Все подвластно любви - Илинка Розе

на весь мир.

Наше веселье прервал звонок в деверь, отчего мы жутко перепугались.

— Кто это может быть? — Алена с трудом могла говорить, уж очень крепкое оказалось шампанское.

— Я не знаю, может быть соседи, — предположила я.

— У меня идея, — эти три слова Рита выговорила с большим трудом, но мы все же внимательно ее слушали. — Давайте для начала… — она замолчала. — Мжет быть мы сделаем по тише музыку?

Караоке у нас все еще орало на всю квартиру и мы скорее притушили звук.

— Так, а дальше что? — Я посмотрела на Риту.

— Все, — та пожала плечами и села на пол.

Раздался еще один звонок. Теперь он был более продолжительным, чем первый.

— Так, значит, я из вас из всех не самая пьяная, а трезвая нормально, думаю мне пойду открыть дверб надо.

— Ты себя хоть слышишь?

— У меня по крайней мере язык не расплетается.

— Вот именно, он у тебя только заплетается. Так медлить нельзя, — Алена поправилась и пошла к двери. — Если что, прикройте меня.

Покачиваясь она открыла щеколду и повернула дверную ручку.

— Добрый день, — в дверном проеме появилась женщина лет семидесяти, она выглядела очень измучено и беспомощно.

— Здравствуйте, — Алена постаралась изо всех сил и выговорила это слово без запинки.

— Я очень сильно извиняюсь, — начала старушка. — Я ваша соседка и у меня закончился сахар, а мой трехлетний внучок всячески отказывается есть несладкую манную кашу, — она говорила с трудом, а рука, в которой она держала сахарницу сильно дрожала. — Мне никто больше не открывал, но я услышала у вас музыку и подумала, что может быть хотя бы вы отопрете мне.

После этих слов мой разум резко протрезвел. Я уже не могла думать ни о чем другом как о помощи бедной старушке.

— Давайте сахарницу, мы насыпим вам сахара, — Алена взяла маленькую вазочку, в которую с трудом влезло бы и четыре столовые ложки сахара и развернулась в сторону кухни. Я пошла следом за ней.

— Ален, давай дадим ей чашечку по больше.

— Я так и собиралась сделать.

Мы нашли пиалочку средних размеров и высыпали туда сахар.

— Вот держите, — сказала Алена, протягивая старушке не ее вазочку.

— Спасибо огромное, — глаза седовласой женщины загорелись счастьем, а такой искренней благодарности я не слышала не разу. — Но где моя сахарница?

— Вот она. Мы решили, что вам нужно чуточку больше сахара, чем влезет в эту вазочку.

— Спасибо, я вам очень благодарна. Завтра я принесу вам ее.

— Можете оставить себе, если хотите. Нам она не особо нужна.

— Правда? — Она произнесла это так, словно нищий, которому дали кусок хлеба и теплое одеяло. — Спасибо еще раз вам большое.

— Мы не мешаем вам своей музыкой? — Окликнула я старушку, когда та уже стала разворачиваться.

— О, нет, если только совсем немного. Я уже привыкла к шумам, соседи здесь никогда не проявляют взаимопонимания, но если честно, то мой внучок не может уснуть, все время плачет из-за вашей музыки.

— Что же вы раньше не сказали? Мы обещаем вам, что впредь будем вести себя очень тихо, — мне было стыдно перед пожилой женщиной за нас и за всю нашу молодежь, за подрастающее поколение и даже за этот дом с черствыми соседями, ведь никто кроме нас не открыл ей дверь.

— Если вам не трудно, но вы можете веселиться, я не против… — она сказала это как-то по доброму, без капельки наигранности, но мне все же больше не хотелось тревожить ее покой.

Старушка попятилась к себе в квартиру, а мы закрыли за ней дверь.

— Мне ужасно стыдно, — виновато произнесла Рита, которая все это время не показывалась нашей соседке на глаза.

— Если бы вы знали как мне стыдно, — произнесла я, садясь на диван. — Я то думала там какая-нибудь злая и буйная тетка сейчас начнет требовать тишины, а там вон что…

Алена вздохнула.

— Теперь будем знать. Она наверное подумала, что мы какие-то пьяницы…

Мы ухмыльнулись, но никто из нас не засмеялся, потому что понимал, что так оно и могло быть.

— Моя голова идет кругом, мне ужасно плохо, — сказала Рита.

— Мы же выпили совсем ничего.

— А мне все равно плохо, — она была очень бледной и казалось, что вот вот сольется с цветом дивана.

Ах, эта жизнь! Океан свободы, перемешанный с алкоголем, страшно пьянит. Рита захлебнулась в этом океане и была так рада ему, что кажется через чур насытилась им и теперь ей было очень плохо.

— Потерпи, я принесу тебе воды и все пройдет, — я встала чтобы пойти на кухню.

Принеся стакан холодной водицы, я дала его рите.

— Вот, держи. Она прохладная и жутко мокрая, она тебя спасет, — Рита посмеялась над моей шуткой и залпом опустошила весь стакан.

— Полегчало?

— Да, спасибо.

Я почувствовала, как мои глаза слипаются и поняла, что очень сильно хочу спать.

— Пожалуй, я пойду прилягу, — зевая сказала я и девчонки повторили за мной.

— Я тоже, — сказала Алена.

— Тогда и я.

Мы разбрелись по комнатам и я, увалившись на мягкую кровать, крепко заснула.

Когда я открыла глаза, на улице уже смеркалось. Интересно сколько время. Я взяла свой телефон, но первое, что мне попалось на глаза были вовсе не часы, а количество пропущенных звонков. Их было десять, однако я настолько крепко спала, что не слышала ни одного из них.

Четыре раза мне звонила мама, один раз папа и еще пять раз Максим. Теперь мой взгляд перешел на время. Часы показывали 20:30 и я вспомнила, что договаривалась вечером встретиться с Максом. Я набирала его. Пошли гудки.

— Алло, — я услышала шум музыки.

— Максим, это я.

— Да, я понял. Почему ты мне не отвечала? — Кричал он сквозь настолько громкие звуки музыки, что мне казалось будто они звучат в моей голове.

— Прости меня, я заснула.

— А позвонить и сказать, что ты будешь спать нельзя было?

— Я хотела, но очень устала и была не в состоянии кому-то звонить.

Ну да, только вот не от усталости я не смогла позвонить. Я усмехнулась сама про себя.

— Тогда понятно. Ты меня тоже извини, просто через некоторое время, приблизительно через два часа я уже так же как и ты буду не в состоянии разговаривать.

— А ты где?

— Я в клубе. Подготавливаем все для сегодняшнего мероприятия, так что думаю, мы сегодня уже не увидимся.

— А что за мероприятие, — у меня в животе появилось пугающее ощущение.

— Приезжает звезда и собирается достаточно народу, так что прости, но теперь занят я и когда освобожусь, то наберу тебе.