Пресс-папье - Стивен Фрай

БРУКШОУ поворачивается к залу.

Думаю, мне следует описать тем из собравшихся здесь сегодня леди и джентльменов, которые не знакомы со школой Чартэм-Парк, точную природу подсчета очков. Что она собой представляет? Как работает? Эффективна ли? Глубокими корнями своими эта система уходит в сам дух Этики Чартэма, в методику насаждения нравственных принципов, которая была не состряпана некими теоретиками образовательной политики из Лондонской школы экономики или бездумно извлечена из какого-нибудь схоластического трактата, но стала результатом многолетнего изучения среднего английского мальчика. По самой сути своей средний английский мальчик есть существо открытое, великодушное и пластичное. Если вы будете достаточно умело формовать этот материал, то создадите мужчину, который станет служить своим друзьям, стране и Богу точно так же, как всегда служили им англичане, – честно, достойно, уважительно и доверительно. Как же мы здесь, в Чартэме, реализуем потенциал бесформенного, но пластичного материала, который к нам поступает? Ну-с, Чартэмский метод, что вовсе не удивительно, основывается на вековечном принципе вознаграждения и наказания. Качества, наблюдаемые вами в чартэмских мальчиках, которые, покинув нас, образуют основной состав учеников наилучших школ королевства, создаются в них с помощью трех основных побудительных и… м-м… отбудительных стимулов, из коих и состоит становой хребет Чартэмской системы.

БРУКШОУ отходит к доске и начинает изображать на ней то, что показано на рис. 1.

рис. 1.

Во-первых, мы имеем Отличие.

Проводит вертикальную черту, разделяя доску на две равные части. В левом столбце ставит галочку, а в правом крестик. Рядом с галочкой появляется «О Отличие».

Затем имеется Отсутствие Отличия.

Пишет рядом с крестиком «ОО Отсутствие Отличия».

Отличие стоит пять очков, Отсутствие Отличия – минус пять. (Пишет «= 5» и «= –5».) Отличие присуждается за какой-нибудь полезный поступок, хорошую домашнюю работу или впечатляющее выступление в спортивном матче. Отсутствие Отличия – за антиобщественный поступок, плохую домашнюю работу или никудышное выступление в спортивном матче. Ученик, получивший три Отсутствия Отличия за один день, лишается сладкого до конца недели.

В правой колонке БРУКШОУ пишет: «3 ОО = на неделю без сладостей. Буква «д» выглядит у него довольно двусмысленно – ее легко перепутать с «б».

Более высокой обменной единицей является Плюс. Он стоит десять очков (пишет в левом столбце [см. рис. 1]: «+ Плюс = 10») или, в случае Минуса, минус десять очков. Плюс присуждается за превосходное поведение, превосходную учебу и превосходные спортивные достижения. Три Плюса в день дают право получить в «День сладкого» на десять пенсов дополнительных сластей. Должен добавить, что для «Выдр» таким днем является понедельник, для «Нутрий» – среда, для «Зимородков» – четверг, а для «Ловцов угрей» – пятница. (Пишет, опять-таки с двусмысленной д: «3+ = бесплатная сладость.) А вот три Минуса автоматически обеспечивают либо добровольную отсидку в школе после уроков, либо лишение сладостей до конца триместра. Решение принимает сам ученик. Добровольная отсидка или никаких сладостей. (Пишет: «3– = ДО или никаких сладостей.) И наконец, высшая из наград – Звезда. Звезда присуждается ученику только за работу, выполненную с особым блеском, за доблесть и инициативу, каких в его годы от мальчика ждать не приходится, или за совершенно выдающиеся спортивные достижения. Звезда оценивается в двадцать пять очков и в пять фунтов, выдаваемых для покупки сладостей в магазине. (Пишет: «* Звезда = 25 + 5 фунтов на сладости.) Противоположность Звезды, Черная дыра, встречается редко. Стоит она минус двадцать пять очков и присуждается лишь за грубые нарушения школьных правил – такие, как вооруженное ограбление, акт геноцида и мастурбация. Она влечет за собой немедленную порку, кроме того, виновный до конца триместра питается кухонными объедками и каждое утро ритуально с позором изгоняется директором школы с общей линейки. (Пишет: «• Черная дыра = –25 Виновный получает порку, питается объедками и ритуально изголяется ДШ».) Таков порядок присуждения очков и метод их использования. Члены педагогического персонала, присуждающие эти отличия, заносят соответствующие сведения в «Домашний журнал», а директор школы раз в две недели лично подсчитывает очки каждого ученика и – суммарные – каждого «дома». Если выявляется ученик, у которого вообще нет никаких очков, его также лишают сладостей. Такой ученик далек от цели Чартэма – от стремления воспитывать мальчиков скучных и никогда не впадающих в крайности. (Пишет: «Нет очков – нет сладостей».) «Дом», который набирает к концу триместра наибольшее количество очков, получает звание «Заводилы» и возможность совершить поход – как правило, в кино или на берег моря. Мальчики из проигравшего «дома» занимаются чисткой школьного плавательного бассейна, что дает им образцовую возможность поразмыслить о своих недостатках, внося одновременно полезный вклад в общественную жизнь школы. Кроме того, их не допускают на просмотр кинокартины – чаще всего это волнующий фильм под названием «Пушки острова Наварон», – которую в конце каждого триместра показывают ученикам школы. Наша система справедлива, психологически обоснована и проста в применении. Если кто-то из вас захочет ввести ее в своей школе или колледже, в офисе, на фабрике либо в семье, я буду лишь рад обсудить ее с вами по окончании спектакля. Благодарю за внимание.

