Фантастика-1963 - К. Андреев

Как запомнились Демокриту эти счастливые, содержательнейшие дни и вечера у Антифонта-софиста!

И вот он, этот смелый ум, этот красивый человек, уничтожен злою волей какого-то дрянного ничтожества, возомнившего себя великим правителем!

Вылилась через горло, нос, уши жаркая кровь Антифонта от безжалостного вращения в колесе. Навсегда закрылись прекрасные влажно-черные глаза, полные мысли и радости жизни.

О злосчастная судьба человечества, истинный образ которого — Кронос, пожирающий своих детей!

Диагор тем временем крепко спал на ложе Демокрита. Он проснулся, когда свет вечернего солнца на беленой стене стал розовым, как спелая черешня. Открыл глаза и увидел в этом розовом свете полногрудую рабыню, осторожно ступающую на цыпочках и ставящую на письменный стол заправленный маслом светильник.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Демо, господин.

Гость смотрел на нее так пристально, что она смутилась. Ей показалось, он изучает ее как женщину. А Диагор, посмотрев так еще несколько мгновений, сказал:

— Я не всегда был господином. Знаешь ты это?

— Нет, господин.

— Так знай. Я, как и ты, был в Абдере рабом. Демокрит выкупил меня.

— О!.. — удивленно вырвалось у рабыни.

— А ты его наложница?

Демо густо покраснела, потупилась, потом ответила тихо:

— Да, господин.

— Он не был женат?

— Нет, господин.

— Можешь не добавлять каждый раз это слово. И детей не имел?

— Нет, — ответила она с грустью. — Он считает, что жена и дети отвлекли бы его от науки.

— Он прав, — сурово согласился Диагор, и Демо не сказала ему того, что ей вдруг так захотелось сказать: о своей любви к Демокриту и преклонении перед его мудростью, его большим сердцем; о том, как гнетет ее, что она его наложница, а не жена; как хотелось бы ей иметь от него хотя бы дочь; как, наконец, тоскливо ей думать, что он вскоре опять уедет на несколько лет, и одни боги знают, вернется ли; хоть он и здоров, “как ассирийский каменный бык” (так он сам шутит), но все-таки ему уже шестьдесят пять…

А Диагора интересовало свое. Он с удовлетворением отметил, что Демо неизвестно ни его рабское прошлое, ни, по-видимому, настоящее. Но Демо молода, ей около тридцати, и она необразованна. А вот старичишки вроде Дамаста… Что скажут они, когда узнают, кто объявился в их городе? Бывший раб, да еще знаменитый на всю Элладу безбожник! Уж кто-кто, а Диагор знает абдеритян. И он принялся осторожно выспрашивать Демо об Абдере. Кто сейчас наиболее влиятелен в ней? Каковы порядки к нравы? Так же ли набожны люди? Как относятся к науке, к софистам? К Демокриту как?

Демо рассказала все, что знала. Но охотнее всего, понятно, говорила о Демокрите. Начала рассказывать его биографию с детства, когда он, еще десятилетним мальчиком, видел в отцовском доме персидского царя Ксеркса, захватившего Абдеру, н брал уроки у сопровождавших его магов. Но Диагор ее прервал:

— Это все я знаю. И как он потом учился у Левкиппа и Анаксагора и как попросил братьев выделить ему его долю наследства деньгами, получил сто талантов и уехал за мудростью в чужие страны. А как его хотели здесь объявить безумцем за то, что он растратил отцовское наследство в путешествиях и вернулся нищим, об этом я тебе могу рассказать побольше, чем ты слышала. Все это ведь у меня на глазах происходило. Ловко он проучил тогда этих гусаков! Знаешь историю с маслом?

— Еще бы не знать!

— Ее все знают, это правда.

Действительно, эта история давно уже стала ходячим анекдотом во всей Элладе. В год, когда абдеритяне чуть не предали Демокрита атимии за мотовство и лишь заступничество его друга, врача Гиппократа, спасло его от опеки, случился небывалый урожай маслин. Масло подешевело вдвое. Абдеритяне были уверены, что в будущем году повторится такой же урожай и цена упадет еще ниже. И изумились, когда Демокрит, заняв денег, вдруг стал скупать масло у всего города. Над ним потешались, называли его полоумным. Но перестали смеяться, когда урожай следующего года почти весь погиб, а цена на масло утроилась. Изучивший законы природы, Демокрит, единственный из всех, предвидел это и теперь, продав свои запасы втридорога, выручил огромные деньги. Но что он сделал потом!

Вместо того чтобы обогащаться дальше, как поступил бы на его месте любой другой абдеритянин, вернул не только долги, но и выручку всем, на ком нажился, сам же только зычно хохотал над попавшими впросак согражданами. Он доказал им, что без труда мог бы разбогатеть, если б захотел, но не считает деньги более достойной целью в жизни, чем духовное богатство.

После такого случая некоторые, разумеется, окончательно стали считать его опасным безумцем. Но, боясь демоса, которому он полюбился за это, пока прикусили языки.

На сорок третьем году жизни Демокрита абдеритяне избрали его одним из правителей республики, и он несколько лет с честью выполнял общественные и военные обязанности. Рассказ Демо об этом Диагор выслушал с интересом: он уже покинул в ту пору Абдеру и не знал многих подробностей. Демо сокрушалась: как это можно было, достигнув таких почестей и славы, вдруг отказаться от них и снова уехать на много лет в чужие страны, чтобы вернуться оттуда нищим!

— Ты не понимаешь этого, женщина, — сказал Диагор, — потому что глупа. Бог Демокрита — познание, а все остальное ему в тягость.

Не смея спорить, Демо потупилась и продолжала коротко рассказывать о последующих годах жизни Демокрита.

Где только он не был! Говорят, у египтян и вавилонян был, у персов и у тех неведомых народов, что живут дальше владений персидского царя. Вернулся окончательно обнищавшим и первое время жил из милости у Дамаста. Тут снова подняли голову те, кого он когда-то высмеял и кому не угодил за время своего пребывания у власти. Опять пошли толки о его безумии и о том, чтобы не только предать его бесчестию, но и лишить права на погребение, что в Абдере считается наитягчайшим наказанием.

Тогда он попросил граждан Абдеры прослушать его сочинение “Великий Диакосмос” и “О том, что после смерти”. Абдеритяне, народ любопытный, согласились, заранее предвкушая позорный провал “непутевого”. Однако мудрейшие сочинения Демокрита произвели на них такое ошеломляющее впечатление, что они, хотя и не всё поняли и не со всем согласились, устроили ему овацию. А когда он им сказал, что израсходовал сто отцовских талантов в конечном счете на прославление своими сочинениями имени Абдеры, постановили наградить его из казны тремястами талантами и, сверх того, поднесли ему для украшения дома несколько бронзовых статуй.

С тех пор Демокрит зажил спокойно. Приобрел дом, развел сад. Открыл свою философскую школу.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});