Ведун (СИ) - Сухов Александр Евгеньевич

Некоторым парням предстояло по осени жениться. Оно вроде бы вполне себе естественный процесс — женился, строгай детишек, получай удовольствие до тех пор, пока конец стоит, при удачном стечении обстоятельств можно и налево сходить, но почти всем женихам было как-то стремно. Одно дело в стожке повалять девицу ради обоюдного удовольствия. Другое — вести совместное хозяйство, делать детей, потом их воспитывать. В разговорах кандидатов в мужья чувствовалась какая-то обреченная нерешительность и скрытая боязнь предстоящих изменений гражданского статуса.

Молодежь, не замороченная на матримониальных перспективах, обсуждала достоинства той или иной девчонки. В этом историческом периоде особым спросом пользовались девы посисястее и пожопастее, чтоб, что называется, взял в руку, маешь вещь. Привычные для человека двадцать первого века женские пропорции здесь не котировались. Ну и ладно, мне же лучше — больше достанется. Пока крутился успел присмотреть несколько стройняшек со смазливыми личиками. Пожалуй, к какой-нибудь стоит подкатить, может получится затащить в скирду и хорошенько отскирдовать. Э-эх! Вроде бы при юном теле мозги взрослого человека, а все мысли, кому бы юбку задрать. А куда деваться? Гормон гуляет по организму, своего требует. Помнится, еще на той Земле прочитал где-то про деда восьмидесятилетнего, как он завалил на грядке соседку по даче шестидесяти лет и попользовал по прямому назначению. Вот казус, так казус. Нагрянувшим полицейским сказал, что уж больно красивая девка, не смог удержаться. Вот такие деды бывают, а тут юный организм, измученный тяжелыми физическими нагрузками, которые, вопреки утверждениям всяких умников, ничуть не ослабляют тягу к противоположному полу, наоборот, делают её еще более сильной.

Наконец всех пригласили к столу. Чинно расселись по лавкам. Чинно дерябнули по первой. Сам-то я пил квас, но мои товарищи махнули какой-то мутноватой жидкости. Употреблять вино или, упаси Господь, местный самогон нет никакого желания. Если что, пробку понюхаю, а там и своей дури хватит за глаза.

Рядышком со мной примостилась какая-то незнакомая девчонка лет шестнадцати. Ничего так на внешность. Она то и дело подкладывала мне всяких вкусняшек.

— Андрей Драгомирович, эти пирожки я сама пекла, извольте откушать. Андрей Драгомирович. Холодец да под хрен исключительно приятственный на вкус, позвольте я вам на тарелочку положу. Андрей Драгомирович… — Откровенно говоря, достала своей трескотней. Интересно, откуда узнала мое отчество и общается на «вы» будто с благородным.

— Послушай, как там тебя?..

— Маша, Мария Фролова, — скромно потупив глазки, представилась девушка.

— Так вот, Маша, давай без этих самых барских штучек на «ты» и без отчеств.

— Как скажешь, Андрюшенька, давай я тебе положу…

Её назойливое внимание, в конечном итоге, достало хуже горькой редьки. Еще по прошлой жизни страх как не люблю трещоток в юбке. Моя первая супруга была именно из таких. В конечном итоге она меня достала, я не выдержал, высказал всё, что думаю о её умственных способностях, разбежались мирно по обоюдному согласию без особых скандалов и дележки имущества, поскольку за столь короткий срок ничего толком не нажили.

Наконец поступила команда выходить из-за столов. Пока дамы убирали грязную посуду и оставшуюся еду с выпивкой, на сцене появился музыкальный коллектив. А я-то думал, к чему среди молодежной тусовки солидные мужчины среднего возраста, особенно один бородатый брюнет в темном костюме, при шляпе и свисающими с висков длинными волосами, завитыми в причудливые косички. Наконец-то мне удалось разобраться, что тут делает один из потомков Иакова, замеченный мной ранее за одним из столов.

— Оркестра из Боровеска, обычно на свадьбах, похоронах и прочих застольях играют, — пояснил всезнающий Глист, — счас у их с работой плоховато, вот и согласились приехать к нам. Начальник ихний Давид Моисеевич Михельсон уж-жасно талантливый мужик, грят, сам музыку сочиняет.