БРУКШОУ стирает все написанное с доски.

Что и возвращает меня к нашей теме, Доминик. Вчера вечером я занимался подсчетом очков и натолкнулся на весьма удивительное, наводящее на разнообразные мысли открытие.

ДОМИНИК. Какое же?

БРУКШОУ. Я говорю об очках, набранных за две недели Картрайтом.

ДОМИНИК. А. Угу.

БРУКШОУ. Дело в том, что благодаря ему «Зимородки» безусловно станут в этом триместре «Заводилами».

ДОМИНИК. Мальчик показал неплохие результаты, не правда ли?

БРУКШОУ. За две недели, Кларк, он ухитрился набрать восемьсот Отличий, семьдесят Плюсов и двадцать четыре Звезды! Он побил рекорд школы, живого места на нем не оставил.

ДОМИНИК. Ага.

БРУКШОУ. И за вычетом двух Отличий, все эти награды присуждены и подписаны вами, Доминик. В результате «Зимородки» набрали 5266 очков, мой мальчик. Больше, чем «Нутрии» и «Угри» вместе взятые. Ну? И что вы можете сказать в свое оправдание?

ДОМИНИК. Послушайте, Брукшоу, надеюсь, вы не полагаете, что я мошенничал с записями ради того, чтобы «Зимородки» получили кубок «Заводил», потому что, уверяю вас…

БРУКШОУ (усмехается). Боже милостивый, Кларк, я вовсе так не полагаю.

ДОМИНИК. О. Ну тогда ладно.

БРУКШОУ. Нет, мои обвинения гораздо серьезнее.

ДОМИНИК. О.

БРУКШОУ. Вот именно. Видите ли, поначалу я заподозрил, что это Картрайт подделал вашу подпись в «Домашнем журнале» против его фамилии. И решил поговорить с ним. Он очень милый паренек, этот Картрайт, открытое, чистое лицо, хорошие зубы. Я сразу поверил ему. Я состою в учителях достаточно долго, чтобы научиться понимать, достоин мальчик доверия или не достоин, и вскоре убедился, что он о своих колоссальных очках и знать ничего не знает. Тогда я решил копнуть глубже. Коротко говоря, я спросил у него, чем, по собственному его мнению, он заслужил столько Звезд и Плюсов. И тут, Доминик, мальчик самодовольно ухмыльнулся. Я не преувеличиваю, он действительно ухмыльнулся, причем самодовольно!

ДОМИНИК. Послушайте, я не…

БРУКШОУ. И то, что он мне поведал, оказалось самой поразительной и шокирующей историей, какую я слышал за тридцать лет учительства. За тридцать лет, которые, как я полагал, сделали меня невосприимчивым к…

ДОМИНИК. Ну и что же он вам поведал?

БРУКШОУ. А вот что, мистер Кларк. Со слезами, навернувшимися на его большие, удивительно синие глаза, он признался мне во всем.

ДОМИНИК. О.

БРУКШОУ. То-то что «О»!

ДОМИНИК. Во всем?

БРУКШОУ. Во всем.

ДОМИНИК. О господи. Э-э, а в чем, собственно, это все состояло?

БРУКШОУ. В том, что на протяжении двух триместров вы в поздние ночные часы давали ему в вашем жилище дополнительные уроки латыни и что во время этих уроков вы совершали над мальчиком плотское насилие, да еще и способами слишком гнусными и разнообразными для того, чтобы их можно было объять неповрежденным рассудком. Картрайт сообщил мне, сначала с гордостью, а затем, осознав с моей помощью всю серьезность и возможные последствия происходившего, со стыдом, что не осталось ни единой части его тела, да, собственно, и вашего тоже, которая не принимала бы участия в этих бесчинствах. Бесчинствах, среди коих числится, Кларк, – и в это мне, если честно, все еще трудно поверить, – числится изнасилование и растерзание… э-э… его подколенных сгибов. Ну-с, что вы на это скажете?