Жена на замену - Сашетта Котляр

в том, что я знаю, кто отравил Его Величество. Этот человек стал мне супругом, но не сумел стать им до конца. Помните, ведь прошлое покушение тоже было у нас дома!.. Наш брак недействителен, но я была рядом…

На миг ему представилось, что это и правда её собственные слова. Что Коринна решила, будто он ей только мешает, и от него нужно избавиться. В каком-то смысле Рэйнер заслужил даже это, но грудь пронзила острая боль, и у него вырвалось:

— Коринна, что ты такое несёшь!

Впрочем, Рэй быстро взял себя в руки. Так и задумано. Она должна была сказать что-то, после чего Стефан будет выглядеть кротким ягнёнком, а виноват в медленном угасании его отца окажется кто-то другой. И сам Рэй был, если подумать, идеальной кандидатурой. Лат Вистан не скрывал торжествующего взгляда, когда одёргивал его, и Рэйнер невольно представил, как вытянется дебелая морда проповедника, когда он поймёт, что на самом деле сотворил для себя сам. В этой картине было что-то успокаивающее.

Глава 21. Отступление 4. Оплеухи для самоуверенного герцога (7)

— Это мой супруг, Рэйнер фир Геллерхольц, лат Вистан. Я со скорбью в душе и в самой своей сути говорю это, но Рэй подговорил свою любовницу Анну, чтобы она травила Его Величество… — начала Кори, и герцог Геллерхольц поразился одновременно двум вещам. Во-первых, тому, как неестественно и не похоже на себя говорила его жена. А во-вторых, тому, что Стефан решил сбросить Анну с доски. Мелькнула недостойная мысль: это вполне логично, при условии, что он использовал все ресурсы даэ де ла Лайона, к тому же, отводит подозрения от него самого.

Куда проще поверить, что убийца — жена сына, чем в то, что заказчиком этого медленного убийства был он сам. Но больше всего Рэя поразила собственная реакция. Он должен был испытать горечь или разочарование. Или хотя бы не поверить. А он не чувствовал совершенно ничего. Не сомневался, что это правда, и ловил себя на мысли, что подозревал в ней способность к чему-то подобному. Когда это произошло? Когда первая любовь перетекла в настолько болезненно-горькое разочарование, от которого в душе не остаётся даже пепла? Он подумает об этом много после, а пока Рэйнер начал потихоньку пробираться к Коринне ближе.

Это нужно было делать не очень заметно, не привлекая лишнего внимания, что само по себе сложно, когда обвиняют в покушении на короля именно его. Но Рэй ловил себя на том, что ничуть не боится. Даже если его в самом деле отправят в темницу, главное, что это не затронет отца и Коринну. Железного Ястреба успели списать со счетов, когда тот «отошёл от дел», а Кори — свидетель, она не может быть одновременно обвиняемой по тому же самому делу. А уж Хьяр и вовсе далеко, брата интриги Стефана задеть не должны.

Рэй боялся бы, если бы ему не верил Никлас. Но пока на его стороне хотя бы один принц, и рискует он только собственной головой — всё остальное ерунда. Он аккуратно перебрался на освободившиеся места, потому что возмущенные соотечественники вскакивали со своих. Прислуживали сегодня практически исключительно те девушки, которых запугал младший принц, но на каждой был амулет легкой иллюзии, менявший черты лица. Они долго готовились, всё должно пройти нормально!

Когда прозвучали слова лата Вистана, ставшие приговором для Стефана и одновременно свидетельством его падения, Рэйнер был уже совсем рядом с Кори. Достаточно близко, чтобы увидеть путы, которыми с её телом связывалась демоническая магия. Теперь он знал, как правильно смотреть, и мог освободить Коринну.

— Единственный, кто всё это время был верен своему богу и своей присяге, это Его Высочество Стефан, ведь Его Высочество Никлас тоже запятнан связями с ящерицами. Мы должны с честью похоронить Его Величество, и… — самодовольно нёс чушь лат, пока Рэй шептал заклятия на древнедраконьем.

Он этого языка не знал, но ставил его произношение и мог читать не очень длинные тексты, подбирая перевод по словарям. Которых, конечно, сохранилось немного, но у Никласа они были. К счастью, для правильного построения чар его скудных знаний было достаточно. И к счастью, именно с Коринной ему не требовался тактильный контакт, достаточно лишь пробраться к ней на расстояние вытянутой руки. И стоя за её спиной Рэйнер мог потихоньку обрывать нити, не обращая внимания ни на что другое.

Кого бы ни подчинил Стефан, тварь была весьма сильна, и сопротивлялась, не желая отдавать столь вкусную жертву. По коже тёк пот, дыхание перехватывало, и Рэй чувствовал, как в висках нарастает боль. Это ощущение не походило ни на что из испытанного им ранее, как будто сотни маленьких иголочек одновременно вгрызались прямо в мозг. Из-под прикрытых век медленно вытекали капли крови, кровь текла и из носа тоже, но он продолжал нить за нитью обрывать демонические чары.

Глава 21. Отступление 4. Оплеухи для самоуверенного герцога (8)

Он слышал отдалённый шёпот демона, но если в первый раз, когда Рэйнер с этим столкнулся, тварь рассказывала о том, как им будет восхищаться Анна, то теперь напев тёмной мелодии был иным:

— Не нужно борьбы, смертный мальчик, я могу помочь тебе… только шепни, прекрати свои глупые игры, и она простит тебя. Она будет смотреть с тем же детским восторгом, который дарила просто так, когда попала в твой дом. Ты сам всё разрушил, мальчик. И у тебя не выйдет починить, она не простит… но я — лишь я — могу тебе помочь. Просто отойди в сторону, тебе даже ничего не нужно делать. Отходить в сторону ты умеешь лучше всего на свете…

Рэйнер изо всех сил старался не думать о словах демона вовсе, и сосредоточиться на нитях, но тварь, как и положено ей подобным, била в самые уязвимые места. Он действительно сам во всём виноват. И действительно почти наверняка не сможет это исправить. Только ради этого «почти» уже стоило пытаться. Он всмотрелся в нить, крепко зажмурившись. Магическое зрение не требовало зрения настоящего, а с закрытыми глазами отгородиться от ласкового ядовитого шёпота было почему-то легче.

Мгновения тянулись так медленно, что казались веками, и он уже почти задыхался от боли и был готов сдаться, когда последняя нить с резким звуком лопнула. И шёпот исчез, а с ним и невероятный груз, который Рэй всё это время чувствовал на своих плечах. Это давление оставалось незамеченным вовсе, но, когда оно исчезло — Рэйнер смог