Рубежи - Геннадий Иевлев

Проклятье! Откуда такие подробности? Это же ведь было триста лет назад, а мне не больше сорока. Может это зевсы неправильно определили мой возраст и мне триста сорок? Может на Дайне процессы старения идут гораздо медленнее, нежели на других планетах? Потому там и жили зенны. Потому и вся эта неразбериха и со мной и с моим грузовым кораблём. Тогда многое можно объяснить. Пытался осознать он загадку своего возраста. Но всё же, откуда я знаю такие подробности жизни Марка Дубровина? Такое впечатление, что я смотрел его глазами, ходил его ногами и делал всё это его руками. А может прежде я был хорошо знаком с ним и он рассказывал мне о своей службе в пространстве узла? Но как-то слишком уж подробно. А может мы служили на одном корабле в пространстве узла и жили в одной каюте? Что это за фрегат такой – «Эридан»? Я о таком у зевсов не слышал. Нужно обязательно поискать в глобальном информатории. А может она знает?

Торэн оглянулся на Ольгу – девушка полулежала на задних креслах, превращённых ею в спальную платформу, с закрытыми глазами. Её дыхание было редким и спокойным. Определённо, она спала. Он отвернулся и вновь углубился в размышления.

Всё же жаль, что осталось много провалов. Нет целостной картины. Интересно, есть что-либо о пространстве узла в глобальном информатории? Скорее всего есть, но нужны определённые права доступа. Как их можно получить? У адмирала они, определённо, есть. Да-а! Не сложились у нас отношения. Может быть Ольга имеет доступ к этой информации?

Торэн хотел оглянуться на неё, но передумал и высвободив своё поле, легонько коснулся девушки – её биополе уже не было спокойно, а представляло собой нечто, подобно всклокоченной грозовой туче, готовой разразиться сокрушительным электрическим разрядом.

Он оглянулся – Ольга сидела с широко раскрытыми глазами, глубоко и часто дыша, держась руками за живот. Ему показалось, что она совершенно не понимает, где находится и что происходит.

Торэн отвернулся и посадив глайдер на первую же подходящую площадку, вновь повернулся и вытянув руку, осторожно коснулся Ольги.

– Что с тобой? Что произошло?

– Он шевельнулся.

Сердце Торэна невольно вздрогнуло.

– Кто?

– Мой ребенок.

– Это хорошо или плохо?

– Я не знаю. Скорее хорошо. Врачи уже обеспокоены, что он не шевелится до сих пор. – Ольга покрутила головой. – Мне приснился страшный сон – меня хочет ударить в живот человек в темной маске. Я пытаюсь закричать ему, что у меня ребёнок, но голоса нет. Его нога стремительно приближается. Я проснулась. Мне в живот что-то тычется. Я в ужасе – неужели это всё наяву, а затем поняла – это он. – Из больших глаз Ольги выкатились две крупные слезы и скатились по лицу, оставив блестящие следы. – Где мы сейчас? – Она выпрямилась и закрутила головой, смотря по стёклам. – Скоро дом?

– Если судить по тому, что туда мы шли более трёх часов, то осталось около двух.

– Я больше не хочу спать. Я перейду к тебе.

Торэн вышел и помог Ольге перейти в соседнее с пилотским кресло. Она была, явно, в возбуждённом состоянии, так как постоянно нервно вздрагивала от его прикосновения.

Усадив девушку, Торэн опять занял кресло пилота и подняв глайдер и направив его по прерванному пути, бросил взгляд на Ольгу – она сидела откинувшись в кресле, уставившись в лобовое стекло, своими огромными глазами. Было видно, что она всё ещё встревожена.

– Я могу у тебя поинтересоваться по поводу некоторой информации? – Произнёс он, пытаясь отвлечь её.

– Можешь говорить проще – скажи мне…. – Ольга повернулась к нему и её губы вытянулись в улыбке. – И добавить – любимая. Если я, конечно, таковой являюсь для тебя.

– Я могу сказать лишь то, что ты стала мне не безразлична, чего я прежде никогда не испытывал ни к одной из женщин. Я не знаю, как называется это чувство. Оно даже мешает мне: отвлекает от работы; отнимает время, заставляя думать о тебе; вносит в моё информационное поле какую-то нестабильность. Порой у меня возникает какое-то навязчивое желание увидеть тебя.

– А мне, почему-то, тебя хочется видеть постоянно. – В голосе Ольги послышалась грусть. – Хочется, чтобы ты всё время был рядом. Как бы мне хотелось, чтобы это твое неизвестное чувство называлось любовью.

– А ты можешь описать чувство любви? Как оно трактуется у землян?

– Любовь не описывается научными трактатами. Её нельзя выразить ни в формулах, ни в таблицах, нельзя ни предвидеть, ни выразить ее величину. Любовь порождает единство мечтаний, когда любящий видит мир глазами другого; приносит радость проникновения в его заботы и принятия на свои плечи его бремени, которое никогда не кажется слишком тяжелым. Страсть становится тогда лишь одним из многих звеньев, связывающих двух людей, а нежность превращается в тот язык без слов, который начинается там, где прекращается обычный, будничный язык. Так любить можно лишь один раз.

– Но с такой любовью можно забыть обо всём и даже о себе.

– Такое бывает. – Ольга протяжно вздохнула.

– По-моему – это чересчур.

– И все же жизнь во Вселенной без любви не была бы полной. Любовь есть у всех цивилизаций. Уверена – есть она и у харранов. Как приятно услышать – любимая.

– Я готов называть тебя так, как ты хочешь. Если это любимая – то так я и буду тебя называть. – Торэн дернул плечами.

– Я рада – любимый. – Ольга провела рукой по волосам Торэна, заставив его дёрнуться, отчего глайдер вильнул, заставив Ольгу вздрогнуть и отдёрнуть руку.

– Скажи мне, любимая. – Торэн улыбнулся, наклоняя голову в сторону Ольги. – Ты слышала что-либо о фрегате Земли – «Эридан». К сожалению, я плохо знаю военные корабли землян. Насколько я понял, он участвовал в военных действиях цивилизации в пространстве узла.

– Если бы ты подольше побыл в зале Славы академии… – Ольга опустила руку, больше не став дотрагиваться до головы Торэна. – То, непременно, узнал бы, что на этом фрегате служил Марк Дубровин.

– Этой информации мне недостаточно… Любимая. – Торэн вновь улыбнулся. – Я хочу знать об «Эридане» всё: состав его экипажа; имя командира; его класс; системы вооружения, выполняемые задачи. Кстати, где он сейчас?

– Подробностей о нём я не знаю. Знаю, что он находился в пространстве узла до самой глобальной катастрофы и где он сейчас, никто не знает. Видимо там и сгорел. Скорее всего, вместе с ним сгорел и Марк Дубровин.

– Я этого не помню. – Торэн механически покрутил головой.

– Не поняла? – В голосе Ольги послышалось нескрываемое удивление. – Чего ты не помнишь?

– Ты прекрасно знаешь, любимая, в каком состоянии меня нашли. – Попытался уйти от ответа Торэн. – Порой у меня появляются какие-то непонятные воспоминания из моей прошлой жизни. Я стараюсь о них никому не рассказывать, чтобы не посчитали меня ненормальным.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});