Ледовые пираты - Гузманн Дирк

В этот момент со стороны причала послышался знакомый гомон. По скрипящему и качающемуся на волнах причалу к кораблю приближалась целая стайка детей. Через несколько мгновений они уже были на борту, снова показав, кто на «Висундуре» главный.

— Да что им здесь, медом намазано? — Уже и у Яа иссяк запас терпения.

Как и при первом своем визите, ребятишки не особо обращали внимание на взрослых. Они прыгали по палубе, балансировали на планшире и пытались вскарабкаться на новую мачту. Даже на громкие запреты арабов они не обращали внимания.

Один из детей подбежал к Яа и начал карабкаться на него, как на гору. Нубиец схватил мальчика за руки и попытался объяснить, что ему и его товарищам лучше покинуть корабль.

— Здесь вы в опасности. Ты понял? — настойчиво, чуть ли не по слогам несколько раз повторил Яа. Однако мальчик или не понимал его, или же просто не хотел понимать.

Стража тоже вынуждена была бороться против незваных гостей. Как только первые детские руки ухватились за копья и кафтаны, арабы сразу же стряхнули их с себя. Один мальчик упал и сильно ударился о палубу. Встав, он только потряс своей коротко стриженной головой, потер локти и сразу же принялся искать в матросских сундучках пищу — просто из любопытства. А особо настойчивая девочка не дала так легко отделаться от себя: вцепившись в древко копья, она потянула его к себе так, словно обнаружила пирог с медом. Все старания обладателя копья избавиться от своей мучительницы были напрасными. В конце концов человек не нашел ничего лучшего, как оттолкнуть ребенка, да еще с помощью своего оружия: древком своего копья он как-то неуклюже ударил свою маленькую противницу в грудь. Малышка упала на палубу и, обхватив себя руками, стала кричать так громко, насколько ей позволяли легкие.

— Нет! — крикнул Яа. Но Ингвара уже было не остановить. Забежав на корму, он метал из глаз искры на араба. Затем, опустившись на колени перед раненым ребенком, развел в стороны руки девочки и осторожно ощупал ее грудную клетку.

— Твои новые друзья сражаются против детей! — бросил он на Бонуса взгляд, исполненный ненависти. — Таким, как ты, как раз место среди них.

Подняв ребенка на руки, Ингвар хотел вынести девочку с корабля, но получил такой тычок в спину, что зашатался.

Ингвар резко обернулся. Один из арабов угрожал ему копьем, что-то выкрикивая. По жестам стражника было понятно, что Ингвару запрещалось покидать «Висундур».

Тогда сын Альрика осторожно положил девочку на палубу, где та, подтянув ноги к груди, отвернулась к бортовой стенке, и пошел на араба с голыми руками. Он шел до тех пор, пока копье стражника не уперлось ему в живот. Какое-то мгновение норманн и араб молча стояли друг напротив друга.

— Ну, подойди же еще на один шаг ближе, норманн, — подзадорил Бонус голосом, преисполненным насмешки. — И мы посмотрим, действительно ли ты храбрее меня.

Прежде чем Ингвар смог что-то ответить, дети начали кричать. Своими маленькими ручонками они указывали на север. И все, кто был на борту, повернулись в ту же сторону.

Раздались взволнованные крики арабов.

— Башня падает! — воскликнул Дариос.

Один Ингвар не поддался искушению обратить свой взор, куда и все. А вот его противник как раз повернул голову в направлении маяка и сощурился от солнца. Мгновенный импульс заставил Ингвара схватиться за копье и сдвинуть его в сторону. Он проскочил мимо оружия и оттолкнул копьеносца. Остальные стражники отреагировали слишком поздно — когда экипаж «Висундура» штурмовал корму своего корабля, некоторые из арабов все еще, как завороженные, смотрели на маяк.

В борьбе один на один с бывшими гвардейцами византийского императора их копья были бесполезны, тем не менее копьеносцы крепко держались за свои древка, пытаясь оттолкнуть от себя моряков. Когда Магнус нанес одному из стражников удар в живот, тот свалился, как мешок. Эта маленькая победа, казалось, стала сигналом, которого ожидали дети. Оставив паруса, мачту и сундучки моряков, они ринулись на корму и мгновенно повисли на руках, ногах и одежде арабов.

