Манипуляция сознанием - Сергей Кара-Мурза

Сегодня мало кто верит в объективность демократической прессы, купленной «олигархами», но ведь еще недавно наша интеллигенция искренне в это верила — вот что удивительно. Еще удивительнее то, что на Западе никто особенно и не скрывает, что СМИ служат интересам господствующей олигархии и ни на какую объективность не претендуют. Американский король прессы Г.Люс (основатель журналов «Тайм», «Лайф», «Форчун» и многих других) в своем обращении к сотрудникам журнала «Тайм» заявил (1972): «Мнимая журналистская объективность, то есть утверждение, что автор подает факты без какой-либо ценностной оценки, является современной выдумкой, не более чем обманом. Я это отвергаю и осуждаю. Мы говорим: „К дьяволу объективность“. Приятно послушать откровенного человека.

Отметим главные методические приемы, которые повышают эффективность прессы в манипуляции сознанием.

Фабрикация фактов (прямая ложь). И политики, и деятели современной прессы часто заявляют, что пресса не использует прямой лжи — это и дорого, и опасно. В разных вариантах повторяется такой афоризм: «Какой смысл лгать, если того же результата можно добиться, тщательно дозируя правду?». А.Моль пишет, что искажение реальности достигается чаще через процесс «кумуляции мелких отклонений, происходящих всегда в одном и том же направлении, чем решительных, бросающихся в глаза действий. „Honesty is the best policy“ — всегда гораздо выгоднее быть честным, если речь идет о фактах, чем их сознательно замалчивать». Подчеркивается также, что малые сдвиги, приводящие к «поляризации» потока сообщений, должны быть ниже порога семантической восприимчивости среднего получателя (то есть, в среднем должны не замечаться).

Более реалистично оценивают положение те специалисты, которые считают, что прямая ложь («фабрикация фактов») не применяется лишь в тех случаях, когда ее легко обнаружить. Л.Фразер в известном руководстве «Пропаганда» (1957) дает такую установку: «Не лги, если есть угроза разоблачения». А когда разоблачение затруднено недоступностью информации или обходится слишком дорого, пресса лжет без зазрения совести («в политике слово „правда“ означает любое утверждение, лживость которого не может быть доказана»). Особенно легко оказывается лгать, когда ложь опирается на заложенный в подсознание стереотип.

Со мной лично произошел такой случай. Летом 1991 г. я был в Испании, и у меня попросила интервью главная газета Арагона. Беседовал со мной редактор международного отдела, умный и приятный молодой человек Карлос Р. Интервью получилось на целый разворот, он был доволен и мы расстались друзьями. 19 августа в Москве произошел «путч», и уже назавтра мне позвонил Карлос и сказал, что немедленно вылетает в Москву и не могу ли я устроить ему встречи с авторитетными людьми. Я ему помог, и он смог побеседовать с видными деятелями «с обеих сторон баррикад». В частности, все они подтвердили ему, что в Москве не было ни одного случая насилия со стороны военных и что никто не отдавал им приказа о насильственных действиях. Карлос уехал, а в сентябре мне снова пришлось быть в Испании, и он с гордостью вручил мне целый номер, сделанный по материалам его поездки в Москву. Смотрю — вся первая страница заполнена красочной фотографией: Москва, танк, солдаты, группа людей, поддерживая под руки, ведет изуродованного человека, весь с ног до головы залит кровью. И надпись: «Опять кованый сапог советской военщины… и т.д.». Я спрашиваю в изумлении: «Карлос! Ты же сам был в Москве! Ты же знаешь, что ничего подобного не было!». Он посмотрел на меня с искренним недоумением: «Какая разница? Эта фотография дана во всех европейских газетах. Мы ее купили. Это же газета, а не научный журнал».

Постановщик телевизионных спектаклей в избирательной кампании Никсона в 1968 г. Р.Эйлис так объяснял, как организован вошедший тогда в практику «телетон» — передача, в которой кандидат в прямом эфире отвечает на вопросы, задаваемые по телефону: «Проходить все будет так. Вопросы принимаются телефонистками, затем курьеры бегут с ними к столу постановщика, а отсюда их доставят в сценарную комнату, где наши люди их изорвут и напишут свои. Затем они понесут их Баду Уилкинсону для художественного зачтения, а выступающий дает по заготовленной карточке ответ»148.

