Я тебя искал. Я тебя нашла - Наталья Литтера

полон неожиданностей.

Выглядел Ваня сегодня настоящим франтом, черные джинсы, приличный джемпер, а шейный платок он носит как настоящий лондонский денди.

– Из этого потенциально можно сделать рок, – «денди» привычным движением взлохматил чуб и стал сразу похож на себя.

– Бери в репертуар, я в тебя верю! – рассмеялся Илья. Засунул руку во внутренний карман пиджака и выудил оттуда коробочку. Каждому из Тобольцевых – по коробочке. – Держи. Малер – это на удачу.

Открыв коробочку и увидев в ней памятную юбилейную монету с профилем Малера, Иван расхохотался. А потом тоже полез в карман – только джинсовый. В его руках оказалась тонкая черная бархатная тряпочка.

– Хотел подарить попозже, но раз такое дело… это протирать достопочтенного Модеста Ильича.

Теперь пришла очередь Ильи рассмеяться. Они смотрели друг на друга и вспоминали тот памятный вечер, когда Илья обнаружил на рояле следы женских прелестей и лупил Ваньку нотами Малера. Кажется, это было давно. Но это было так здорово! Они стояли, смотрели друг на друга, хохотали и хлопали по плечам. А на них смотрела Майя Михайловна Королёва.

Стукнула дверь – и к их веселью присоединился Виктор Рудольфович.

– Майя Михайловна, мое почтение, – пророкотал профессор, образцовым галантным жестом целуя коллеге руку. – Рад, что вы пришли послушать. Как вам Кейдж?

– Пока вникаю, – с легкой улыбкой ответила мама. – Рада была бы обсудить, но в другой раз. У меня урок.

Майя Михайловна одарила сына поцелуем в щеку, пожала руку его другу, удостоилась еще одного поцелуя руки от профессора Самойленко и исчезла за дверью. Виктор Рудольфович обернулся к друзьям и с живейшим интересом уставился на молодых людей. А Ваня совершенно ошарашенно смотрел на Самойленко. Ах да. Илья как-то не собрался рассказать о том, что их педагоги – братья. Да не просто братья – близнецы. Пора это исправить и заодно представить товарища и наставника друг другу.

– Виктор Рудольфович, мой педагог. А это Иван, мой друг и большой ценитель Кейджа. А еще он учится у вашего брата, профессора Марка Рудольфовича Самойленко.

– Вот так совпадение! – изумился Виктор Рудольфович. – Вот так дела!

Ваня же продолжал ошалело смотреть на педагога, потом перевел взгляд на Илью, потом обратно. Потянул себя за чуб под протяжное «ой…», которое потонуло в дружном смехе. Спустя несколько секунд смеялись уже трое.

– А еще Ваня – тот самый эксперт, который считает, что мне надо было на второй тур конкурса Чайковского идти с Листом вместо Брамса, – добросердечно разбавил общее веселье Илья. Ваня его порыв не оценил. А профессор воодушевился. Взял Ваню за локоть своим излюбленным жестом и бодро спросил:

– Аргументируйте свою позицию, молодой человек, мне очень интересно.

Ваня бросил на Илью укоризненный взгляд. Илья достал из кармана футляр с очками и принялся дышать на стекла и протирать их новым подарком.

– Ну это… – Ваня поднял руку, чтобы снова взлохматить чуб, покосился на Самойленко – и опустил руку. – Брамса сыграть можно, а трансцендентные этюды без ошибок фиг сделаешь. Если бы он «Мазепу» исполнил, то точно был бы лидером сразу, с первого тура, – вздохнул и добавил, делая вялую попытку освободить свой локоть: – Ну, я так думаю.

У Виктора Рудольфовича загорелись спорщицким азартом глаза. Он еще одним излюбленным движением покрутил ус. Ваня, воспользовавшись тем, что ему вернули его локоть, тут же сунул руки поглубже в карманы джинсов.

– Это было слишком очевидное решение, – энергично произнес профессор. – Но! Возможно, правильное! Алягер ком алегер. Юноша пианист?

Этот вопрос Самойленко адресовал пространству между юношами. Ваня бросил на Илью беспомощный взгляд. Но… но удержаться было просто невозможно!

– Юноша контртенор, – невинно ответил за двоих Илья.

Виктор Рудольфович буквально булькнул от восторга. Профессор питал слабость к вокалистам. Ваня этот звук интерпретировал совершенно правильно и поспешил с ремаркой:

– Я не в голосе! – Ванька скорчил Илье страшную рожу и добавил, уже обернувшись к профессору: – И мне того… пора уже.

– Мне, к сожалению, тоже, – Виктор Рудольфович посмотрел на часы. – Забегайте к нам на репетиции, когда будете в голосе! – он энергично пожал Ване руку, коротко обнял Илью – и был таков.

– Знаешь, – Ванька наконец дал волю рукам и привел чуб в совершеннейший беспорядок. – А дай мне ноты.

– Зачем? – Илья перестал делать над собой усилия, и улыбка сама собой растянула губы.

– Затем! Ты меня Малером по заднице лупил, а я тебе – Кейджем в лоб!

– Кейджа нельзя в лоб, его надо играть вдумчиво, – Илья потянул Ивана за многострадальный локоть. – Пошли, пока еще кто-нибудь не явился. Приглашаю тебя в ресторан – для исцеления моральных травм контртенора.

– Ну может, хоть Шопеном по носу щелкнуть! – пробормотал Ванька, но и на его лице уже была улыбка.

* * *

Ресторан оказался ничего так. Впечатлял. Ваня поначалу оглядывался по сторонам, а потом все же принял невозмутимый вид. Мол, ничего удивительного. Удивительного и впрямь ничего не было, если не считать того факта, что до этого в ресторанах Ваня Тобольцев бывал от силы раза два-три, предпочитая кафе и фастфуд. У студента с финансами негусто, пусть этот студент порой и подрабатывает концертами. А тут… тихая музыка, официанты в униформе, все дела. В таком месте и пива-то не закажешь – принесут в хрустальном фужере. А умнику это место шло. Вписался идеально, будто родился здесь. И меню листает так уверенно. Наверное, каждый день ест этот… как его… Ваня нахмурил брови и прочитал: «Тартар из дикого лосося и краба с авокадо». И чуть ниже: «Карпаччо из олюторской сельди с брусникой». Во как!

Посмотрел на официанта и заказал греческий салат и свинину на ребрышках.

– Чего-то Танька опаздывает, – сказал, чтобы скрыть смущение.

Все-таки обстановка немного давила.

– Она присоединится, когда закончит все свои дела, – ответил Илья. – У нее на радио новый проект, я ей написал, где мы ужинаем.

– А-а-а… – протянул Иня с глубокомысленным видом.

Майя Михайловна тоже любит рестораны. Она тоже в них смотрится… да она везде смотрится так… Все, надо переключаться. О Майе Михайловне он будет думать позже – вся ночь впереди.

Официант принес салаты. Ваня не чувствовал особого голода, но был рад занять себя – хоть бы и салатом.

– Как твои январские гастроли? – начал он беседу.

Спросил, и самому стало смешно, насколько чопорно это прозвучало. Потом надо будет обязательно про погоду поинтересоваться. Это все ресторан с тихой музыкой и официантами в униформе. Хотя, сказать по правде, Ване действительно было интересно узнать о гастролях. Он, конечно, видел фотографии, и новости читал, и переписывался с сестрой и умником. Но переписка