Борьба завершилась быстрее, чем можно было ожидать. Девять стражников лежали на палубе, лишь одному удалось сбежать в последний момент.

— А где же наш Бонус? — оглянулся Ингвар. Его губы распухли, из уголков рта стекала кровь.

— Вон он бежит, — указал Яа на венета в черно-серебристой одежде, показавшегося между двумя кораблями.

— Да пусть бежит! — бросил Магнус. — Мы отвоевали для себя какое-то время, теперь нам нужно его грамотно использовать.

Ингвар кивнул и стер кровь со своих губ:

— Поднять парус! Сейчас посмотрим, годится ли крест христиан на что-то большее, чем просто быть украшением храма.

— А как же Альрик? — встревожился Магнус, вместе с другими прижимавший арабов к борту, откуда остальные сбрасывали их в воду. На заливистый смех детей арабы, проигравшие схватку, отвечали проклятиями.

— Альрик, — сказал Ингвар с кривой улыбкой, — сожжет мне волосы на голове, если я буду ждать его тут еще дольше. Поднимайте якорь!

От бесконечного ожидания на лбу Гассана выступили морщины. Уже четыре дня его дау качался на волнах на входе в порт Александрии. Наконец скука заставила расслабиться его людей, и они, вместо того чтобы смазывать жиром тетиву своих луков и защищать перья стрел от соленого воздуха, шастались по палубе, устраивали драки или играли в кости. Треск бараньих костей, служивших им кубиками, стал серьезным испытанием терпения Гассана. Долго они здесь не выдержат, понимал он. Когда же наместник, наконец, отдаст приказ сменить стражу?

Там, на берегу, на расстоянии ближе полета стрелы, стоит дворец. Наверное, Абдулла как раз наслаждается в своем знаменитом саду, небось, наполненном девочками и мальчиками для удовольствия так же, как и бассейн — вином (последнее Гассану было известно из надежного источника). Морщины на лбу капитана стали резче. Ну почему бог обрек его на то, чтобы быть помощником такого сумасброда?

Вдруг откуда-то с Фароса донесся крик. Подумав, что услышал крик какой-то редкой птицы, капитан повернул голову в направлении маяка и увидел, как какая-то фигура падает с верхушки башни вниз. И вскоре после этого еще один несчастный последовал вслед за первым. Гассан окаменел.

Он, конечно, слышал о самоубийствах, однако, поскольку Коран, так же, как и вера христиан, запрещал суицид, такое случалось крайне редко. А так, чтобы сразу двое людей друг за другом прыгнули навстречу смерти, к тому же на виду у всех, это уже было из ряда вон! Что там могло происходить?

— Приближается корабль! — крикнул кто-то из его людей. И действительно, со стороны бухты к ним направлялось диковинное судно, нос которого был украшен головой чудовища с крыльями. Это был именно тот корабль, который нельзя выпускать из бухты ни в коем случае, — приказ наместника. Гассану предписывалось обрушить на чужака, сделавшего попытку вырваться из гавани, град стрел.

Голова дракона как раз огибала язык суши, находившийся прямо на выходе из гавани. Пасть чудовища была широко разинута. Гассан отдал своим людям приказ натянуть луки.

— Поднимайся наверх, Альрик! — голос Кахины доносился с крыши башни и звучал в ушах Альрика так соблазнительно, словно призывные песни морских духов. Высоко в небе над ним склонился заботливый лик, рядом с лицом королевы пустыни появилось еще несколько лиц — тех амазигов, которых они с ней только что спасли. Там, наверху, они пока что в безопасности.

Альрик потер затылок, который все еще болел после схватки с врагом. Сейчас, возможно с некоторыми усилиями, он доберется до верхушки башни. Для этого на полуразрушенных лесах имелось еще достаточно досок и канатов.

Затем он взглянул вниз. Под ним через гавань стремительно скользил «Висундур». И снова послышался голос Ингвара, громко отдающего приказы, чтобы было слышно на всей палубе. Его сын решил сбежать из Александрии на корабле…

Обратить ли внимание Ингвара на себя, сейчас, пока еще не поздно? Не стоит, решил кендтманн: если корабль без него покидает Александрию, значит, для этого была причина. Он бы никогда не задержал свою команду, зная, что тем самым подвергает ее опасности. Он присоединится к ним позже, уж он-то, штурман, как-нибудь найдет кильватер своего «Висундура».