Хлеб - Дмитрий Мамин-Сибиряк

– Дома Флегонт Васильевич? – спросил Галактион горничную.

Горничная посмотрела на него какими-то оторопелыми глазами и потом убежала. Галактион снял пальто и вошел в гостиную. Где-то захлопали двери и послышался сердитый шепот.

«Они, кажется, здесь с ума сошли?» – невольно подумал Галактион.

В этот момент открылась дверь хозяйского кабинета, и в дверях показался Голяшкин, одетый во фрак, белый галстук и белые перчатки. Он поманил гостя пальцем к себе.

– Ну, Галактион Михеич, ты нам всю обедню испортил, – шепотом заявил Голяшкин, запирая за собой дверь. – Ни раньше, ни после тебя принесло. Горничной-то прямо было наказано никого не принимать, а она увидала тебя и сбежала. Известно, дура.

– Куда это ты вырядился-то петухом галанским?

– Я-то? А мы на свадьбу.

Голяшкин зажал себе рот и изобразил ужас.

– Ох, продал проклятый язык! – виновато забормотал он, озираясь на запертую дверь. – Ведь сегодня твоего брата Симона женим… да.

– Симона?

– Его самого… В том роде выходит, что не невеста убегом выходит замуж, а жених. Совсем особенное дельце.

– Ничего не понимаю.

– И я тоже… Спроси Ечкина: он все оборудовал.

Теперь Галактион уже решительно ничего не понимал. Его выручил появившийся Замараев. Он еще в первый раз в жизни надел фрак и чувствовал себя, как молодая лошадь в хомуте.

– Накрыл ты нас, Галактион Михеич, – заговорил он, стараясь придать голосу шутливый тон. – Именно, как снег на голову. Мы-то таимся, а ты тут как тут.

После некоторого ломанья Замараев рассказал все подробности предстоящей свадьбы. Галактион выслушал и спросил только одно:

– А отец ничего не знает?

– Никто и ничего не знает. Ечкин обернул дело уж очень скоро. Симон-то на отчаянность пошел. Всего и свидетелей трое: мы с Голяшкиным да Полуянов. В том роде, как бывают свадьбы-самокрутки.

– Отчего же Симон мне ничего не сказал? Ведь не чужие.

– А уж об этом ты его спроси сам.

– Хорошо, я спрошу. Вместе с вами поеду на свадьбу. Вперед не обманывайте добрых людей.

– Чего же тут обманывать? Слава богу, Симон-то Михеич не двух лет по третьему. В своем уме паренек.

– Оно и похоже, что в своем.

– Да ведь и ты, Галактион Михеич, женился не по своей воле. Не все ли одно, ежели разобрать? А я так полагаю, что от своей судьбы человек не уйдет. Значит, уж Симону Михеичу выпала такая часть, а суженой конем не объедешь.

На этот разговор вышла Анна Харитоновна и начала уговаривать Колобова не ездить на свадьбу. Но эта политика суслонской писарихи имела как раз обратное действие. Галактион заявил решительно, что поедет.

– Ну, как знаете, Галактион Михеич, – обиделась Анна, – я, значит, вам же добра желаю. Прежде-то соседями живали, так оно тово…

Замараев едва успел придумать предупредительную меру, – он потихоньку послал Голяшкина вперед, а сам поехал вместе с Галактионом.

– Я вас на своей лошадке подвезу, Галактион Михеич.

– А Голяшкина загонщиком послал? Не бойся, будут рады.

– Мне-то что же? Не к чужому человеку едете, а я только так… вообще…

Предупрежденный Симой встретил брата спокойно, хотя и с затаенной готовностью дать отпор. Свадьба устраивалась в нагибинском доме, и все переполошились, когда узнали, что едет Галактион, особенно сама невеста, уже одевавшаяся к венцу. Это была типичная старая девица с землистым цветом лица и кислым выражением рта.

– Где Ечкин? – спрашивала она, бросая свои наряды.

Как на грех, Ечкин, вертевшийся все время на глазах, куда-то пропал. Старик Нагибин совершенно растерялся и спрятался со страха.

– Позовите сюда Галактиона Михеича, – решила невеста. – Я сама с ним поговорю. А главное – чтоб он не оставался с глазу на глаз с Симоном.

Посредником явился все тот же Голяшкин, точно он готов был вылезть из собственной кожи.

– Галактион Михеич, вас невеста зовет. Пожалуйте к ним в комнату. Они вам хотят словечко сказать… очень просили.

Так братья и не успели переговорить. Впрочем, взглянув на Симона, Галактион понял, что тут всякие разговоры излишни. Он опоздал. По дороге в комнату невесты он встретил скитского старца Анфима, – время проходило, минуя этого человека, и он оставался таким же черным, как в то время, когда венчал Галактиона. За ним в скит был послан нарочный гонец, и старик только что приехал.

Когда Галактион вошел в комнату, его встретила невеста и подала первая сухую и костлявую руку.

