Спасение души несчастного. Том 1 - Лин Няннян

class="p1">– Извините, я не желал мешать вашей компании. Но, выйдя в город, я осознал, что плохо понимаю местный диалект, поэтому, заметив вас в толпе, я…

Его речь прервала Луань Ай, упавшая на стул рядом. Мэн Чао взглянул на нее и взволновался:

– Что-то не так? Вы не выглядите счастливой после посещения предсказательницы. Она вас чем-то расстроила?

– Н-нет… – надув губы, прошептала она. – Я думала услышать о моих будущих достижениях, о том, каким человеком я стану, как сильно буду помогать своему народу…

– А что в итоге? – У Чан нахмурил брови.

– В итоге она увидела церемонию принятия власти и свадьбу! Я не желаю вступать в брак! Все эти годы я читала о подвигах матушки и желала быть, как она!

– Дева Луань, – обратился к ней южанин, – но разве предсказание такое плохое? Для подвигов нет ограничений, вы можете их творить как до, так и после замужества.

– Не хочу! – воскликнула наследница, облокотившись на стол и закрыв лицо ладонями, а после пробубнила: – Вам-то она точно не свадьбу предскажет…

По чайному залу вихрем пронеслось громогласное тройное: «Нам?»

– Да… Она сказала, что ждет вас наверху… Северного, южного и восточного господинов.

Юноши переглянулись, и Ба Циншан предположил:

– Думаю, стоит к ней заглянуть. Разве могла она знать обо мне?

Мэн Чао отреагировал на его слова с долей иронии:

– А я не думаю, что это хорошая идея – идти к женщине, имя которой созвучно с Му Юйбао – Мать Предсказаний. Звучит как выдуманное прозвище. Слишком храбро себя так называть! Пожалуй, я откажусь, – уверенно закончил он и пододвинул маленькое блюдцо к поглощенной печалью наследнице.

Луань Ай принялась пробовать засахаренные каштаны, поглядывая большими глазами то на одного, то на другого.

– А что, если гадалка и у тебя увидит брак? – У Чан взял товарища за плечо. – Не сходишь – не узнаешь. А откажешься, я ни слова тебе не расскажу о том, что она мне предсказала.

У Чан сжал его плечо посильнее, мотнув головой в сторону двоих, сидящих напротив него, то ли указав на Луань Ай, то ли намекнув, что не желает идти без него в компании Ба Циншана. Мэн Чао и пары секунд не дали на раздумья: оба наследника быстро подняли его под руки и повели наверх.

Только они ступили на лестницу, как их окутал цветочный аромат, легкий, но довольно навязчивый. И чем выше они поднимались, тем больше нотки стали вытесняться дурманящим душком. Ба Циншан замедлился и проронил:

– Двухсотлетняя хризантема?

Двое за ним тоже остановились, и Мэн Чао уточнил:

– О чем это ты?

И лишь когда запах настиг наконец и его, он понял, что речь идет о знаменитом виде алкоголя.

Жители Востока ассоциировали главенствующую госпожу Луань с благородным цветком хризантемы, выросшим когда-то из маленького бутона. Даже на гербе семейства красовалось желтое многостеблевое растение. Люди столь сильно восхищались им и его свойствами, что из цветков хризантемы начали производить все возможное: масла, лекарства, чаи, вино.

Мэн Чао, лишь учуяв первые нотки аромата, сразу смекнул, о какой именно двухсотлетней хризантеме идет речь, ведь возраст госпожи Луань как раз перевалил за две сотни, а если точнее, ей было уже двести сорок четыре года. На свой возраст госпожа ни капли не выглядела. С виду ей можно было бы дать тридцать, а то и все двадцать восемь лет. Причина ее вечной молодости кроется в застоявшейся в жилах духовной энергии. С раннего возраста, когда в ней пробудились силы, ее заклинательный дар расцвел. Но лишь до момента рождения юной наследницы – Луань Ай. Чуть меньше пятнадцати лет назад недуг госпожи повлек за собой необратимые последствия, и ее энергия застыла в меридианах ее тела, превратив хозяйку в неувядающий внешне цветок. Все вокруг нее взрослели и старели, а хворь заставила ее молча за этим наблюдать.

Люди, прознав об этом, поступили хитро: вино, что производили из хризантем, начали звать двухсотлетним, желая тем самым намекнуть судьбе, что госпоже Луань не более чем две сотни лет, а после и возраст женщины перестали считать, обращаясь к ней только – Двухсотлетняя Хризантема.

