Ветчина бедняков - Ирина Лобусова

— Зачем ты вернулся?

— Сложно объяснить… Сам не знаю…

— Почему ты порвал все отношения с отцом?

— Он убил мою мать.

— Жуковская?

— При чем тут Жуковская? Моя мать покончила с собой потому, что узнала, каким бизнесом начал заниматься ее муж… Она узнала об этом раньше, чем я. О том, что именно тогда, когда он ездил с ней в Китай, он узнал об этом проклятом наркотике. О плантациях с детьми. Она была святой женщиной. Дети были для нее священны. В то же время она очень сильно любила отца и не могла его упрекать. Она приняла решение уйти из жизни. Это он, он ее убил! Он убил ее тем, что начал заниматься этими плантациями.

— Когда ты узнал?

— Недавно. Когда пропали Стасики. Я стал кое-что подозревать. Тут появилась ты. Ты открывала новые факты, но не могла их истолковать, объяснить. Ты делала открытия, но не понимала их значения. Так я и вышел на след отцовского бизнеса. Я все понял раньше тебя, и оказался здесь.

— И не спас Стасиков?

— Я знал, что рано или поздно, но ты придешь сюда. И если я не помогу тебе, то ты погибнешь.

— Какое тебе дело до моей жизни?

— Выходит, большое! Я…. Я и сам не понимал, что ты так много для меня значишь.

— Много для тебя значу?!

— Об этом мы поговорим позже, если ты не возражаешь! Когда Стасики будут в безопасности.

— Что ты узнал такого, чего не знаю я?

— Например, как заманивали детей. У отца — много помощников. Часто их заманивали бесплатными билетами в цирк. Или рыжим клоуном. Когда я был маленький, отец подарил мне большого рыжего клоуна. Это была моя единственная любимая игрушка. Я обожал этого клоуна, спал с ним. Когда я вырос, я все равно таскал его за собой. Смешно, да? Очевидно, отец запомнил это. И больше ничего не мог предположить. Детям дарили рыжело клоуна и везли сюда. Трагикомедия, правда? Как будто я виноват! Я узнал об этом случайно, когда в подвале дома в поместье отца нашел ящик с такими игрушками — клоунами… 

Глава 45

— Стасик! Ста… — тяжелая ладонь зажала ей рот, заглушив крик, зажав этот крик внутрь. Она дернулась, он больно сжал голову. Узкие крепкие пальцы впились в лицо, почти сдирая кожу, прорывая тонкую кожную ткань почти до кости.

— Замолчи, сумасшедшая! Заткнись! Ты нас погубишь!

— Стасик! Там Ста…

Пальцы с силой сжали ее рот, он крутанул ее голову — и от боли потемнело в глазах.

— Я сказал — заткнись!

Когда он наконец ее отпустил, дети уже прошли, и где-то в глубине зеленой листвы исчезли изможденные фигурки детей.

— Почему ты заглушил крик? — в ярости она обернулась к нему, догадываясь, что глаза мечут огонь более страшный, чем молнии, — почему ты позволил им уйти? Я же их видела! Ясно видела их обоих! Почему?

— А что бы произошло? Услышав твой крик, дети бросились бы на него, их бы застрелили на месте. А потом в камышах нашли бы нас и застрелили тоже. Так погибли бы все! Ты убила бы детей своими воплями! Привлекла бы внимание охранников… Я, кажется, тебя предупреждал.

— Я не видела там охранников! Дети шли одни!

— Ничего подобного! Дети шли рядом с охраной, просто те шли с другой стороны. Сейчас детей оставят в поле и охранники вернутся в дом, вернее, часть из них…

— А дети?

— Дети будут работать в поле до обеда. Я не думаю, что за ними надо постоянно присматривать. Возможно, им в еду подмешивают наркотики или тормозящие психотропные средства.

— Господи…

— Замолчи! Бога здесь нет! То, что ты здесь видишь — оскорбление Бога! Все божественное не очень-то задерживается в этих местах.

— Что теперь делать?

— попытаться проникнуть в дом. Я говорил.

— Сейчас!

— Я попытаюсь.

— Ты?

— Я пойду один. В случае чего ты сможешь уйти.

— Я никуда не уйду без Стасиков!

— Не волнуйся, все будет хорошо, я уверен! Сейчас я проберусь в дом и подам тебе знак — тебе придется перейти немного поближе.

— Какой знак?

— взрыв. Маленький хлопок, из крайнего окна повалит дым.

— Что ты задумал?

— в первую очередь избавлюсь от части охраны.

— а остальные?

— остальные в поле, с детьми. Они ничего не услышат. Когда ты услышишь звук, как будто упало что-то тяжелое, и увидишь из окна дым, беги к дому и входи внутрь. Беги быстро. Пригибаясь к земле. Я буду ждать тебя там. Сможешь?

— Смогу. Я уверена.

Они встретились глазами, и он улыбнулся. Потом вынул из куртки пистолет и отдал ей.

