Приёмная дочь Бабы Яги - Любовь Викторовна Фунина

её мыслях слова Змея. Это что же получается? Догадался княжич, для чего она, Злата, его ипостась сменить просила, и теперь подсказку ей дал, чтоб мысли в правильное русло шли?

Яга с подозрением взглянула на парня, увлечённо листавшего толстенный фолиант, но тот её взгляд проигнорировал, а быть может даже совсем и не заметил. Златослава снова нахмурилась, подумав, а вдруг эта «подсказка» и не подсказка вовсе. Вдруг, ничего нарочного в словах Руслана и не было, просто заинтересовался Змей книгой, а она себе напридумывала.

«Нет! – Ягуся даже головой тряхнула и тут уже её губы в улыбке расплылись. – Не бывает таких совпадений!» Просто хитрит Змей Лиходольский. Ой, хитрит! Вроде, как и Златку хочет в верном направлении подтолкнуть, и уж совсем откровенно тайну брата не раскрыть, а то, судя по услышанному вчера разговору, Зареслав двоюродного свого может и по шее приголубить, ежели тот его тайну выдаст. А тут вроде и не рассказал ничего лишнего, но и Яге подсказочку бросил.

Разулыбалась широко Баба Яга против воли почти что. Не хотелось ей, чтобы новый родственник понял, что она про подсказку его догадалась, только вот совладать с непокорными губами не могла. Более того, Злату так распирала радость, что сидеть на месте не было сил. Отчего-то осознание того, что учитель и её муж одно и то же лицо вызывало в Ёжке не шуточный восторг и отраду. Единственное, что не могла взять в толк Яга, по какой причине муж скрывает своё истинное лицо.

«Просто опасаюсь, что она разочарована будет, или испугается…», – вспомнились слова Зареслава из подслушанного, не далее как вчера, разговора.

Глупая какая-то причина! Чего ей его бояться, тем более в человеческом обличие? Вот в промежуточной ипостаси, это да, боязно немного. Когтищи громадные, клыки, чешуя, да глаза эти змеиные только простую деревенскую девку бы и в ужас привели, а девицу с волошбой знакомую таким сильно не напугаешь. Ну, а на счёт разочарования…. С чего ей разочароваться? Муж колдун-воитель – это же мечта любой девицы-красы, за таким, как за стеной каменной, как у богов за пазухой. Не чета изнеженным царевичам и боярским сынкам. Они статные, сильные, с воинским делом знакомые, колдовству великолепно обученные, да и цену жизни знают, от таких подлости ждать не надо.

Эх-хех, не договаривает что-то муженёк. Ох, не договаривает! Видно другая, какая причина для скрытности есть. Но ничего, доберёмся, докопаемся. Златослава решительно хлопнула ладошкой по шкатулке, под руку попавшейся, и резко замерла, услышав тихий перезвон.

–Это ещё, что за напасть? – пробормотала едва слышно Ягуся, оглядываясь по сторонам и пытаясь выискать источник звука.

–Это не напасть, – рассмеялся Руслан, откладывая очередной талмуд обратно на полку, – это Зарик тебе письмо прислал. Открывай шкатулочку и читай! Можно даже вслух, а то мне тоже любопытно.

–Иди ты лесом! – огрызнулась Баба Яга, поднимаясь из-за стола и решительно направившись в кухню, где и оставила шкатулку.

Девушка стремительно пересекла спальню, прошла через дверь и, не мешкая, направилась к столу у окна, где звенела серебряными колокольчиками мужнина шкатулка. Звон прекратился тотчас, как Яга подняла крышку и вынула обнаруженное внутри письмо, запечатанное золотистым воском с оттиском смутно знакомой печати. На печати красовался змей с нетопыриными крыльями, заключенный в круг из огненных языков. Внимательно изучив оттиск, Златка вспомнила, где видела подобную печать. Точно такая же, только с коронованным змеем и двойным кольцом пламени, была ей знакома, ещё с того времени, когда маленькая царевна любила копошиться в батюшкиной переписке. Кощей такого любопытства не поощрял, но и не запрещал любимой дочери рассматривать запечатанные воском конверты, чем Злата во всю и пользовалась.

Присев на край лавки, Ягуся осторожно распечатала письмо, настороженно поглядывая на дверь, ведущую в спальню. Помня слова Руслана о любопытстве, Ёжка боялась, что пытливый Змей прибежит интересоваться содержанием письма. Княжич никаких поползновений последовать за девушкой не делал, а судя по тихому шелесту страниц, продолжал копаться на ёжкиных книжных полках. Она перевела дух и расправила письмо на коленях, вперив жадный взор в короткое послание, написанное мелким, чуть округлым подчерком.

«Здравствуй, душа моя! – замирая сердцем, читала Златослава. – Прости, что не смог написать тебе сразу, но неотложные поручения завладели всем моим временем и помыслами! И сейчас, выгадав свободные мгновения, я, по правде говоря, не знаю с чего начать. Мать-Земля дала наказ познакомиться мне и тебе, да, только я о тебе знаю многое, а что о себе рассказать и не ведаю. Потому прошу, свет мой ясный, сама вопросы, тебя волнующие задавай, а я отвечать на них буду. И напиши непременно, что же случилось у вас в Избушке, после того, как мы с тобою расстались. Засим откланиваюсь!

Твой супруг, Зареслав.»

Дочитав и снова перечитав письмо, Баба Яга радостно улыбнулась. Попался, голубчик! Теперь можно с чистой совестью выведать у мужа всё, что ёжкину душу тревожит. Не отвертится он! Сам предложил вопросы задавать, вот она и задаст.

Свернув письмо и придавив его шкатулкой, Ягуся тихонечко проскользнула обратно в спальню и принялась собирать письменные принадлежности, стараясь не обращать внимания на насмешливо-снисходительный взгляд Руслана, который он, не стесняясь, ей демонстрировал. Писать ответ Зареславу вблизи его братца у Яги не было никакого желания. Чуяла, что шебутной княжич решится не только подсмотреть, что она пишет, но и поучаствовать в написании, ценными советами делясь. Потому-то и решила Ёжка, что писать будет на кухне, подальше от Змея.

Взяв чернильницу, песочницу и перья остро наточенные, да прихватив стопку листов, Златослава с независимым видом проследовала к кухонному столу. Положив на стол всё добытое, девушка задумалась, о чём сперва писать. Вопросы ли начать задавать Змею Лиходольскому или его просьбу удовлетворить, да описать всё, что случилось? Поразмыслив, решила она, что, наверное, лучше с рассказа о дне минувшем начать, а уж потом и вопросы задать можно.

Взяла Бабка Ёжка в руки перо, обмакнула кончик в открытую чернильницу и принялась неспешно излагать на бумаге всё, что случилось с нею после обряда. Это занятие так увлекло Ягу, что она, не заметив, исписала три листа и, было потянулась за четвёртым, была остановлена голосом домовушки.

–Хозяюшка, отобедать надобно, да деточку нашу покормить, – произнесла Марфа, осторожно тронув Златку за рукав.

–Что? – растерянно посмотрела на неё Ягуся. – Уже?

–Так за полдень уже минуло, – улыбнувшись, проговорила домовая и поспешила на стол накрывать.

Вздохнув, Злата нехотя собрала исписанные листы с уже высохшими чернилами, сверху положила чистые листики, песочницу и чернильницу вовсе на подоконник убрала и только после этого пошла к собственному письменному столу, возле которого всё так же увлеченно копался в книгах новый родич. Княжич на мгновение оторвал