Крах СССР - Сергей Кара-Мурза

Эти простые слова доклада ЦРУ находились в таком контрасте с тем, что мы слышали от своих «родных» политиков, академиков и поэтов, что потрясало это дикое смещение всех устоев. Было ясно, что приближается катастрофа.

В Послании Президента РФ Федеральному Собранию 2004 г. В.В. Путин говорит: «С начала 90-х годов Россия в своем развитии прошла условно несколько этапов. Первый этап был связан с демонтажем прежней экономической системы… Второй этап был временем расчистки завалов, образовавшихся от разрушения „старого здания“… Напомню, за время длительного экономического кризиса Россия потеряла почти половину своего экономического потенциала».

Реформа представлялась обществу как модернизация отечественной экономики, а оказывается, это был ее демонтаж, причем грубый, в виде разрушения «старого здания». На это согласия общества не спрашивали, а разумные граждане никогда бы не дали такого согласия. Ни в одном документе не было сказано, что готовился демонтаж экономической системы России. Власть следовала тайному плану. В любом государстве уничтожение «половины экономического потенциала» страны было бы квалифицировано как измена Родине или вражеская диверсия в беспрецедентно крупном размере.

Когда в 1988-1991 гг. шел выбор доктрины реформы хозяйства и социальной сферы СССР (и РСФСР), «консервативная» часть экономистов, социологов и криминалистов пыталась отстаивать компромиссный вариант — увеличение разнообразия советской системы и создание новых («рыночных») структур путем «наращивания» их на существующую основу. «Радикальные» реформаторы предлагали осуществить слом практически всех систем советского жизнеустройства, обеспечить политическими средствами необратимость их демонтажа и построить рыночные системы производства и распределения по образцу «западных» (конкретно, англосаксонских). Общественного диалога, парламентских и даже академических дебатов по выбору альтернативных доктрин не было. Верхушкой партийно-государственной номенклатуры было принято политическое решение о выборе радикальной доктрины. Ее реализация в полной мере началась после ликвидации СССР.76

А.Д. Сахаров в «Предвыборной платформе» в феврале 1989 г. в первом пункте прямо декларировал как цель этой «платформы» смену всей экономической основы жизнеустройства СССР: «Ликвидация административно-командной системы и замена ее плюралистической с рыночными регуляторами и конкуренцией… Свободный рынок рабочей силы, средств производства, сырья и полуфабрикатов» [164, с. 257].

Речь здесь шла о смене общественного строя, причем радикальной («ликвидация», а не реформирование). В основу нового общества предлагалось положить конкуренцию, а не сотрудничество, т.е. имелся в виду вовсе не «социализм с человеческим лицом», не «конвергенция» и даже не социал-демократия шведского типа, а именно «дикий капитализм» (как пишут либеральные философы, «палеолиберализм»). Свободный рынок рабочей силы! Даже без профсоюзов, коллективных договоров и трудового законодательства. Интеллигенция, которая аплодировала А.Д. Сахарову, получила от него совершенно ясную и четкую программу, так что ее аплодисменты означали одобрение этой программы — утопии дикого капитализма в уже индустриальной России.

Как сказал Г.В. Плеханов, «нет ни одного исторического факта, которому не предшествовало бы, которого не сопровождало бы и за которым не следовало бы известное состояние сознания». Антисоветской революции 1991 г., этому историческому факту всемирного значения, предшествовала интенсивная идеологическая работа, которая и произвела в обществе необходимые изменения сознания. Рассмотрим важные операции в этой военной кампании против советской экономики.

Глава 18 МИФ ОБ ЭКОНОМИЧЕСКОМ КРИЗИСЕ В СССР

Кредо идеологов перестройки в 80-е годы XX в. сводилось к следующему: «Советская система хозяйства улучшению не подлежит. Она должна быть срочно ликвидирована путем слома, поскольку неотвратимо катится к катастрофе, коллапсу».

В таком явном виде эта формула стала высказываться лишь после 1990 г., до этого в нее бы просто не поверили — настолько это не вязалось с тем, что мы видели вокруг себя в 70-80-е годы XX в. Однако под давлением пропаганды все больше людей стали принимать смену типа хозяйства как неизбежность.