Подобные прозвища нередко носили благородные господа и дамы Востока: Рукописный Жрец из семейства Лю, Красный владыка, то же самое, что и Агатовый император, Белый господин из семейства Го, Речная Красавица из семейства Лун и многие другие.

Когда юноши открыли двери в большой зал, из которого распространялся пьянящий аромат, вопросов ни у кого не осталось, почему запах такой сильный: все помещение было утыкано тлеющими палочками, слева и справа от входа стояли пустые емкости из-под вина, а в центре на столе красовалась большая курильница, из которой валил густой дым. Дышать становилось все труднее, и все трое принялись махать руками, чтоб хотя бы немного развеять нависающее над ними дурманящее облако.

– Ой-ой, молодые господа! – раздался голос из-за стола в центре комнаты. – Прикройте дверь, не то выпустите весь этот дивный аромат, а вместе с ним и мои мысли!

Мэн Чао, борясь с першением в горле, поинтересовался:

– Тетушка, как вы можете здесь находиться? Так можно и сознание потерять!

Но фигура, что уже стояла в паре шагов от них, лишь помотала головой, махнула рукой и вновь потребовала:

– Дверь! Дверь!

У Чан был ближе всех к выходу. Он нащупал ручку и закрыл дверь.

– Ах, присаживайтесь, давайте-давайте! – поторопила предсказательница.

По тому, как она подгоняла юношей, создавалось впечатление, что ей было невтерпеж взглянуть на будущих богов. Вот только гости ее рвения не разделяли: попав в столь прокуренное помещение, они только и думали, как бы быстрее покинуть комнату.

Все трое плюхнулись на мягкие подушки перед столом. В облике пожилой дамы не было ничего примечательного: черные, аккуратно уложенные волосы с парой седых ниточек, довольно старомодный макияж и устаревший фасон белого одеяния. Зато от нее невероятным образом разило алкоголем. Женщина улыбнулась, а когда заговорила – глаза юношей так и ударили ручьем слез.

– О-о-о-ох, мне сами Небеса благоволят. Три будущих бога с трех территорий! А внешне-то как вышли! Удача улыбается вам, вы только гляньте на себя, один краше другого. – Она склонилась над столом и принялась разглядывать их лица. – Ох, мужественный лик северян, стальной взгляд южан и складные черты восточных господ, хорошо-хорошо…

Она отстранилась и села на место, тем самым позволив гостям выдохнуть. Мэн Чао посмотрел на остальных так, что его невозможно было не понять. Глазами он пытался намекнуть: «Давайте уйдем…» Но не успели Ба Циншан и У Чан кивнуть в ответ, как на столе возникли резные дощечки для гадания.

– Каждый из вас должен отрезать маленькую прядку своих волос и положить в красный мешочек.

Предсказательница протянула морщинистую руку с мешочками, на которых было вышито: «Мэн Фэн», «У Чан» и «Ба Цыцзы»[94].

Мэн Чао уже хотел возмутиться на просьбу гадалки, но, украдкой глянув на тканевые мешочки, загоготал:

– Уважаемый Ба Циншан! Тебя в быту зовут Цыцзы? А-ха-ха, не думал, что такой гордый и сановитый господин Ба назовет своего наследника просто вторым сыном! Ба Цыцзы, что такого ты сделал своему отцу, что он дал тебе не имя, а прозвище?! А-ха-ха!

Ба Циншан поджал губы в попытке сдержать рев гордыни:

– Родился вторым сыном, что ж тут непонятного…

Улыбка Мэн Чао неловко сползла:

– Постой, но разве ты не единственный сын в главенствующем семействе Ба?

– Теперь уже да.

Между ними повисла неприятная тишина. У Чан повертел свой мешочек, на обороте которого помимо имени была вышита пестрая утка-мандаринка, и спросил:

– Зачем нам это делать? Довольно необычный способ расплаты. Думаю, пары серебряных монет за предсказание будет более чем достаточно…

Но стоило ему потянуться к поясу, чтобы достать мешочек с монетами, женщина его остановила. Она взяла У Чана за ладонь и мягко похлопала по ней второй рукой.

– Мои гадания бесценны, они не стоят смертных денег. Куда бы я ни пришла, мне всё дают бесплатно, поэтому Му Юйбао ни в чем не нуждается. А вот то, что останется после вас, когда вы вознесетесь, будет дорого стоить.

Женщина улыбнулась, не отводя свой пристальный взгляд от У Чана. Морщинистые губы