— Возьми. На всякий случай.

Она отшатнулась:

— Я не могу! И потом, ты…

— Успокойся! У меня есть вот это (распахнув куртку на груди, он показал ей маленький автомат). А тебе может понадобиться защищаться.

— Я не могу взять оружие! Я его ненавижу!

— Не говори глупостей! Ведь это для Стасиков. Мы должны их спасти!

Она решительно взяла пистолет и как-то глупо, неуклюже засунула в карман джинсов. Потом улыбнулась. Улыбка была не к месту, но он ее и не ждал. Рядом с ним она чувствовала себя школьницей, глупым неуклюжим подростком. К тому же, у нее дрожали руки, и она изо всех сил пыталась это скрыть.

— У меня такое ощущение, что мир рушится… Мне кажется, словно я проснулась однажды утром и очутилась в мире, о котором не знаю ничего. Какой-то чудовищный, извращенный мир, живущий по своим не понятным законам. А моего, привычного мира, уже нет. Дети всегда считались священным, и…

— Я понимаю. Но что же делать. Там, где в ход идут большие деньги, ничего не значит детская жизнь. А эти дети… что ж поделать! Им просто не повезло.

— Не смей так говорить! — ее голос зазвучал угрожающе и глухо, но ей было на это плевать, — никогда не смей так со мной говорить!

— Какое тебе дело до этих детей?

— ты…. Ты… — она попыталась подобрать ругательства, но не смогла. Он рассмеялся, а ей казалось — ударил по лицу.

— потом. Потом мы с тобой поспорим. Обязательно! И я соглашусь. А сейчас….

Они выползли из болота и поползли вперед, цепляясь окоченевшими ногами о жирную рыхлую землю. На свои ноги она старалась не смотреть….. Возле берега камыши были еще гуще и выше, чем в воде, к тому же сразу за ними начинались заросли густого кустарника выше человеческого роста, составляющие живую изгородь. Зеленая стена была плотной, надежно скрывая от всех.

— Постарайся подняться, — сказал он, когда камыши закончились. К удивлению, она стояла на ногах достаточно бодро, уверенно, не обращая внимания на легкую боль. Теперь, вблизи, дом просматривался, как на ладони, к тому же он был в двух шагах. Так же близко было и поле. Ни возле дома, ни со стороны поля никого не было.

— Мне пора, — Артур с силой сжал ее руку, — ты помнишь все, что я сказал? Все помнишь?

Она кивнула. Низко пригнувшись к земле, Артур побежал вперед, к дому, и, спрятавшись за небольшую ограду с какими-то бочками, валявшимися на земле, стал ждать. Она сжала кулаки, изо всех сил вонзила ногти в ладони, и, развернувшись направо, быстро — быстро побежала среди кустов по направлению к полю, туда, где виднелись бледные фигурки детей, рассыпавшиеся среди изумрудной листвы.

Двое охранников сидели прямо на земле, курили и пили пиво из запотевших бутылок. Они выглядели точно так, как их описывал Артур. Коренастые, с грубыми испитыми лицами они были так же отвратительны, как и дело. Которым они здесь занимались. На земле, возле кустов, лежали длинные кожаные хлысты. Увидев эти хлысты, она содрогнулась. Других охранников поблизости не было. Поле почти не охранялось. Вопреки тому, что говорил Артур. Она едва удержалась на ногах, поскользнувшись на земле мокрыми ботинками, и под ее рукой громко хрустнула ветка. Громко хрустнула ветка, а охранники даже не обернулись на шум. Она побежала дальше, еще некоторое расстояние…. Растения на поле подходили вплотную к кустам. Она видела совсем близко детей, но дети никем не охранялись. Они двигались автоматически, очень медленно, собирая листья в большие плетенные корзины, которые стояли на земле. Дети выглядели очень странно, и ей подумалось, что им действительно давали психотропы. Охранники были заняты своей беседой и пивом, и даже не поворачивали головы к полю. Удивляться не было времени. Она сделала шаг вперед, и, рискуя, немного вышла из кустов. Стасики работали в третьем ряду, ближе к краю. Две маленькие, сгорбленные фигурки среди других детей. Она легла на землю и быстро поползла вперед, моля неизвестно какого Бога… Ее сердце билось так сильно, что ей казалось: стук выдаст ее, выдаст обязательно, разносясь на сотни километров вокруг. Она ползла изо всех сил, сдирая до крови руки, царапая о кусты лицо… Стасики… совсем рядом… она приподнялась в пол роста… Стасики были рядом. Никто из детей ее не увидел. Охранники даже не смотрели в ту сторону. Один из охранников растянулся на земле, закрыв лицо кепкой, и явно спал. Второй сидел рядом и выпускал табачный дым в небо. Она быстро поднялась и рывком прыгнула вперед, на Стасиков, схватив их обеими руками и вмиг придавила к земле своим телом.