– Милости просим, Галактион Михеич, – заговорила она, подавляя невольное волнение. – Вы это очень хорошо сделали, что приехали к нам на свадьбу. Я даже не знала, что вы в городе.

– И я тоже случайно узнал про вашу свадьбу. Извините, я даже не знаю, как вас зовут.

– Натальей, а отца Осипом, – значит, вышла Наталья Осиповна.

Невеста говорила теперь уже совсем смело, овладев собой. Она сделала Голяшкину знак глазами, чтоб он убирался.

– Садитесь, – предложила она. – У нас все так скоро случилось, что даже не успели оповестить родных. Уж вы извините. Ведь и ваша свадьба тоже скороспелкой вышла. Это прежде тянули по полугоду, да и Симон Михеич очень уж торопил.

– Что же, я ничего не говорю. Вам жить с Симоном, вам и знать, как и что.

– О нас не беспокойтесь, – с улыбкой ответила невеста. – Проживем не хуже других. Счастье не от людей, а от бога. Может быть, вы против меня, так скажите вперед. Время еще не ушло.

– Я? Нет, я ничего не могу сказать. Конечно, оно как-то неловко, что Симон женится тайком, а впрочем, все равно.

– Он стыдится, что берет жену старше себя, – объяснила невеста без заминки.

Невеста понравилась Галактиону своим решительным характером. Именно такую жену и нужно бесхарактерному и податливому Симону. Эта будет держать его в руках.

Когда жених, а потом невеста уехали в моленную, явился Ечкин, весь сиявший румянцем и бриллиантами. Увидев шагавшего по пустой гостиной Галактиона, он радостно крикнул:

– Кого я вижу! Вот удружил, что сам догадался приехать! А я нарочно разыскивал тебя по всему городу.

– Не ври ты, пожалуйста, – оборвал его Галактион. – Ты это все устроил потихоньку. Не беспокойся, понимаю, что тебе нужно. Обрабатываешь этого старого дурня?

– Тсс… Ради бога, тише!.. Просто, не могу видеть мертвый капитал, а каждая девушка и молодой человек – именно мертвый капитал.

– Перестань морочить. Одно скажу: ловко. Да, очень ловко.

Пока происходило длинное раскольничье венчание, старик Нагибин заперся в своей собственной моленной и все время молился, откладывая земные поклоны. Он даже прослезился и все шептал: «Слава тебе, господи!»

Из свидетелей запоздал к обряду один Полуянов, но зато он вернулся из моленной первым. Его встретил на крыльце Нагибин, расцеловал и все повторял:

– Слава тебе, господи!

– Что же, дело правильное, Осип Григорьич. И в писании сказано: не хорошо жити единому.

Против общего ожидания скороспелый свадебный стол прошел очень оживленно. Невесту провожали совершенно неизвестные Галактиону раскольничьи девушки, вырядившиеся в старинные парчовые сарафаны, а одна даже была в кокошнике. Старец Анфим за столом попал между Полуяновым и Ечкиным и под столом несколько раз перекрестил «жида». Молодая держала себя очень свободно, просто и смотрела на мужа уже с чувством собственности. Приехавшая к свадебному столу Анна Харитоновна не могла надивиться: давно ли вот эта самая Наташа была такая тихая да застенчивая, а тут откуда прыть взялась. Мужчины скоро подвыпили, и поднялось свадебное галденье. Выпил и сам старик Нагибин. Пошатываясь, он обходил всех гостей, всех целовал и всем повторял одно я то же:

– Слава тебе, господи! Родимые мои, слава тебе, господи!

Ечкин сидел рядом с Галактионом и несколько раз толкал его локтем.

– Посмотри на Замараева и Голяшкина: эти два плута далеко пойдут, – шептал он.

– Не дальше тебя, Борис Яковлич.

Галактион все время молчал, находясь под впечатлением давешней сцены с Устенькой. Если б она увидала этот тир благочестивых разбойников! – ведь все разбойники, как одна масть, и невеста разбойница.

X

Свадьба Симона, как и свадьба Галактиона, закончилась крупным скандалом, хотя и в другом роде. Еще за свадебным столом Замараев несколько раз подталкивал Симона и шептал:

– Ты, смотри, не дай маху. Сейчас же требуй денег с тестя.

– Да неловко как-то, Флегонт Васильич. Как-нибудь потом.

– А ты не будь дураком. Эх, голова – малина! У добрых людей так делается: как ехать к венцу – пожалуйте, миленький тятенька, денежки из рук в руки, а то не поеду. Вот как по-настоящему-то. Сколько по уговору следовает получить?

– Никакого уговора не было. Ведь одна дочь.

Замараев вскипел и обругал молодого:

– Убил ты бобра, Симон… да. Ну, не дурак ли ты после этого, а? Да ведь тебя как бить надо, а?

Симон обиделся и обругал Замараева.

– Да ведь я тебе добра желаю, пень ты березовый! Вот ужо помянешь меня добрым словом.