Основные методы фабрикации фактов были отработаны уже в ведомстве Геббельса. Они были во многом новаторскими и ставили в тупик западных специалистов. Так, фашисты ввели прием подстраховки ложных сообщений правдивыми, даже очень для них неприятными. В такой «упаковке» ложь проходила безотказно. Большое внимание уделялось провокациям с единственной целью снять «правдивый» пропагандистский фильм. Так, жителям оккупированного Краснодара было объявлено, что через город проведут колонну советских пленных и что им можно передать продукты. Собралось большое число жителей с корзинками, полными продуктов. Вместо пленных через толпу провезли машины с ранеными немецкими солдатами — и сняли фильм о «встрече».

Одно из важнейших правил манипуляции сознанием гласит, что успех зависит от того, насколько полно удалось изолировать адресата от постороннего влияния. Идеальной ситуацией для этого была бы тотальность воздействия — полное отсутствие альтернативных, неконтролируемых источников информации и мнения. Манипуляция несовместима с диалогом и общественными дебатами. Поэтому перестройка в СССР стала беспрецедентной по эффективности программой манипуляции — все средства массовой информации были в руках одного центра и подчинялись единой программе (тоталитарность контроля за прессой в годы перестройки была несравненно полнее, нежели в «годы застоя»).

Сложность выполнения этого правила прежде всего в том, чтобы создать у адресата иллюзию независимости, иллюзию плюрализма каналов информации. Для этого создается видимость многообразия СМИ по типу организаций, политической окраске, жанрам и стилям — при условии, что реально вся эта система подчиняется единым главным установкам. Идеальный случай — когда удается создать (точнее, допустить создание) радикальных оппозиционных источников информации, которые, однако, ограничивают свою информационную борьбу с режимом вопросами, которые не затрагивают сути главных программ манипуляции. А по остальным проблемам оппозиции разрешается извергать самую непотребную хулу на власть.

Если по ходу воздействия изоляция адресата нарушается (например, появляется неожиданный неконтролируемый источник информации), то чаще всего операция по манипуляции свертывается, поскольку утрата иллюзии независимости резко усиливает психологическую защиту аудитории. Лучше смириться с потерей затраченных на неудачную попытку средств, нежели усиливать жертву — дороже обойдется при следующих попытках.

Любопытный случай разбирает Н.Хомский. В 80-е годы в США велась интенсивная кампания по обвинению СССР в расстановке противопехотных мин в Афганистане (Н.Хомский приводит перечень заголовков статей в крупнейших газетах и официальные заявления США). Выводя войска из Афганистана, советское командование передало правительству Наджибуллы карты минных полей, а Наджибулла предоставил их во все районы страны, включая те, что были под властью его противников. В связи с этим некоторые американские политики призывали умерить пыл газетной кампании, поскольку позиция СССР и Наджибуллы «могла дать им преимущества в пропаганде». Никаких преимуществ не дала, поскольку ни одна газета об этом не сообщила (по-моему, даже в СССР). Кампания была свернута по другой причине. В 1989 г. группа добровольцев, морских пехотинцев США, которых заела совесть, поехала во Вьетнам помочь снять мины, которые они сами ставили 20 лет назад. Вернувшись, они сделали резкое заявление о том, что до сих пор во Вьетнаме гибнет от мин много людей, а США отказываются предоставить карты минных полей. Через четырнадцать лет после окончания войны! Это — пример неожиданного сообщения, после которого надо без комментариев прекращать акцию.

Отбор событий реальности для сообщений. Пожалуй, главное условие эффективного программирования мышления — контроль над «информационным рационом» человека. Ясно, что в классовом обществе господствующий класс включает в себя прямых владельцев большей части СМИ и осуществляет экономический контроль над остатком. Для правдоподобия наличия свободы слова оставляется небольшой сектор рынка для оппозиционной печати, которую обычно удается зажать в узкие рамки. Как уже было сказано, ей разрешается ругаться последними словами, но не выстраивать целостное, когерентное представление о реальности. Авторы, которые занимаются такой работой, почему-то быстро перестают публиковаться.

Хорошо построенной системой СМИ является такая, что при изобилии изданий и передач, разнообразии «позиций» и стилей она создает и использует одни и те же стереотипы и внушает один и тот же набор главных желаний. Различие взглядов конструируется — разрешается быть и буржуазным консерватором, и анархистом, но при условии, что структура мышления у них одинакова. Разрешается даже по выбору быть сторонником Лужкова или сторонником Березовского, но это уже «свобода без берегов», она возможна только в условиях российского «беспредела».