Время вороньих песен - Мара Вересень

ЭТО одновременно.

Мир выцвел, сделавшись похожим на нарисованную серо-черными тошнотворно шевелящимися тенями картину.

Мы были на пороге, а за ним стояли четверо, и у каждого в руке поводок из черно-красных бисерных капель, обвивающих мое горло и не дающих дышать. 

– Ты… – не размыкая губ частью себя сказало… существо Силард, разбившее свою суть на осколки, но я слышала его и ответила.

– Я. – Точно так же. Безмолвно. Но мои нити поют и держат на привязи гроздь миров.

– Я. – Точно так же. Безмолвно. Но его огонь поет и обнимает меня всю. 

– Я ждал. Темный огонь. Звезда во тьме. И четверо как один

А мне нечем дышать и никак не ослабить пут. Мои ладони в колыбели горячих рук, сложены горстью и полны крови и света от того, что нити, уходящие в бесконечность, врезаются в кожу. Я держу нелепые бусы, а четыре поводка тащат за грань, и темное пламя сочится ало-золотой кровью сквозь пальцы. 

Вот-вот…

Сорвется…

Крево рванулся вперед, выбросил узкую руку, обрывая поводки, закручивая их вокруг сложенных странной фигурой пальцев, и те, кто мнили себя кукловодами, превратились в марионеток, задергались, пытаясь избавится от оков. Но он был Заклинатель Теней, а они – лишь тени былых себя и не могли противиться его воле. То, что составляло их суть, лежало у меня на ладонях. 

– Четверо как один, – безмолвно произнес Силард, улыбнулся, обнажая зубы-иглы, пергаментная кожа лопнула на острых скулах, черная кровь потекла, рисуя поверх маски лицо. Крево опустился на колени и поднял голову вверх, подставляя горло с затянувшейся на коже черно-алой ниткой поводка- связи.

Сейчас…

Мы сомкнули ладони.

Яростный огонь, темное пламя, горячее, горькое и сладкое одновременно, вспыхнуло и обняло меня всю, а я проросла в него золотыми нитями и наполнила светом. 

Не оторваться.

Не разделить. 

Мы – одно. Здесь у нас нет голоса, но мы можем звучать тишиной. 

Гореть. 

Жить. 

Ведь против вечной смерти может выстоять только жизнь, вечно возрождающаяся из пепла.

* * *

– Успел? – скрипнула ветвями сирень, но мне было не до болтливых веток и дремучих кустов, жадные горячие губы занимали меня куда больше.

– Кх-кх, – кашлянули рассохшиеся ставни уже настойчивее, мы замерли, оторвались друг от друга. 

Я обернулась и… покраснела. Предстать перед Посланником так, как я… Впрочем, в последнюю нашу встречу я вообще была во всем мокром и мертва, так что оставшаяся от моего наряда полупрозрачная сорочка и белье выглядели почти прилично. И пусть у меня (вот чудо!) остались ботинки, безалаберному птицу все же стоит еще поработать над техникой. Оный птиц, проследив за взглядом Вечного тут же распахнул полы пальто и спрятал меня под ними. Я почти что видела его раздраженно-собственническую мину.

– Успел, – снова скрипнула сирень, но это были Его слова, просто в этом мире Ее Посланник и Голос был безголос. 

Худой и длинный эльф с очень темной, почти черной кожей, в обтрепавшемся, распущенном по низу на ленты плаще до пят, опирался на огромную косу с кривоватым древком. Откуда-то с ветвей сверзился клок тьмы и вороной уселся на лезвие, мерзко поскребывая красными когтями. Темный огонь за мной встопорщил незримые перья и тоже готов был когти выпустить, но Голос дернул косой и кышнул на осколок сути Двуликого. Тот рассыпался клочьями и рванул в небо, оглашая окрестности многоголосым “кррра”. Вот это я понимаю. Это вам не укоризненно глядящих желтоглазых воронов безуспешно с ветки гонять. 

Вечный тем временем вперился скрытыми под капюшоном глазами куда-то под дом и досадливо скрипнул провисшей на петлях калиткой.

– Как это я не уследил, – шелестел в щелях ставен ветер. 

– И когда только успели своих храмов понастроить… Вроде всю первую эпоху тут просидел, – скребли по стене ветки древней сирени. 

– Глаз да глаз за этими пришлыми ушастыми, вечно влезут, – подскрипывала калитка. 

– Ну ничего, послужит другим целям, – завершил столбик ограды, заваливаясь в хрусткие поросли. 

– Что застыли, спасители равновесия, давайте отсюда, не то… О… А вот и компания… – хрустнул, сползая с крыши, пласт черепицы и вдребезги разбился об остатки каменной дорожки.

Ворнан снял пальто и надел его на меня, предварительно вытряся из карманов кучу барахла. Кое-что переложил в карманы брюк и пиджака, остальное ссыпал под сирень и пригреб ногой, пряча в прошлогодних листьях. Не думаю, что он за этим вернется, просто натура такая. Прижал к себе, грохоча сердцем мне в грудь, отпустил, взял за руку и повел к выходу со двора. 

С тракта, на ведущую к Дат-Кронен дорогу уже сворачивало несколько экипажей с эмблемами надзора на дверцах. 

– Ворнан, – проговорила я, – а что мы будем…

– Ничего.

– И даже не, – я изобразила взмах крыла свободной рукой. Вышло неплохо, рукав его пальто болтался, и из него только кончики пальцев торчали.

– Нет.

– Но нас же…

– За одно и то же дважды не наказывают.

– Меня-то да, а как же вы?

– А это не важно, – ответил он и растянул губы в улыбке чуть разворачиваясь к представителям власти, высыпавшим из экипажей во всеоружии. 

– Холин, – кивнул он первому, добежавшему до нас.

– Я же предупреждал, чтобы ты сюда не совался… – гневно-возмущенной змеей шипел некромант, зачем-то округляя глаза. – Хотя бы ради нее! Давай, приложи меня чем-нибудь и сваливай. Я даже сопротивляться не буду…

– Давай потом? – отозвался Ворнан, отпустил мою руку и подтолкнул меня к некроманту, а сам шагнул навстречу черным мундирам и бордовым мантиям. Обернулся. Посмотрел вороной. Долго, секунды две. Кажется, даже улыбнулся, но из-за плеча видно не было.

Сразу стало холодно и зябко. У Севера теплые руки, но мне нужны были горячие.

– Мы можем подождать экипаж или… Пожалуй, “или” будет лучше. Чхать на правила…

Взвихрилась тьма, несколько тягуче долгих шагов рядом с чудовищем с просвечивающим сквозь кожу синеватым черепом, и я стояла напротив крыльца с покачивающейся вывеской. Щелкнул замок, приветственно распахнулась дверь. Свесившаяся с козырька крыльца плеть, погладила по плечу перед тем, как я поднялась на ступеньку и шагнула внутрь. Осторожно затеплились светсферы. Я оглянулась. Холин входить не стал.

– Все будет хорошо, – постарался ободрить он, нервно развернулся и ушел, обычно, через калитку, оставив меня с моей бедой наедине. 

Я прохромала к лестнице, чуть не нырнула носом в ступеньки, запутавшись