Ничья - Александра Лимова

изменяющем своей девушке, когда позвонил той и пытался Тёмино блядство прикрыть.

Да невозможно же… Не может такого быть. А вот она, схожая со мной внешне, да и не только внешне, ибо никаких скандалов и бабских истерик не закатила, просто молча уходила, реальна.

— Подожди, — неожиданно глухо произнесла я. — Меня. Тут рядом неплохой бар, я только сниму с себя это.

Небольшую тесную двухэтажную средней руки забегаловку спасал только панорамный вид. В общих чертах обрисовав срок встречи и оговоренный тип взаимоотношений девушке Мара, сидя напротив нее, тактично смотрела в окно, когда она, отпив сока расплакалась во второй раз за свой рассказ.

Мы не очень похожи, как оказалось, она намного мягче. Деликатная, вежливая, совершенно не злобная, с нулевым уровнем агрессии по отношению к миру. К Мару. О себе Таня рассказала вскользь, но то что, она имеет прямые родственные связи с одним чинуш в Новосибе, было очевидным.

Встречаются с Маром фактически со второго курса. Год назад стали жить вместе. В конце мая начались постоянные ссоры, решили взять перерыв в отношениях на лето. Таня не упомянула, чья именно это была инициатива, но, судя по задержке дыхания и краткой паузе, когда она говорила про это, не сложно было догадаться, кому именно пришла в голову эта мысль. Она на лето в Новосиб к родителям, он сюда к друзьям и по бизнесу, который планирует развернуть вместе с другом после финиша учебы. И начались странности. С июля все вроде бы шло к тому, что Мар хотел возобновить отношения, она к томму моменту гостила у родственников в Москве, а он приезжал по воскресеньям в столицу, они виделись. Она не сказала, что они спали, но сказала, что Мар вроде бы снова был не против того, чтобы возобновить все. А потом внезапно он снова стал отчужден и отдалился.

Сопоставляла ее рассказ и по всему выходило, что он ее морозил в зависимости от наших с ним отношений. А потом пошли горки — там, где я его держала на расстоянии вытянутой руки, он держал Таню у ноги, а там где все у нас шло прекрасно, Тане сухо сообщали о том, что все же нужно расставаться. Вначале отношений спал со мной по будням, с ней по выходным. По воскресеньям. В субботу работал, а ее трахал в воскресенье перед возвращением. Таня, очевидно, не знает, что он приезжает в пятницу или субботу, ей о местонахождении сообщают, когда на нее есть время. Она приехала сюда, чтобы окончательно выяснить все, перед тем, как остаток лета проведет с семьей в Новосибе.

И все вроде бы складно и ладно, но мой скептицизм внутри все нарастал. Это был не разряд бабского неверия, что долго водили за нос. Разглядывая Таню, отпивающую кофе, глядя в окно и украдкой снова вытирающую слезы, супротив фактам и сложившимся пазлам, меня не покидало ощущение иррациональности. В том, что Мар любит меня у меня сомнений не было, в том, что все рассказанное Таней имело место быть, тоже. Я не дура, я знаю, что вешать мужику нимб над головой глупо, все способны на все. Только вот здесь что-то было неправильное, несмотря на органичность сложившейся картинки…

Я только вознамерилась аккуратно прощупать Таню, но мне пришла смс от Мара с неожиданным: «ты где?».

Ответив, что со знакомой в баре, сдержала усмешку, когда в следующем смс он потребовал название забегаловки. Получив ответ, проигнорировал мой вопрос для чего он интересуется. Кажется, сейчас случится нечто весьма занимательное. Он и Тёма в Мск, значит, приедет кто-то из друзей. Вопрос для чего и как они отреагируют друг на друга. Если Таня и Мар вместе со второго курса, она явно знает их, а они ее.

— Тань, сейчас мой брат подъедет, ты не против? Он с вещами помочь пообещал.

— Конечно, — кивнула она, бросив взгляд на часы. — У меня скоро вылет, я, наверное, пойду.

С трудом уговорила ее на еще один кофе. Сегодня определенно был мой день. Заметив за ее плечом знакомую фигуру, почти сразу нашедшую нас взглядом и направившуюся к нам, кивнула на него, уже подошедшего к столу:

— Тань, это Марк.

Она оглянулась. Не узнала. Неудивительно, Мар на фотографиях и Мар в жизни не то чтобы два разных человека, но разница есть, если с ним не знаком. Он, сухо кивнув ей, снимая капюшон худи и, не отпуская меня немного прищуренным взглядом, Таню, разумеется, тоже не узнал.

Потому что и не знал никогда.

Мар, в упор глядящий на меня, засунув руки в передние карманы джинс, ровно спросил:

— Мы можем поговорить?

— Тань, извини… — с сожалением произнесла я, с улыбкой глядя на засобиравшуюся Таню, которая, скорее всего, и не Таня вовсе. Она хотела расплатиться за кофе, но я ее опередила, — оплачу, не переживай. Передай работодателю привет.

Она, уже вставшая из-за стола, на краткий миг застыла и вперила в меня пристальный взгляд, мигом утратив маску нежной и хрупкой девушки. Рефлекторно посмотрела на Мара, садящегося на ее место напротив меня, не обращающего на нее никакого внимания и в больших голубых глазах на секунду злость вперемешку с досадой из-за осознания своего провала. Да, они не ждали его сегодня, сейчас. Она видела его только по фотографиям, если Рэм вообще потрудился их показать. Хотя… судя по спектаклю, уровень подхода серьезный. Но приглушенное освещение бара, его неожиданное появление и в таком виде, а я назвала его братом и представила его другим именем, все это в комплексе сыграли плохую шутку с не очень профессиональной актрисой. Хотя, может, и неплохая актриса, только мой внутренний Станиславский и детектив Коломбо посильнее будут.

Она только посмотрела на меня, явно собираясь хоть как-нибудь вытянуть ситуацию, но я отрицательно повела головой, предупреждающе глядя ей в глаза. Внутри нет ярости и злости, только мрачная готовность и неистовое неосмотрительное желание сломать сначала марионетку, готовую за деньги на что угодно, а потом разобраться с той тварью, которая снова начала плести свои паучьи сети… Неужели не понимает, совсем не понимает, чем для него это может обернуться? Неужели тогда, сидя в машине, когда побледнел от нескольких моих слов, до него так и не дошло, что я его знаю. Неужели не понимает, что при факте его любви, пусть больной, и факте того, что я его не люблю, у меня арсенал оружия побольше, а желание им воспользоваться непреодолимое. Неужели не доходит,