НОВАЯ ЖИЗНЬ или обычный японский школьник - Виталий Хонихоев

нет — продолжаю я: — тут же все просто — баш на баш. Хотя мне не так уж и любопытно, что там у вас под трусиками, но принцип справедливости должен быть соблюден. Так сказать, принцип талиона — око за око, зуб за зуб, гениталии за гениталии. — задумываюсь, должен ли я был сказать по-другому. Например, по-библейски — «чресла за чресла».

— Вот как? — в глазах у Натсуми вспыхивает тот самый опасный свет, на который ни в коем случае нельзя переходить улицу. Она кидает взгляд на Мико, и я понимаю, что сейчас речь пойдет не обо мне. Я тут — всего лишь объект, не обладающей субъектностью, проще говоря, моей волей можно пренебречь. Почему? Да потому, что своей фразой Мико бросила вызов старшей группы, альфа-прайм, сознательно или нет, но вызов брошен.

— Я думаю, что Мико-чан готова пойти на такое — говорит Натсуми: — а мы с Кэзуки проследим, чтобы никто не жульничал. — Натсуми легко отделяет себя от Мико, дескать сама заявила, сама и расхлебывай.

— Но! — вскидывается было Мико, потом понимает, что наделала. Но и на попятную идти сейчас она не готова.

— Да запросто! — говорит она: — он просто блефует.

— Девушки, красавицы, вам не кажется, что мы сейчас здесь дурью занимаемся? — предпринимаю я попытку сгладить ситуацию: — вот что за глупости, ей-богу… предлагаю просто разойтись в стороны и забыть что такой разговор был в принципе…

— Вот! — торжествующе говорит Мико: — видите! Он струсил. Он блефует, а вы повелись…

— Никто не повелся — заявляет Кэзука: — никто не повелся. Мы с Натсуми тоже знали что он блефует.

— Ну ну… вы то решили, что я должна вперед пойти — упирает руки в боки Мико. Схватки между черно-белыми хищницами — дело обыденное, происходит на постоянной основе. Они всегда проверяют свое место в иерархии, силу вожака и собственную.

— Если бы Кента не испугался, я бы первая это сделала — говорит Натсуми: — не думай, что ты знаешь что-то о нем, чего не знаю я. Он бы никогда не решился на такое.

— Вот что — вздыхаю я: — если вы так ставите вопрос, то чего тянуть до трех часов дня? Давайте сейчас.

— Что?!

— А чего? Все ушли, двери можно и закрыть — пожимаю я плечами: — если вы хотите снимать на камеру, то и я вас сниму. Если без камер — значит без камер.

— Блефуешь — прямо-таки поет Мико: — ты испугаешься!

— Ни капли. — на самом деле я, конечно, блефую, потому что тут надо повышать ставки, иначе никак. Сразу здесь поставить вопрос ребром, сделать все неприемлемым и уже потом — предложить выход, который позволит всем сторонам сохранить лицо. А также сохранить в тайне все что произошло. У меня уже появился план.

— А давай! — сейчас первую скрипку ведет уже Мико, она перехватила инициативу и отдавать не собирается. Она реабилитируется в глазах подруг за то, что засмущалась и ретировалась на перемене, сейчас ей нужно набрать очки. Кроме того, она утверждает свою позицию относительно Натсуми, которая только что сама дала слабину. Потому она сейчас готова на отчаянные меры, как азартный игрок в казино.

— Конечно — киваю я: — тогда давайте установим правила.

— Правила?! Какие еще правила? Показывай свое… все!

— Как там — какие у меня будут гарантии, что ты выполнишь свои обязательства? — спрашиваю я.

— Я так сказала, значит сделаю!

— Ну нет. Так не пойдет. Ты так говоришь просто потому, что считаешь мое заявление блефом. А если я исполню свои обязательства, то ты скорее всего убежишь отсюда, да еще будешь всем говорить, что я тебя изнасиловать тут пытался. — говорю я.

— И что же ты предлагаешь? — хмурится Мико.

— Может вам еще договор составить? — улыбается Натсуми, но ее глаза — холодны. Хороший ход, Натсуми, предлагать такое. На такую реплику обычно инстинктивно отвечаешь отказом — «зачем нам договор!»

— Хорошая мысль, Натсуми-тян — говорю я: — вот только в классе остаются только те, кто готов пойти до конца. Те, кто собирается остаться и поглазеть — не должны присутствовать. Верно?

— Хм. — видно, что Натсуми охота возразить, но предложение логично — хочешь поглядеть, изволь продемонстрировать. Ситуация глупая, но здесь и сейчас уже давно речь не об демонстрации гениталий и прочем вуайеризме. Речь о власти, о том, кто первый сдаст назад. Черно-белые — адреналиновые маньячки, они не привыкли отступать в конфликтах, это беда и проблема современных девочек. Мальчики довольно быстро понимают, что если они будут переходить границы, то им просто по шее наваляют, а вот с девочками — сложнее. Они не участвуют в драках, а значит не понимают, насколько быстро вербальный конфликт может перейти в невербальное противостояние. Они живут в неприкосновенности, ограниченные только своим чувством меры. И сейчас им брошен вызов. Пройти мимо они просто не могут.

— Хорошо. — говорит Натсуми и я достаю лист бумаги. И пишу договор. О том, что все, что происходит здесь и сейчас (дата, время, место) — происходит по доброй воле, каждый из участников полностью сознает последствия и берет на себя ответственность за свои действия. Прописываю, что в рамках события, в котором участвуют все подписанты — вероятно полное или частичное обнажение перед друг другом. Ниже прописываю «и иные активности» — на всякий случай, мало ли что может произойти. Делаю по копии для каждого из нас. Протягиваю на подпись.

Девушки изучают документ. Мико довольно быстро заканчивает читать и решительно расписывается в своем экземпляре. Натсуми читает вдумчиво, явно взвешивая формулировки. Кэзука даже не читает. Мы обмениваемся экземплярами и подписываем каждый. Наконец у каждого из нас на руках по подписанной копии. У меня была легкая надежда, что прочитав документ кто-нибудь из них скажет «Что за глупость еще! Не буду я такую дичь подписывать!» и под предлогом того, что все это бред и идиотизм — уйдет. А за ней — и все остальные. И лицо сохранили и Кента-кун вроде как не поломался пополам как «тот-кто-много-говорит-но-не-выполняет». Балабол, одним словом. И не то, чтобы мне их мнение было хоть чуточку важно, но и я тоже удила закусил, решив немного «приземлить» стайку наших хищниц.

— Теперь по процедуре — говорю я: — будет справедливо,