Вооружившись скрипкой и смычком, Давид Моисеевич указывал места аккордеонисту, барабанщику и ложкарю по совместительству, мужичку с мандолиной, рожечнику и дудочнику. Вне всякого сомнения, коллектив был дружный и слаженный — быстро расселись, быстро настроились и вскоре грянули довольно заунывную мелодию.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Те, парни что не ушли на перекур начали разбирать девчонок и изображать танец типа «ручейка» моей первой реальности. Чёрт! И это у них называется плясками?! У нас на похоронах веселее. Возможно, я что-то не понимаю? Подожду, может быть, дальше зададут трепака, ну, к примеру, «Семь сорок».

Мои ожидания были разбиты следующим заунывным мотивом, под который кроме «ручейка» и танцевать-то нечего.

А где веселье? Не, такой музон нам даром не нать!

После второго танца, ансамбль наконец грянул. Однако музыка мне совершенно не понравилась — скорее какофония звуков. Народ встрепенулся, запрыгал, но как-то без энтузиазма.

Потом снова было что-то грустное, под которое и вовсе плясать не хотелось, да еще с песнопениями какими-то странными непонятными моему уху. Типа того, что в древние времена на Руси пели под гусли былинники речистые. Удивительно, но народ не роптал. Присутствующие, будто зомбированные водили хороводы, время от времени, разбившись на пары, периодически кланялись друг другу, затем молодой человек брал даму за ручку, и та плавной походкой скользила вокруг партнера.

Блядь! Надоело! Чувствую веселья сегодня ждать не приходится. Если…

Когда музыка затихла, музыканты, оставив инструменты на сцене, направились к специально накрытому для них столику выпить водочки и перекусить. Устали бедные! Я б им за их занудство не то что водки, воды не дал бы.

Воспользовавшись моментом, вскочил на возвышение, взял в руки аккордеон, подтянул ремешки под себя и привычно прогнал парочку гамм. Своим Даром познания вещей я уже определил, что этот инструмент ничем не отличается от своего земного аналога, посредством которого я в былые годы развлекал гостей моих деда и бабули.

Размявшись на гаммах, заиграл «Рио-Риту». Нормально так пошло, не забыли пальчики, помнят любимую бабушкину мелодию.

Аккордеонист, было, дернулся «спасать струмент» из лап, как он считал, подвыпившего мальца, но услышав довольно внятную музыкальную тему, притормозил и начал постукивать ножкой в такт неслыханной ранее в этом мире музыки. Как профессионал, он мгновенно разобрался в моих навыках игры на этом инструменте и более не опасался за его сохранность.

Я же, уподобившись небезызвестному в моей первой реальности Петру Дранго, начал сначала притоптывать ножками, а потом и вовсе в пляс пустился. Думаю, неплохо получилось, если все прочие музыканты дружно ломанули на сцену и поочередно начали присоединяться ко мне. Если руководитель ансам-бля врубился сразу в тему, дудочники и мандолинист поначалу слегка фальшивили. Пришлось на них рявкнуть, чтобы слушали, перед тем, как играть. Потом всё наладилось. Я же прошелся чечеткой по сцене, а потом вприсядку, не переставая при этом играть.

Постепенно и прочий народ врубился в тему и задергался ничуть не хуже, чем их сверстники на дискотеках иной реальности. Цветомузыки не хватает, жаль.

Вслед за «Рио-Ритой», к великому удовольствию танцующих пейзан сбацал «Семь сорок». Аккомпанемент быстро врубился в несложную тему ресторанного шлягера всех времен и народов. Потом изобразил «Барыню» и венгерский народный «Чардаш». В завершение веселухи все-таки сыграл «Хава Нагила» даже спел куплет в английском варианте Barry Sisters:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

…Turn left, turn right, hold tight

Lift your feet your heart will follow

Lift your voice till they holler

Spread your wings like the swallow

Spread your wings like the swallow

Fly away, greet the day

Dance, dance, everybody dance…

Пока я это проделывал, муж с пейсами и скрипицей смотрел на меня расширенными от удивления глазищами, но не забывал шевелить смычком и перебирать по струнам пальчиками.