Солдаты России - Родион Малиновский

С шумом и весельем размещались солдаты по вагонам — по десять человек на купе. Таких купе солдаты отродясь не видели: не соединяющиеся друг с другом, выходящие прямо на обе стороны вагона. Поэтому снаружи — сплошные ступеньки и у каждого купе поручни. Внутри — жесткие скамейки для сидения, по пять человек на сторону, над ними — полки из сеток для ручного багажа. Вагоны были явно рассчитаны на пригородное сообщение.

— Ну и что, рази это Расея, тут можно всю Хранцию и пешком отшлепать за неделю. Доедем как-нибудь, по десять человек даже удобнее, — делились между собой солдаты первыми впечатлениями.

Но дальнейшие события показали, что удобства купе оценены были ими весьма поверхностно...

Играла музыка — живая французская и тяжелая, размеренная русская полковая музыка. Шумные крики провожающей толпы, цветы, сладости, белое и красное вино — все это предназначалось русским солдатам. Они набивали карманы подарками и несли в свои вагоны. Тут были всякие баночки — и с вареньем, и с паштетом, с сардинами и даже устрицы.

— Все неси, на войне пригодится.

— Это уж точно.

— А что ж, бесплатно!

Под восторженные приветствия поезд тронулся. Путь был — на Лион, Дижон, Париж.

Каждая маленькая станция, на которой и поезд-то не останавливался, была запружена народом. Люди толпились даже на переездах, аккуратно закрытых шлагбаумами. И все кричали, махали цветами, бросали их в вагоны. На больших станциях, где поезд останавливался на несколько минут, вообще было столпотворение. Солдат качали, одаривали вином, фруктами, дети бросались им на шею. Девушки, в белых халатах, с маленькими красными крестиками на косынках, развозили в чистеньких тележках кофе, какао и угощали солдат. Те не отказывались, подставляли свои кружки:

— Ха, господское питье, какава какая-то. А вкусная!

Чем дальше ехали, тем все больше начинали понимать солдаты, что вагоны не так-то удобны, как это показалось на первый взгляд. А спать где? А до ветру куда? Вопрос решался по-солдатски: раз невтерпеж, раз всякие яства довели до поноса — тут некогда рассуждать. Открывай двери купе и спускай штаны. Ты, Славка, держи за руки Петьку, чтоб не выпал из вагона, а ты, Петька, того, не прохлаждайся... Ахти, черт побери! Как на зло, переезд, и люди машут цветами, а у них перед носом Петька голым задом проезжает. Вот те и купе!

— Ха-ха-ха, го-го-го, — заливаются солдаты.

А Ванька и Славка, захлебываясь от смеха, чуть не упустили из рук Петьку, так что тот даже побледнел с перепугу.

Наконец втащили в вагон опроставшегося Фролова. Солдаты еле успокоились после этой истории.

— Вы, ребята, поменьше ешьте, — распорядился старший по купе Гринько. — Видите, какие неудобства с туалетом.

Начало вечереть. Потянуло на сон, и солдаты стали размещаться — укладывали головы на плечи соседей, а те их без стеснения спихивали. Ванюша устроил нечто вроде совета: каким образом все же выспаться? Посыпались всякие предложения. Наконец порешили: двое лягут на сетках вместо ручного багажа, одного можно подвесить на полотенцах между сетками («Как в гамаке», — смеялись солдаты), четверо устроятся на полу, двое — под сиденьями, а остальные трое на скамейках. Так и сделали. Купе приобрело вид ноева ковчега. Но все заснули, не испытывая особых неудобств.

На следующий день администрация железной дороги учла бытовые неудобства вагонов, остановки стали чаще и продолжительней, и это намного облегчило участь солдат.

На одной из больших остановок, под Дижоном, накормили горячим обедом. Правда, борща или щей не было, а разливали по котелкам какую-то сизую водичку с редкими блестками жира.

— Тю-ю-тю, рази это еда, — переговаривались между собой солдаты и незаметно выливали бульон под вагоны. Подходили за вторым. Тут ничего не скажешь, давали по хорошему куску поджаренной колбасы с тушеной картошкой и богатой подливкой. Порции были подходящие, на опять беда: хлеб белый и уже за два месяца приелся, хотелось своего, черного, с аппетитной хрустящей коркой. После опять дали какао.

— Ну чем не житуха!

— Прямо как графья — какаву пьем и добавку дают по кружке.

Поехали дальше. Ночь опять поспали со всеми «удобствами», а рано утром поезд замедлил ход, подъезжая к лагерю Майи. Мимо проплывал двухэтажный белый дом. И вдруг в нем почти сразу распахнулись все, окна. Высунулись заспанные женские головы, затрепетали белые платочки. Солдаты сразу повеселели и в ответ замахали фуражками. По вагонам послышался смех, пошли рассуждения и предположения. Поезд вскоре остановился.

Последовала команда: «Выходи для построения». Полк построился во всю платформу. Французский оркестр со смешным капельмейстером с длинной палкой-булавой, которую он подбрасывал в воздух и ловил, заиграл встречный марш. Лагерное командование направилось к русскому начальству и представилось — оно было в меньших чинах, чем русское. Затем вынесли знамя полка, пронесли его по всему фронту замерших по команде «Смирно» солдат, и полк тронулся в лагерь.

3

Знаменитый военный лагерь Майи расположен на возвышении, примерно в ста пятидесяти километрах на восток от Парижа. Никакой реки близко нет, если не считать небольшого ручья Люитрель. Непосредственно к лагерю с востока примыкает большое стрельбище champ de tir do Mailly.

Это стрельбище даже можно назвать маленьким полигоном, ибо простиралось оно километров на четырнадцать как с юга на север, так и с запада на восток. Стрельбище имело форму круга, несколько поджатого деревнями Пуавр, Труан ле Гранд, Достон и Гранвиль с запада, и довольно большим населенным пунктом Сомпюи с северо-востока. Это почти ровное, открытое поле, правда, с небольшими перелесками.

Много это поле видело учений, парадов и стрельб, но русские войска на нем появились впервые за последние сто лет. Ведь они могли проходить по нему только в 1814 году, направляясь в Париж... Но зато теперь полю предстояло хорошенько послужить русским войскам, прибывшим во Францию.

Весь лагерь, за исключением четырех кирпичных казарм, каменных офицерских домиков и добротных кирпичных конюшен, состоял из легких сборных бараков, покрытых толем; даже легкие, длинные и низкие рамы окон были затянуты промасленной бумагой вместо стекол. Все легкое, перевозимое и небьющееся. Пол земляной. Каждый барак рассчитан человек на восемьдесят при кроватях в один ярус. Бараки стояли рядами, как солдаты в строю. Между ними были проложены дороги, по-лагерному — линейки. Несколько на отшибе, на горке, виднелась отдельная группа бараков. В них и расположились пулеметчики.

Из одной пулеметной команды на полк предстояло развернуть три команды — по одной на батальон. О таком обилии пулеметов в полку на русско-германском фронте никто, конечно, даже мечтать не мог. Для реорганизации была принята французская, смешанная организационная система, то есть четыре стрелковые роты — батальон, три батальона — полк. А, как известно, 1-й и 2-й полки составляли 1-ю Особую пехотную бригаду русских войск во Франции.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});