомые каждому любителю книг, а особенно этот: розовая вода и кожа, плесень и старая бумага. В углу стоит маленькое кресло, а поместиться здесь могут два человека, и то потеснившись.

– Ей нравилось находиться в окружении своих любимых книг, – говорит Милли. – Я не была здесь с тех пор, как… она заболела.

Она наблюдает, как я провожу рукой по краям одной из полок. Я узнаю некоторые названия: старые друзья. Другие для меня неожиданны, но ясно, что каждая книга выбрана по особой причине.

– Она всегда говорила, что о человеке можно многое рассказать по книгам, которые он хранит, – говорю я.

Милли кивает. Я просматриваю названия на каждой полке в поисках подсказок о внутреннем мире матери. Один корешок останавливает мое внимание.

– Поверить не могу, – говорю я, внезапно чувствуя, что у меня перехватывает дыхание. «Последняя зима».

Я впервые прочла роман задолго до маминой смерти, и это открытие мало похоже на совпадение, скорее подтверждает то, что она всегда говорила: книги сами находят тебя, а в данном случае нас обеих. То, что она хранила этот роман здесь, в своей драгоценной библиотеке, означало, что он был таким же важным для нее, как и для меня.

– Это не единственный сюрприз, – говорит Милли, улыбаясь. – Загляни под сиденье: там финальный аккорд. – Она указывает на мягкую скамейку, поставленную вдоль стены, и выскальзывает в дверь, оставляя меня одну в святая святых моей мамы. Я провожу рукой по серой ткани. Она немного потерта, и на швах не хватает нескольких пуговиц, но она напоминает мне похожую скамейку – ту, что стояла в моей детской спальне в Санта-Монике. Я хранила внутри нее свои самые ценные игрушки.

Я приподнимаю край, и сиденье откидывается. Внутри две картонные коробки. К крышке одной из них приклеен конверт с моим именем. Я хватаю его и поспешно разрываю.