Казалось невозможным, чтобы масса образованных людей одобрила такую глубокую, катастрофическую реорганизацию всего народного хозяйства страны совсем без всяких аргументов. Однако они были заменены мифами, противоречили логике и здравому смыслу. Элита советских экономистов и их консультантов, которая в конце 80-х годов XX в. разрабатывала доктрину реформ, сдвинулась от рационального к мифологическому сознанию. Очевидно, были и теневые политические и экономические цели, но их невозможно было бы достигнуть без идеологической подготовки общественного сознания. Почему политически активная и образованная часть общества эти мифы приняла — особая большая проблема, которой мы здесь не будем касаться. Она требует еще интенсивных исследований, надежного диагноза этой культурной аномалии пока нет.

Даже академик А.Д. Сахаров, который в среде демократической интеллигенции считался интеллектуальным лидером антисоветских диссидентов, писал в 1987 г.: «Нет никаких шансов, что гонка вооружений может истощить советские материальные и интеллектуальные резервы и СССР политически и экономически развалится — весь исторический опыт свидетельствует об обратном» [162, с. 66].

Подобные предупреждения, даже от ученых и политиков, советских и западных, игнорировались, идеологическая машина была запущена на полную мощность, и уверенность, что советская экономика с начала 80-х годов XX в. катилась к катастрофе, стала превращаться в непререкаемую догму. В западной социальной философии этому явлению даже был присвоен термин: «ретроспективный детерминизм». Неизбежность, предсказанная задним числом!77

А.Н. Яковлев в 2001 г. оправдывался задним числом: «Если взять статистику, какова была обстановка перед перестройкой, — мы же стояли перед катастрофой. Прежде всего экономической. Она непременно случилась бы через год-два» [211].

Это утверждение А.Н. Яковлева, если его принимать всерьез, является обвинением всей бригады перестройщиков, включая себя самого, в лживости. Ведь в 1988 г. сам Яковлев публично заявлял прямо противоположное тому, что сказал в 2001 г., а именно: «Нужен поистине тектонический сдвиг в сторону производства предметов потребления… Мы можем это сделать, наша экономика, культура, образование, все общество давно уже вышли на необходимый исходный уровень» (выделено мной. — С.К.-М.).

Если он говорил это в тот момент, когда Политбюро действительно считало, что «мы стояли перед катастрофой, прежде всего экономической», то он поступал как сознательный вредитель. Но, скорее всего, ничего подобного в 1988 г. в Политбюро не говорилось, и никаких признаков катастрофы А.Н. Яковлев не видел.

21 апреля 2004 г. подобные откровения сделал в публичной лекции член одной из трех групп реформаторов-теоретиков В. Найшуль. Он сказал: «В конце 70-х годов не только наша группа, но и еще несколько толковых человек в Госплане знали, что страна находится в смертельном экономическом кризисе… Точка, в которой чувствуются все проблемы плановой экономики, — это Госплан. Госплан лихорадило, лихорадило не как организацию, а как схему работы — Госплан все время пересчитывал собственные планы. Итак, в конце 70-х годов в Госплане ощущалось, что система находится в кризисе, из которого у нее, по всей видимости, нет выхода…

Выход был в децентрализации. Децентрализация — все с этим соглашались, но дальше надо было додумать. Может быть, потому что мы были математиками, людьми со свободной головой для логического анализа, ясно было, что отсюда следуют свободные цены. Если у нас свободные цены, то возникает вопрос о собственности… Мы получаем, что необходима частная собственность, а необходимость частной собственности предполагает приватизацию» [119].

Разберем аргументы В. Найшуля.

— «Несколько толковых человек» считают, что «страна находится в смертельном экономическом кризисе».

Это мнение нетривиальное, и В. Найшуль как «толковый человек» должен был обосновать свой странный тезис развернутыми аргументами. Однако видимых симптомов смертельного кризиса В. Найшуль не называет. Общепринятые показатели (динамика капиталовложений, рост производства, потребления и даже производительности труда) не предвещали не только смерти, но даже и тяжелого кризиса. Попробуйте сегодня найти тексты тех лет, в которых была бы внятно обоснована неминуемая гибель советской экономики.