Пересмешник - Алексей Пехов

– Мы деловые люди, – обиделся один из маленького народца.

– Доверяй, но проверяй, – сказал я ему и протянул еще двадцать фартов. – Это вам за хороший слух и сообразительность.

Оставшись довольны друг другом, мы разошлись в разные стороны.

– И что ты будешь делать теперь? – с сомнением поинтересовался у меня Стэфан. – Снова пойдешь к Ракель?

– Нет. Есть способ гораздо лучше.

Глава 15

Кошачий приют

– Ты какой-то смурной, – сказал Талер.

Узнав, куда я направляюсь, он напросился ко мне в попутчики. Я не возражал.

– Сны дурацкие. Ерунда, – ответил я, глядя с высокого южного берега Рапгара на то, как возле моста едва ворочая колесами, точно призрак, проплывает пароход.

Сны, и правда, были дурацкие. Бэсс и Алисия пели во дворе моего дома. Контральто и сопрано. Эрин играла на арфе, а старуха эр’Тавиа клюкой стучала по тамтаму Ракель, обтянутому человеческой кожей. На лужайке вальсировали Фарбо и покойный Грей. Последний – в крайне непрезентабельном и окровавленном виде.

После этой нелепости в голове царил сущий кавардак, и Стэфан, не удержавшись, сказал, что, вне всякого сомнения, подобные глупости мне снятся только потому, что я связался с лунным порошком. Галлюциноген никого до добра не доводил.

Я пропустил его укол мимо ушей, но настроение оставалось почти таким же хмурым, как и сегодняшний город.

Всю вторую половину ночи лил сильный дождь, к утру, когда он перестал, внезапно потеплело, и над прибрежными районами поднялся такой туман, что оставалось лишь диву даваться. Паровозные и пароходные гудки звучали сегодня особенно жалко и тоскливо, застревая в белой пелене, словно мухи, попавшие в паучью сеть. Фиоссам пришлось снизиться едва ли не к самой земле, иначе бы они рисковали врезаться в крыши домов, деревья и столбы на которых натянуты электрические провода пикли.

Фиоссы – упитанные, черно-желтые полосатые создания с достаточно веселым и легким нравом (особенно молодые представители ульев) – сейчас были раздражены тем, что приходится уворачиваться от прохожих, экипажей и трамваев «лезущих им под крылья». Они проносились мимо, точно снаряды – маленькие, толстенькие, стремительные и вопящие «Осади назад!», «Срочная депеша!», «С дороги, громила!», а также «Тупой осел!», «Закрой рот, а то залечу!» и вовсе уж неприличные вещи.

Но фиоссы, в отличие от дирижаблей, еще могли худо-бедно исполнять свою работу. Цеппелины не летали до тех пор, пока с моря не подул ветер и хоть как-то не разогнал туман над северным берегом. Над южным же белая хмарь висела почти до обеда, и лишь полчаса назад начала постепенно редеть.

Талер шел чуть впереди меня, свернув от берега в большой парк. Старые клены с черными, словно кирусский грифель, стволами и желтыми, совсем недавно начавшими опадать листьями, казалось, попали сюда из какой-то печальной сказки. Их окутывала белая дымка. Кроме нас здесь не было ни души, и это только усиливало мое впечатление о затерянном и опустевшем городе. Я сошел с тропы, проигнорировав немного удивленный взгляд друга, и пошел по еще влажным после ночного дождя опавшим листьям, тревожа их и не боясь испачкать ботинки.

Талер хранил молчание, решив никак на это не реагировать. Он искренне считал, что после того, как мою жизнь оборвали, я имею право на некоторую долю чудачеств. Это не мои домыслы, – мой однокашник именно так и говорил, хотя порой добавлял, что тюрьма достаточно сильно меня изменила.

Все так говорят, поэтому я даже не отнекиваюсь от очевидного.

Кошачий Приют, куда мы направлялись, номинально являлся частью района Иных, но давно уже от него обособился и существовал на отдельной строке бюджетного финансирования мэрии. Если равнять по гражданским правам, по льготам мяурры находятся на одном уровне с хаплопелмами и людьми, уступая лишь в жалких мелочах лучэрам да пикли. Так что здесь, в Приюте, все более-менее прилично, хотя и нет электричества. Последнее мяуррам совершенно не нужно, они предпочитают прежние источники света и больше полагаются на ночное зрение, слух и чутье, чем на новомодные штучки.

Мы миновали тихий парк и оказались у Северной развилки, как называлось это место. Оно располагалось на пригорке, и если бы не неохотно рассасывающаяся туманная дымка, отсюда были бы прекрасно различимы расположенные на юге Холмы – один из самых больших районов Рапгара. Сейчас открывался лишь вид на северо-запад, небольшое окно, пробитое в пелене играющим у воды ветром. Через узкий пролив виднелись острые крыши Гетто Два Окна, а за ними высились почерневшие цеха и склады Пепелка, за которыми дымили едва различимые фабричные трубы из красного кирпича.

– Мы когда-нибудь сдохнем от чадящей дряни, – с остервенением сказал Талер, грея руки в карманах плаща. – Недавно мне пришлось избавиться от квартиры, чтобы поменять вид из окна. Когда я смотрю на дым, мне кажется, что мои легкие полны сажи.

– Я тебя вполне понимаю. Но твой дом далеко от индустриальных районов, к тому же ветер все сносит на запад.

– Ну, да! – он мрачно сплюнул. – Мэр всегда может сказать, что город должен развиваться, и фабрики подстегивают производство. Дьюгони с радостью бы утопили градоначальника у себя в озере. Говорят, за последние пять лет там передохла половина рыбы, и вода стала опасной для питья.

– По мне, так пусть лучше утопят мэра, чем весь Рапгар. Дьюгони контролируют плотину, но умники из Городского совета до сих пор считают, что водные жители и дальше станут терпеливо сносить всю ту дрянь, что сливают им на голову.

Талер пнул ногой подвернувшуюся на дороге консервную банку. Она загрохотала по мостовой, и несколько прохожих обернулись на шум, а во дворе одного из домов отчаянно затявкала собака.

– Ну в администрации есть умные люди, – он снял шляпу, почесал в затылке. – На последнем пятичасовом чае у Гальвирров Рисах рассказывал, что при совете создали экологический комитет, хотя владельцы предприятий и пытались вставлять палки в колеса. Только протекция Князя помогла. Как говорят, в совет попало даже несколько представителей из секты Детей Чистоты.

Я присвистнул:

– Если уж фанатики природы попали во власть, то ситуация, действительно, непростая.

– Угу, – подтвердил Талер и посмотрел в сторону фабричных труб, но «окно» в тумане уже затянулось, и даже крыши гетто были едва видны. – Если плотину прорвет, не сегодня, так в следующем году, как раз во время весенних паводков, я буду во всеоружии. Подумываю купить себе лодку.

Я рассмеялся, но затем понял, что его идея не лишена смысла.

– Возможно, ты и прав, мой друг. Хотя плотина – рискованный шаг для самих дьюгоней. Они не отсидятся на глубине, Князь их вытащит на берег и освежует, точно лососей.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});